Читать книгу "Бригантины поднимают паруса - Юрий Никитин"

– А как же тогда используете? – спросил я.

Он запнулся на миг.

– Есть методы косвенного воздействия… Мы не можем истребить все террористические группы на Ближнем Востоке, но можем одних принудить делать важное для нас, других… уж простите, натравить на таких же мерзавцев…

– Ладно, – сказал я почти равнодушно, – я не сегодня родился. Приходится лавировать, вступать во временные союзы и все такое… Чистая политика вполне может проводиться грязноватыми, а то и вовсе грязными методами. Как ни критикуй с либеральных позиций, но цель в самом деле оправдывает средства.

Он взглянул на меня с интересом.

– Мне нравится ваш прагматичный подход.

– Спасибо, – ответил я вежливо.

– Мы могли бы сотрудничать более плотно, – сказал он. – Если вы сами говорите, Штаты – локомотив прогресса, то…

Я покачал головой.

– Можете не договаривать. Уже сказал: я понимаю интересы Штатов и всячески их поддерживаю. Но только в той части, где Штаты работают на поддержание порядка на планете.

– Однако?.. – спросил он. – Я слышу в вашем голосе «однако».

– Однако, – ответил я, – я не стану предавать интересы России.

Он отшатнулся, шокированный.

– Помилуйте! Кто сказал «предавать»? Разве Россия не идет вместе со Штатами к научно-техническому прогрессу?

– Идет, – согласился я. – Вот пусть вместе идут, а то Штаты возомнили себя пупом земли и хотят весь мир сделать своими рабами. Что, не нравится? А может, нам не нравится быть даже сытыми рабами? Потому мы не позволим ущемлять интересы России достаточно сильно… этого, кстати, не хочу и я.

– Ну зачем же ущемлять…

Я покачал головой.

– Знаете ли, коммунизм – прекраснейшая идея, но исполнители оказались косорукими. Так и Великая Американская Мечта – идея светлая и чистая, но воплощение ее в жизнь, скажем мягко, хромает очень сильно.

– Но вы за ее воплощение?

– Да, – подтвердил я. – Только вот к исполнителям отношусь с осторожностью.

– Насколько?

– Помогать буду, – ответил я, – как уже, кстати, помогаю, если вы заметили. Но приказы и указания, как поступать, конечно же, не приемлю. Ни за какие гранты или аппаратуру. И даже за красивых баб.

Он подумал, кивнул.

– Спасибо за ответ. Признаться, примерно такого и ждал, хотя и надеялся на более благоприятный. Все мы на что-то надеемся, верно? Однако наши аналитики, нарисовав ваш психологический портрет, заверили меня в вашей старомодной порядочности и добросовестности.

– Ну, спасибо…

– Не за что, – ответил он небрежно. – С другой стороны, нам проще и надежнее сотрудничать с человеком, твердым в своих убеждениях.

– Не отступаете? – спросил я с интересом. – Но я уже сотрудничаю с МИСом.

– То разведка Пентагона, – напомнил он. – А ЦРУ более, так сказать, широкого профиля.

– Я не разведчик, – напомнил я. – И не собираюсь им становиться. МИС хорош своими отрядами спецназначения. Ну а так, вообще, мы в одной команде и с вами. Под общим руководством прогресса и наступающей эры сингулярности.

Он улыбнулся.

– Как же вы ревниво следите, чтобы даже краешком не оказаться под руководством Штатов.

– Следим, – огрызнулся я. – Нас не понять людям, которым не приходилось из века в век защищаться на своих землях! У вас не было ни монгольских нашествий, ни шведов, ни французов, ни германских войск!.. У вас нет этого рефлекса. А у нас он в крови. И хотя понимаем, что мир глобализуется, и скоро вообще забудем о национальностях, но это умом понимаем, а не сердцем!

Его глаза стали серьезными, пробормотал, не сводя с меня взгляда:

– Да, вам труднее с таким вековым опытом. Тем более что люди больше живут, поэтически говоря, сердцем, чем умом.

– Да, – согласился я, – но мы же знаем, что имеется в виду, когда говорят, что живут сердцем. Мир стал таким противно вежливым…

– Это эвфемизмы, – сказал он с усмешкой.

– Вот-вот, – подтвердил я. – Сперва брехня называлась брехней, потом вежливо просто ложью, а теперь вообще… скоро назовут комплиментом.

Он широко улыбнулся.

– Это время уже наступило. Мистер Лавроноф, мы очень надеемся на сотрудничество и в будущем. То, что вы совершили здесь, станет темой жарких обсуждений на самом верху в ЦРУ. Кто-то, возможно, лишится звезд на погонах, кто-то отделается выговором… Несомненно, мы просмотрели и прибытие атомных зарядов, и продажу. Будем работать лучше!

Я усмотрел пробирающуюся в толпе Эсфирь и, заканчивая разговор, протянул руку:

– Тоже рассчитываю на сотрудничество. Мистер Вандербург…

Он ответил крепким рукопожатием.

– Мистер Лавроноф!

Эсфирь подбежала, чуточку запыхавшись, обняла и шепнула на ухо:

– Все в порядке!.. Команда пересекла границу.

– В полном составе?

Она вздохнула:

– Один погиб, двое ранены, но все-таки Игорь всех вывел на ту сторону. Заряды уже передал… группе встречающих. Спасибо, ты теперь у нас в национальных героях!

– Обрезать не дам, – заявил я твердо.

– Жаль, – сказала она, – а то смотри, я могу лично…

– А тот заряд, – поинтересовался я, – что ты передала группе Якова Кельми, который Ястреб?

– От тех пока ничего, – ответила она. – Им труднее, все дороги перекрыты. Возможно, им придется несколько дней, а то и недель пережидать… Не волнуйся, у них хорошее укрытие.

– Да я не волнуюсь, – сказал я. – Вы, евреи, устраиваться умеете.

Она не среагировала на троллинг, чмокнула в щеку.

– Спасибо.

Глава 9

Вандербург, как показывают видеокамеры, отошел подальше и, повернувшись, словно невзначай сделал серию моментальных снимков смартфоном, где, я уверен, фотоаппарат и вся прочая начинка далеки от стандартного варианта. Так что, если на Эсфирь у них еще нет досье, теперь появится с таким пикантным снимком на первой странице.

– Эсфирь, – сказал я очень серьезно, – может быть… это и есть твое место? Стоять на страже?.. Мы, люди, вписаны в общую картину мироздания. Возможно, предотвратив захват боеголовок, ты тем самым остановила цунами в Тихом океане?.. Или сильнейшую засуху, что в следующем году поразила бы всю Африку?.. Мы только-только начинаем догадываться о своей настоящей роли во вселенной… Ищем старших братьев по разуму, страшась поверить, что мы и есть самые старшие и самые-самые, которым суждено рулить вселенной… если не погубим себя еще в зародыше.

Она обняла меня и крепко-крепко поцеловала.