Читать книгу "Ранние цивилизации Ближнего Востока. История возникновения и развития древнейших государств на земле - Жан Боттеро"

Представители I династии смогли многого добиться на юге, но в остальном военная политика тинитских царей была больше оборонительной, чем наступательной. Она была вызвана неуемной алчностью бедуинов, а также, возможно, стремлением наказать тех, кто, подобно ливийцам, вступил в союз с восставшими северянами. Кроме того, отношения Египта с соседями не всегда были конфликтными. Начиная с додинастической эпохи египтяне обменивались различными товарами с жителями окрестных территорий, в частности Палестины. В Тинитский период этот обмен стал более активным. Ремесленники, занимавшиеся изготовлением украшений и каменных сосудов, использовали материалы, привезенные из каменоломен, расположенных далеко на востоке, юге и западе от долины Нила. Дерево доставляли с Сиро-Палестинского побережья – там был обнаружен фрагмент керамики с именем Нармера, а в самом Египте археологи находили сосуды, происходившие, очевидно, из Сирии и Палестины. Египетская керамика встречается в Палестине и Библе (побережье Финикии). Имя Уаджи было найдено в пустыне, расположенной к востоку от Нила, на пути, идущем через прибрежные холмы и соединяющем реку с Красным морем, а Небра – на торговом маршруте в Западной пустыне. Слоновую кость, эбеновое дерево и, возможно, обсидиан доставляли в Египет с далекого юга, через верхнюю часть долины Нила. Объединенной стране требовалась единая власть, а значит, и один административный аппарат, который на протяжении Тинитского периода медленно создавался и развивался. Египтян объединяла личность царя, из-за чего все чиновники также несли персональную ответственность перед ним. К числу наиболее важных из них относились надзиратели за общественными работами, особенно адж-меры (дословно «копатель канала»), которые впоследствии стали главами номов – номархами. Нам доподлинно неизвестно (хотя вполне вероятно), появилась ли в те времена должность визиря. Один из наиболее высокопоставленных сановников в стране отвечал за проводившуюся раз в два года перепись, предполагавшую в основном учет скота, но охватывавшую также земли и движимое имущество. Возможно, по результатам этой переписи люди облагались податями. Зерно, которое люди отдавали на нужды государства, перевозили в царские зернохранилища, где создавался своего рода неприкосновенный запас. Ведь одной из основных обязанностей царя было обеспечение народа пищей в голодные годы (когда Нил поднимался слишком высоко или, наоборот, чрезмерно мало). По этой причине в Египте существовало специальное ведомство, пер му, следившее за уровнем Нила и докладывавшее царю о его разливах и о том, каким может быть урожай.

Таким образом, основной задачей административного аппарата Тинитского периода была забота об урожае, который, в свою очередь, зависел от эффективного управления работами по созданию и организации оросительной системы. О том, что они были выполнены успешно, свидетельствуют появление новых городов, устройство виноградников, обработка земель, отвоеванных человеком у пустыни и болот. Наградой за труд были большие урожаи, которые давала долина Нила. Мемфис в этот период был (и оставался впоследствии на протяжении многих веков) центром всей этой сложной машины, которая в интересах государства обеспечивала процветание людей во всем Египте.

В данный период была сформулирована идеологическая основа царской власти. Церемонии, связанные с восшествием на престол, стали фиксироваться. Праздник сед, тесно сопряженный с идеологией царской власти, проводился все чаще. Вокруг царя стал формироваться двор со всеми характерными для него титулами и условностями. Самого фараона, наместника и потомка бога Хора, стали считать божеством.

Одним из последствий этого усложнения административного аппарата стало быстрое развитие египетской письменности, основа которой, как видно по палетке Нармера, была заложена уже к концу герзейского периода. Во многом это письмо было пиктографическим, то есть изначально каждый знак представлял собой изображение того, что обозначал. Подобная система использовалась в огромном количестве древних систем письма. Однако в то время как в Китае и Месопотамии знаки, первоначально бывшие пиктографическими, вскоре превратились в более абстрактные, египетская письменность оставалась верна традициям до начала Средневековья.

В египетском письме любая вещь и каждое существо, которые могли быть изображены, стали пиктографическими знаками. Для того чтобы написать слова «кинжал», «утка», «кровать», писцу приходилось рисовать их (пиктограммы – символы, обозначающие целое слово.) Данный принцип сохранялся до самого конца существования египетской цивилизации. Когда египтяне сталкивались с прежде неизвестными видами животных или предметами, в их письменности появлялись новые знаки. Таким образом частью иероглифического письма стали колесница, лошадь, изогнутый меч.

Отчасти таким же образом можно было обозначать различные действия. Для того чтобы записать глагол «бежать», писцу приходилось изображать бегущего человека, «плавать» – рисовать пловца, «лететь» – птицу. Даже глагол «давать» можно обозначить с помощью изображения протянутой руки, «дающей» кусок хлеба, лежащий в ее ладони.

Однако, несмотря на всю свою оригинальность, пиктографическая система не подходила для записи таких более сложных слов, как «помнить», «любить», «становиться», «умирать». Чтобы преодолеть это препятствие, египетским писцам пришлось всего лишь выйти за пределы пиктографии. Сделать это можно было с помощью идеографии и омофонии. В результате (и это очень расстраивает современных дешифровщиков иероглифов) некоторые знаки стали читаться как части текста, а другие служили «подсказками», позволяющими читателю лучше понять лежащий перед ним текст.

Принцип омофонии чрезвычайно прост. В устной речи слово, которое можно перевести как «доска для шахмат», произносилось как мен. Писцы стали использовать пиктографический знак с ее изображением для обозначения как самой доски, так и для написания слов, произносившихся как мен (например, «быть стабильным»). Аналогичным образом изображение мотыги, мер, использовалось для написания слова «любить», звучавшего так же. Следовательно, знаки, прежде символизировавшие слова, стали обозначать звуки. Однако, так как слов-омофонов, таких как «доска для шахмат» и «быть стабильным», звучавших одинаково, в древнеегипетском языке было сравнительно немного, это новшество позволило усовершенствовать его лишь частично, и принцип омофонии не распространился на сложные слова. Для того чтобы написать слово «устанавливать», которое произносилось как семен, египетскому писцу приходилось использовать два знака: с, представлявший собой сложенный отрез ткани, и мен – изображение шахматной доски. Оба этих знака вместе давали фонетическое прочтение – с + мен = семен.

Это позволило записывать все египетские слова, какими сложными они бы ни были, с помощью фонетической транскрипции. Для этого необходимо было только подобрать для каждого звука знак, произносившийся примерно так же. Данной стадии развития египетская письменность достигла уже в Тинитский период. По большей части она оставалась на данном этапе в правление обеих первых династий. Однако такая система имела два недостатка: приходилось использовать большое количество знаков, что вполне могло запутать читателя, который мог не всегда понимать, какой именно звук хотел обозначить писец. Кроме того, было непонятно, в каких случаях тот или иной символ использовался для обозначения слова, а в каких – звука.