Читать книгу "Варяг. Золото старых богов - Александр Мазин"

Но терпеть можно.

– Видать, не только твоя, – пробормотал Илья. – В прошлый-то раз без тебя справился. И холопам твоим кровушки пустил чутка.

И снова хохот.

Ну да, кровь, что пролилась на земле капища, – дар его хозяину. Без разницы, добровольный или насильственный. Получается, что Илья по собственной воле ещё и жертву кровавую врагу своему принёс…

– А вот хренушки! Когда варяг убивает в бою, он не какому-то там Сварогу-Свентовиту-Яровиту жертвует. Варяг Перуну служит! Ну-ка что на это?

– Мне! – Громом грохнуло в голове. – Моя земля, моя речь, мои люди! Всё – мне!

Туман раздался опять, и перед Ильёй возник богатырь. Тот самый. И огромный, как прежде. Улыбнулся Илье радостно, рукой помахал. И жёнка его – рядом, у мощного колена, голая совсем. Тоже улыбается, по лону мохнатому себя похлопывает…

И осозналось вдруг: смерть это. И богатырь этот – смерть. И баба блудливая – тоже. Морена. Смерть. Правильно говорят: с воином смерть всегда рядом. Его или чужая.

Вот только не про Илью это сказано. Потому что не для смерти он сражается, а для жизни. Жизнь он несёт, вот главное! Пусть иной раз через смерть, но всё равно – жизнь! И простую жизнь, и Вечную! Людям. Всем. Так правильно.

– Да, – сказал он уже вслух. – Так правильно.

И дальше слова уже сами пошли. Изнутри. Из сердца.

– Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́, и да бежа́т от лица́ Его ненави́дящии Его́. Я́ко исчезает дым; да исчезнут…

И всё и впрямь исчезло. Вернее, не всё, а только морок бесовский.

Кое-кто остался.

– … Прочь отсюда! – гремел сварг.

Глаза его налились красным. Точь-в-точь берсерк нурманский. – Прокляну!

Илья не оборачивался, но слышал, как пятятся его соратники. А может, кони их сами назад сдали?

Ощущение, будто выпихивает его кто-то из капища, толкает в грудь: пошёл отсюда!

А сварг щерится да лыбится. Доволен, тварь!

– Илюха, ты чего застыл?

Нет, не всех сварг зачаровал. Маттаха, вот, тоже не взяли силы бесовские.

Тут Илья и вовсе духом воспрял.

– И как же ты меня проклянёшь, дед? – спросил он.

Сварг удивился. Не ждал такого, похоже. Даже огнь красный в глазах притух.

Ответил, однако, тем же грозным властным гласом:

– Страшно прокляну! Велик гнев Сварога, отца богов! Кровь он студит, силу отнимает! Зубы у тебя выпадут, руки-ноги заледенеют! – Ощерился ехидно: – И стручок твой высохнет, меньше горохового станет!

Очень сильно сказал. Илье даже захотелось пощупать: проверить, не усохло ли уже его…

А вот Маттаху хоть бы хны.

– А чем же ты, старик, так бога своего разгневал? – спросил он весело.

– Молчи, кощун глупый! – грянул сварг, ударяя в землю посохом. – Не ведаешь, что речёшь! Проклят ты отныне!

– Я-то? – Маттах спрыгнул наземь, прошёл мимо Ильи к сваргу, спросил насмешливо: – Ты, дед, в воду на себя глядел? Зубы, говоришь, у меня выпадут?

Макушка хузарина – вровень с плечом сварга, но Маттаха разница в росте не остановила.

– Глянем-ка, что у тебя самого с зубами! – И дерзко ухватил сварга за бороду.

Тот рванулся, махнул посохом. Сноровисто так, похоже, умел с оружием управляться. Однако против Маттаха ему бы и меч не помог. Хузарин свободной рукой перехватил десницу сварга, вывернул, отнял посох и – хрясь! – переломил ногой волшебную снасть.

Не испугался, что змеёй обернётся.

И не обернулась. Сломалась, как обычная палка.

А Маттах бороду на кулак намотал, заставив сварга согнуться, потом за власы ухватил, рот ему раскрыл насильно и Илье показал:

– Глянь-ка, брат! Так и есть. Проклял его божок. Зубов-то – недостача! И силушки тоже… Руки свои холодные от меня живо убрал! – прикрикнул он на сварга, попытался разжать сквернящие бороду пальцы хузарина. – Как думаешь? Может, портки с тебя стянуть и на стручок глянуть?

Сварг заскрежетал оставшимися зубами так, что даже Илья услышал, рванулся что было силы… Но хузарин хоть и невелик, да крепок. И держал умело. Не вывернуться.

– Оставь его, – сказал Илья. – Пусть… доживает.

– Шкуру б с тебя содрать да сольцей натереть, что брата моего мишкой травил! – посулил Маттах. – Да соли жалко.

Он с силой оттолкнул от себя сварга. Тот не устоял, плюхнулся на задницу. Лицо скривилось от жестокой обиды и собственного бессилия. Илье вдруг привиделось: не человек это, а сам Сварог, низвергнутый со своих языческих небес на землю.

Маттах тем временем взялся за цепь, потянул, но та не поддалась.

– Ну-ка, Илюха, пособи! – попросил хузарин.

Илья подошёл, расшвыряв ногами подношения, поплевал на руки, взялся как следует, упёрся…

И едва увернулся, когда цепь со звоном лопнула и конец чуть не прилетел ему в лицо.

– Ишь, отбивается идол! – ухмыльнулся Илья.

– Это что! – сказал подошедший Нагнидуб. – Вон Перун наш новгородский, когда его прочь волокли, троих насмерть придавил и в реку убёг! – Он тоже ухватился за повисший обрывок цепи.

– Да не тяните вы, турищи здоровые, – вмешался Маттах. – Размотать проще будет.

Пока разматывали, Маттах глянул лопнувшее звено на излом…

И заругался дурными словами по-хузарски и по-словенски.

Илья тоже глянул… и усмехнулся. Правы оказались старшие братья. Золотым оказался лишь ободок на изломе, а внутри всё серое. Свинец, похоже. Вот оно, золото старых богов: снаружи блестит, а внутри – дрянь.

– Бочар, давай-ка к жрецам, – распорядился Илья. – Расспроси их насчёт схоронок, раз они цепь нам фальшивую подсунули. Сумеешь?

– Смеёшься? Они у меня жаворонками запоют!

– А с этим что, старший? – спросил кто-то, указывая на деревянного идола. – Сжечь?

Илья подумал немного, потом мотнул головой:

– Оставим так.

– Князь уличский всё бы пожечь велел, – заметил Бочар.

– А для чего жечь-то? – спросил Илья.

– А чтоб все видели: нет больше у старых богов на нашей земле власти!

– А ты оглянись, – посоветовал Илья. – Неужели и без того не видно, чья нынче власть?

Бочар поглядел вокруг: на согнанных в загон для скота смердов, на убитых стражей, оберегавших, но не оберегших капище, на связанных сваргов и на одного несвязанного, сидящего на земле рядом с обломками жреческого посоха. Того, кто раньше мог обрекать на смерть и проклинать именем своего бога, а теперь всей его власти – утирать слёзы на старческих щеках…