Читать книгу "Вокруг пальца - Йон Колфер"

Хорошее начало. Мы можем пойти в гору.

Я замечаю Джейсона, работающего в зале. Пожимающего руки и хлопающего по плечам, будто он король на горе.

Он этого заслуживает. Если б не Джейсон, это заведение стало бы очередной жертвой рецессии.

Мне приходится буквально протискиваться сквозь толпу, чтобы подобраться к нему.

– Джейсон! – окликаю я. – Эй, Джей!

Джейсон одет в светло-голубой костюм с брошью на воротнике его искрящейся шелковой рубашки. Он подчеркнул черты лица и заменил бриллиант в резце рубином.

Выглядит он хорошо.

Джейсон видит меня и, готов присягнуть, на секунду впадает в легкую панику.

– Дэн! Где ты был? Что скажешь?

Я хватаю его за плечи, как брата.

– Что скажу? Это изумительно. Невероятно. Как ты, черт возьми, привлек сюда всех этих людей?

Здоровенный мужик зарумянивается, как девица.

– Социальные сети, партнер. Поработал на клавиатуре. Уйма парней искали местечко вроде этого.

Схватив с проплывающего мимо подноса бокал, полный зеленого пойла, я салютую ему.

– За тебя, приятель. Может, мы даже сможем оплатить счета, если удержим хоть некоторых из этих клиентов.

Джейсон имитирует удар, я имитирую блок, расплескивая половину своего напитка.

– В жопу счета, чел! – кричит он в потолок. – Мы сорвем банк!

Озираясь сегодня, поверить в это нетрудно, так что я решаю игнорировать ирландско-католический голос ханжества и пессимизма, мешающий мне слишком уж умиротвориться и хоть раз в жизни насладиться моментом.

Я опрокидываю в себя то, что осталось в бокале. На вкус как лаймовое желе, но с изрядным градусом.

– Что это за чертовщина? – спрашиваю я, наконец откашлявшись.

Джейсон посылает воздушный поцелуй в сторону бара.

– Марко – гений коктейлей. Этот он называет «Одноглазый змей». Хочешь еще?

Я должен остановиться сейчас же – или обречь себя на похмелье.

Разве я не должен здесь распоряжаться? Разве я не должен следить, чтобы каждый занимался своим делом?

А с другой стороны, после такой недели…

– Какого черта! – говорю я. – Погнали!

Сегодня для разнообразия я приму ирландский стереотип.

* * *

Некоторое время спустя я сижу ссутулившись в своем офисе, заплетающимся языком бормоча себе под нос. Когда я пью, наблюдается три отчетливых стадии: оптимизм, самобичевание, песнопения. Я в момент влетаю в самую середку второй, прямиком на гребне вины, понося себя за то, что я в точности как отец, и как раз подобный курс прикончил мою семью до срока. Еще порция, и я буду на столе распинать «Нью-йоркскую сказку» группы «Погс», исполнять которую недозволительно никому, кроме Шейна Макгована и Кирсти Макколла.

– Я не мой отец, – твержу себе я, а затем: – Вот сейчас ты в точности как он. Пьяный лодырь.

А затем – печальнейшие из слов, которые человек может произнести вслух:

– Никто меня не любит.

Говоря это, я бью себя по сердцу, чтобы вышло пожальчее.

– София даже не помнит, кто я. О да, ей нравится смотреть на мою штуковину, когда я выхожу из душа. Что я? Предмет?

Прибывает Зеб, как и следовало ожидать, когда рекой льется халявный алкоголь, локтями прокладывает путь в офис, и на миг буханье звуковых волн клуба входит вместе с ним, шлепнув меня гигантской ладонью.

– Бога душу мать! Закрой дверь, – требую я.

Зеб повинуется, захлопнув дверь пяткой. Руки у него заняты бокалами с коктейлями, а из кармана пиджака торчит бутылка «Джеймисона». Он плюхает свои трофеи на мой стол, с прищуром смотрит на меня и заявляет:

– Ни фига себе, вторая стадия! Надо бы влить в тебя побольше спиртного, приятель. Я не хочу провести здесь ночь с угнетенным католиком. Уж лучше попытаю судьбу снаружи с содомитами.

Я фыркаю:

– Джейсон и Марко имеют друг друга и кодекс поведения, так что, думаю, твоей тощей заднице содомия не грозит.

Я даже не знаю, есть ли такое слово – «содомия», но для человека, загруженного таким количеством алкоголя, я составил недурное предложение.

Зеб устраивается в гостевом кресле и опрокидывает три стопки одну за другой.

– Должен тебе воздать, – замечает он. – Для этого нужна толстая кишка – в буквальном смысле, – но ты это провернул. Мне бы следовало обогнуть стол и потискать тебя.

Тут Зеба разбирает приступ чихающего хихиканья, будто он отпустил несколько славных шуточек. Чего-то я не расчухиваю, что за это за черт возьми.

– Зеб, издеваешься? Что за насмешки, в жопу?

Снова хихиканье. Зеб по-настоящему чихает в стопку, а затем все равно ее выпивает.

– В жопу? Ага, именно в жопу, будь спок.

Я слишком эмоционально уязвим для подобного дерьма.

– Зебулон. Я в дупелину, лады? Со своими дурацкими лабиринтами ты уже перегнул палку.

Это Зебу тоже приходится по душе.

– Перегнул? Чувак, все мы должны учиться нагибаться под палку.

Лады. Он меня поддевает. Подталкивает к тому заветному моменту, когда я утрачу невозмутимость и обращусь в большущего неуклюжего медведя. Что ж, он этого не дождется.

Соберись, солдат. Будь выше этого.

С этим на уме я извлекаю из ящика стола пистолет и кладу его на стол.

– Зеб. Я сейчас очень чувствителен и не в настроении для твоего загадочного дерьма. Разложи по полочкам.

– Как? Ты собираешься меня застрелить?

Я смотрю ему в глаза:

– Наверное, нет, но неделька мне выдалась та еще. Меня похитили для снафф-кино. Меня пытали «фараоны». В меня стреляли бандиты, и я потерял свою девушку. Так что поведай мне, что это за инсинуации?

Я вижу на лице Зеба новое выражение. И понимаю, что это выражение жалости. Оно ему не идет – и удерживается недолго.

– Да не могу я сказать напрямую, чел. У меня не так заведено.

– Но? – подсказываю я.

Зеб ухмыляется. Зубы у него зеленоватые от напитка.

– Я могу дать тебе намек.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Намек. Но пусть он будет прозрачным. Функционирование моего мозга нарушено.

Зеб вытаскивает из кармана своего пиджака «Армани» лист бумаги.

– Новое меню коктейлей.

– Ну и пусть.

– Ты его читал?

– Нет. Джей дал мне «Одноглазого змея».

– Классика, – хмыкает Зеб. – Дай-ка зачитаю еще парочку.