Читать книгу "Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами - Виктор Пелевин"

Мех исчез. Но одновременно прямо по курсу появилась огражденная канатами площадка.

Это было что-то вроде мелкого бассейна с жидкой грязью, превращенного в круглый ринг. Вокруг стояли зрители в фартуках, а в грязи боролись две пожилые голые женщины, обе совершенно седые – одна высокая и худая как жердь, а другая низенькая и корпулентная.

Наблюдатели подбадривали их криками; женщины наотмашь били друг друга по лицам, заламывали друг дружке руки, кусались, с визгом рушились в грязь и тут же вскакивали на ноги, переругивались с отчаянно жестикулирующим рефери, но в каждом их движении чувствовалась фальшь – ясно было, что это хореографическая постановка, а не поединок. Зрителей было не особо много: гуляющие останавливались на пару минут, снисходительно усмехались и брели дальше в теплую ночную праздность.

Капустин поймал на себе очередной недоумевающий взгляд и отвлекся, чтобы убрать выросшую на фартуке шерсть. Управившись, он поднял глаза – и вздрогнул.

Высокая худая женщина превратилась в мужчину с длинной рыжеватой бородой и выбритыми висками. В лунном свете он походил на безумного гневного Одина – его глаза были выпучены и состояли из одних бездонных зрачков. Вторая женщина изменилась тоже – она стала низеньким молодым толстяком с очень белой кожей, в седом парике до шеи и с голубыми тенями на веках.

Переменился и сам их танец: безумный Один сделал своему партнеру подножку, ловко повалил его на колени – и пронзил сзади словно бы сверкающей золотой пикой.

Капустин выпучил глаза, потом провел перед ними ладонью, и наваждение пропало: на ринге по-прежнему плескались в грязи две боевитые старушки.

– Worshipful sir…

Капустин повернулся на голос.

Перед ним стоял старый батлер во фраке. По его холеным седым бакенбардам и непроницаемому лицу чувствовалось, что это вышколенный потомственный слуга – и в своем особом роде самый настоящий аристократ.

– Please follow me. Someone is waiting for you…[33]

Батлер с полупоклоном повернулся и пошел сквозь толпу. Капустин направился следом.

Батлер выглядел чуть отчетливее, чем остальные гуляющие – его словно бы окружал тончайший, не толще волоса, светящийся ободок.

– Первый четкий, – прошептал Капустин в воротник. – Кажется, контакт… Черт, плющит-то как. Целого грифеля тоже много, надо две трети…

Батлер повернул в аллею, где не было гуляющих. Электрического света здесь почти не осталось – и сделалось заметно, какая яркая на небе луна.

Вдоль дорожки стояли полускрытые деревьями статуи античных воинов. В них было что-то очень грубое и настоящее: казалось, они дожидаются, когда веселье уляжется, чтобы слезть с лунных постаментов и пойти допивать оставшееся после чужого пиршества вино.

Аллея привела к одному из боковых входов в трехэтажный замок. Над дверью горела одинокая лампа, освещая мраморный барельеф – два мускулистых рогатых героя с кудрявыми бородами, почти титанические в своей напряженной экспрессии, держали щит с треугольником, из которого во все стороны били мраморные лучи.

– Оп, – прошептал Капустин. – Вот оно.

Он поднял руки, замысловато сложил пальцы перед лицом – и словно бы нажал на кнопку невидимой камеры, издав ртом тихое жужжание.

– Sir? – повернулся батлер от двери.

– Иду-иду… I’m coming right after you…

Капустин вошел в дом и стал спускаться вслед за батлером по узкой и странно аскетической для такого места лестнице. Стены здесь были из простого кирпича, даже не покрытого штукатуркой.

Спустившись, они пошли по голому кирпичному коридору со множеством дверей. На стенах между ними висели гравюры с видами виноградников.

– Винный погреб, – прошептал Капустин.

Батлер открыл дверь и вошел в большую круглую комнату.

Она тоже выглядела аскетично и строго. В углу, правда, стояла бронзовая статуя Диониса – но из-за кирпичных стен и резкого потолочного света она казалась ржавой.

Центральную часть комнаты занимал большой круглый стол, окруженный множеством стульев: так мог бы выглядеть ядерный бункер короля Артура.

На столе стояла лампа с темным от времени абажуром, покрытым плохо различимыми значками. Она не горела.

– Please make yourself comfortable, worshipful sir[34], – сказал батлер и вдруг перешел на русский. – Сейчас к вам выйдут.

Капустин порылся в кармане, вынул оттуда килограммовый золотой слиток со штампом «Массандра 999,9», повернул его так, чтобы девятки стали шестерками, и протянул батлеру.

– Thank you, my good man. You’ve been most helpful…[35]

Батлер подхватил брусок с таким видом, словно подобные чаевые были здесь обычным делом, но не вышел из комнаты, а так и остался стоять у дверей. Мало того, он посмотрел Капустину на ноги и чуть приподнял бровь.

Капустин испуганно глянул на свой фартук – и увидел, что тот опять оброс мехом. Чертыхаясь, он стал приводить себя в порядок, водя над фартуком скрюченной ладонью. Закончив, он почувствовал, что в комнате что-то изменилось – и медленно поднял глаза.

С другой стороны стола на него глядело Солнце.

У Солнца было круглое древнее лицо с расходящимися во все стороны волнистыми лучами. Оно казалось сделанным из раскаленного золота. Его рот победно улыбался, а глаза были красиво очерченными черными дырами. С первого взгляда было ясно, что эти дыры видели все на свете и удивить их чем-то новым очень и очень трудно.

Солнце чуть заметно кивнуло Капустину, словно успокаивая – и лишь тогда Капустин понял, что перед ним сидит человек в золотой маске, отражающей свет потолочной лампы. Когда и как он вошел, было непонятно. Может быть, он вообще не входил, а, например, тихонько выскользнул из-за статуи Диониса, вылез из-под стола или вообще сгустился из воздуха, пока Капустин занимался своим фартуком.

– Солнце, – неслышно прошептал Капустин в свой микрофон, – наивысший градус…

– Здравствуйте, мой друг, – сказало Солнце на чистейшем русском языке. – Что привело вас в мой скромный приют?

– Здравствуйте, – отозвался Капустин. – Поверьте, огромная честь быть принятым в этих стенах… Как правильно к вам обращаться? Генеральный Секретарь? Великий Инспектор? Рыцарь-Командор?

– Не нужно формальностей, – ответило Солнце, – они мешают откровенной беседе. Зовите меня «брат Солнце».

– Хорошо, брат Солнце, – сказал Капустин. – А я тогда брат Федор.

– Теодор, – поправило Солнце. – Шотландский мастер не может быть Федором. Итак, Теодор, я вас слушаю…