Читать книгу "Бретонская колдунья - Юлия Галанина"

– А что же Вы к ней не подошли, раз дешевле? – поинтересовалась она, глядя прямо в лицо собеседнику.

– А ты мне больше по вкусу. Люблю таких сдобненьких! Так и быть, еще две монетки накину, – решил, что дело на мази, толстяк.

– Обращаться с подобными гнусными предложениями к честной девушке из приличного дома подло и недостойно порядочного человека! – в лучших традициях мадам Изабеллы, нравоучительно изрекла Жаккетта и, прибавив шагу, оставила позади растерявшегося толстяка.

Теперь ее апатии и грусти как не бывало!

Жаккетта лихо мела юбкой пыль, а душа ее пела:

«Работает! Не надо со святой Бриджиттой говорить! Никуда э т о не делось! Клевали парни на меня, и будут клевать!»

ГЛАВА VII

Главным блюдом небольшого застолья в четверг Жанна решила сделать Балдуина Дюбуа.

«Раз уж все равно придется терпеть его болтовню, о великой роли инквизиции и ее слуг, то хоть не одной. Пусть развлекает гостей. Да и нужно узнать, кстати, что там за дела с баронессой де Шатонуар. Это надо же надо придумать, колдовством извела своих супругов! Видимо, родственники решили раз и навсегда вывести ее из игры. Очень ловкий ход… интересно, как мадам Беатриса будет выкручиваться? Она дама с опытом, хотя какой опыт поможет против святого розыска?…»

Подобные раздумья настроения Жанне не прибавили, но и на внешнем облике не отразились.

Усилиями Жаккетты окончательный глянец из притираний и белил скрыл даже намеки на то, что в головке Жанне когда-либо гостили мысли.

* * *

Гостей собралось больше, чем предполагалось. Взглянуть и послушать диковинку захотели многие. Тем более что всерьез ученика инквизитора никто не принимал.

Франсуаза привела даже шевалье Филлиппа. Тот, впрочем, без малейшего стеснения раскланялся перед Жанной, сравнил ее с амазонкой и вообще проявил полное равнодушие и пренебрежение к судьбе наказанного друга, шевалье Жана.

Балдуин не подвел ничьих ожиданий и, как глухарь на току, самозабвенно рассыпал перед ехидно переглядывающимися слушателями алмазы своего красноречия.

Разговор начала баронесса де Круа, после смерти герцога считавшая Жанну чуть ли не родственницей.

– Дорогой господин Дюбуа, а Вы не боитесь иметь дело с колдунами? Ведь они могут заколдовать кого угодно!

– Нет, госпожа баронесса, – снисходительно улыбнулся Балдуин. – Как только чародей попадает к нам в руки, дьявол отступается от них и они становятся кроткими, как телята. Ну и, конечно же, мы принимаем меры безопасности.

– Какие? – в меру округлила глаза баронесса.

– Главное, это не позволить арестанту взять что-либо с собой из дома: любая вещь может быть амулетом. И, обязательно, нужно первым увидеть колдунью, прежде чем она бросит на тебя взгляд – тогда она не сможет воспользоваться своими чарами.

Порхая серебряной вилочкой над салатом, Франсуаза вскользь заметила:

– А я слышала, господин Дюбуа, что некоторые отцы церкви не верят в колдовство…

– Всякого, кто не верит в колдовство и чародейство, Святой Отец объявил еретиком! – отрезал Балдуин.

– А почему же, несмотря на усиленную борьбу Ваших братьев по ордену с этим злом, оно все больше ширится и процветает? – насмешливо спросил шевалье Филлипп, поправляя роскошный пояс.

– А потому, что нет числа козням Сатаны и многие души, горящие греховными желаниями, прельстившись его посулами, встают в ряды нечестивого воинства и имя им Легион! Как же не радоваться Врагу Человеческому, если некоторые человеки больше думают о красе одежд, нежели о спасении души?! – воинственный вид монашка говорил, что он считает свою сутану более весомой в этом мире, чем все придворные наряды собравшихся щеголей.

От его страстных слов «некоторые человеки», особенно дамы, заметно смутились.

– Когда пастырь пасет свое кроткое стадо на зеленых лугах, злые волки, затаившись в оврагах, готовы разорвать агнцев на части. Но верные пастушеские псы вступают в бой с серыми хищниками и, самоотверженно охраняя стадо, дают ему возможность мирно пастись на тучных угодьях в достатке и сырости. Так и пастыри духовные хранят свои стада божьих душ с помощью нас, Псов Господних, и нет ноши почетней этой! – перешел на язык образов Балдуин.

– Святые слова, святые слова! – лицемерно подхватил шевалье Филлипп. – Но скажите мне, брат Балдуин, слышали ли Вы об аррасском деле? Лет этак тридцать назад оно было. Я упомянул о нем, потому что немного в курсе тех событий…

– Очень мало… – насторожился монах.

– Я Вам расскажу. Я знаю об аррасском деле, потому что тогда пострадал мой родственник по материнской линии господин Пайен де Бофор. Ему тогда было семьдесят лет и его (в числе прочих знатных и богатых людей города) обвинили в колдовстве. Его – человека, который на собственные деньги основал три монастыря и среди нашей, довольно легкомысленной родни отличался особым благочестием и глубиной веры!

– Дьявол могущ и умеет совратить даже благочестивые души… – спокойно сказал Балдуин.

– Возможно… Но вслед за де Бофором арестовали почти весь городской магистрат. Жизнь в городе замерла: горожане боялись и носа высунуть. Аррас объезжали стороной, как зачумленный! И все эти страсти свалились на город благодаря показаниям одной распутной девки и одного аббата, стукнутого еще в детстве по голове. Чтобы скончаться в своей постели, дядюшке Бофору пришлось отдать все свое состояние. Поубавились денежки и в кошельках остальных. Так может, все их преступление было только в их богатстве? – шевалье Филлипп поигрывал столовым ножичком и, нехорошо усмехаясь, смотрел на монаха.

– Не нам судить деяния Господа и слуг его! И пусть пострадают десять невинных, но не уйдет от кары один виноватый, ибо от рождения страдание – удел наш земной! – пошел пятнами Балдуин, с ненавистью глядя на шевалье.

Тот бросил ножичек на скатерть и небрежно заметил:

– Конечно, конечно, но дядюшка заплатил восемь тысяч ливров штрафа и четыре тысячи ливров персонально герцогу Филлиппу Доброму, который держал руку на пульсе этого процесса. А процесс вышел, кстати, вышел преинтереснейший! Дело вели инквизитор брат Жан и юрист Жак Дюбуа – я это знаю, потому что с детства питаю слабость к запоминанию имен и фамилий. Многие заключенные добровольно признали свою вину, но потом случился небольшой конфуз: когда грешников приговорили к смертной казни, они в один голос кричали, что вышеупомянутые господа обещали им полное прощение в обмен на признание вины. Их, разумеется, сожгли… господин юрист не приходится Вам родственником?

Балдуин Дюбуа резко встал и, с грохотом отодвинув кресло, звенящим голосом сказал:

– Госпожа Жанна, я прощаю этого человека, потому что он не ведает, к т о сейчас говорит его устами, но я покидаю Ваш дом, ибо в моем лице оскорбляют Святую Инквизицию!