Читать книгу "Разведчик Кент - Сергей Полторак"

Деятельность его до февраля 1942 г. Главным разведывательным управлением оценивалась положительно (т.т. 3–6; т. 8, л. д. 217–218; т. 12, л. д. 230).

С 1939 г. по 1942 г. Гуревич по совместной разведывательной работе в Бельгии, Франции и Германии, помимо Треппера, знал советских разведчиков и агентов Макарова («Хемниц»), Гросфогеля («Андре»), Райхмана («Фабрикант»), Познанскую («Аннет»), Арнольд («Жюльетт»), Каминского («Антонио»), Венцеля («Герман», он же «Профессор»), Ефремова («Паскаль»), Избуцкого («Боб»), Вассермана («Голландец»), Шпрингера («Ромео»), Шпрингер («Шарлотта»), Акерман («Черная»), Каца («Рэнэ»), Корбена («Коммерческий директор»), Шульце-Бойзена («Хоро») и других. Все они по заданию Треппера и Гуревича проводили активную разведывательную деятельность.

Треппер, которому как резиденту была подчине; агентурная сеть советской разведки в Бельгии и Франции, не принял действенных мер по организации надлежащей конспирации в условиях военного времени.

Об этом в 1940 г. докладывал в Москву представителе ГРУ Большаков, проверявший работу резидентур. Сообщая о неблагополучном положении в деятельности Макарова («Хемница») и др., он, в частности отмечал, что все сотрудники встречаются друг с другом и в случае ареста одного может наступить провал всей агентурной сети (т. 8, л. д. 211).

Как видно из материалов дела, необходимых мер по предотвращению провалов советских разведчиков не; было принято.

В декабре 1941 г., в Брюсселе, гестапо были арестованы помощник резидента Макаров, радист Каминский шифровальщица Познанская, находившиеся вместе на конспиративной квартире у Арнольда и захвачены шифры с ключами к ним. В дальнейшем последовали аресты, и других вышеперечисленных сотрудников советской peзидентуры.

Гуревичу и Трепперу в тот период удалось избежать ареста. В декабре 1941 г. они переехали, первый – в Марсель, а Треппер – в Париж, где проживали по тем же документам и под теми же фамилиями, соответственно Внссента Сиерра и Жильбер, по которым они были известны в Бельгии, как сотрудники акционерных обществ «Симекско» и «Симеке». Попытки Гуревича и Треппера создать новую резидентуру в Марселе оказались безуспешными.

В 1941–1942 гг. Треппер неоднократно докладывал в Главное разведуправление о создавшемся [яжелом положении в агентурной сети, провалах в резидентурах Бельгии и Франции, об аресте 27 человек, в том числе сотрудников фирм «Симекско» и «Симекс», а также Макарова, Познанской, Каминского, Арнольд, Избуцкого, Ефремова, Шнайдера, Венцеля, Сокол Г., Сокол М., Райхмана, Вассермана, Ликониной и других. В этих сообщениях он указывал о захвате шифров и о сотрудничестве некоторых арестованных разведчиков и агентов с немецкой контрразведкой.

22 ноября 1942 г. Треппер за два дня до ареста через представителей Компартии Франции направил в Главное разведывательное управление телеграмму о провале агентурной сети и о переходе на нелегальное положение. 29 декабря 1942 г. после ареста Треппера руководство французской Компартии проинформировало Главразведупр об исчезновении Треппера (т. 2, л. д. 576–577; т. 12, л. д. 177–178).

9 ноября 1942 г. в Марселе был арестован Гуревич, а 24 ноября того же года в Париже немцы арестовали Треппера.

По прибытии в СССР Гуревич 7 июня 1945 г. был изолирован органами госбезопасности, а с 21 июня 1945 г. на основании постановления, утвержденного бывшим начальником Главного управления контрразведки «Смерш» Абакумовым, заключен под стражу (т. 1, л. д. 1–4).

Согласно обвинительному заключению от 10 декабря 1946 г., Гуревич признан виновным в том, что, находясь за границей по выполнению специального задания советской разведки, в ноябре 1942 г. в Бельгии был арестован гестапо. На допросах рассказал немцам о деятельности разведки, выдал известных ему советских разведчиков, действовавших в тылу германских войск, а в марте 1943 г. изъявил свое согласие на сотрудничество с германской разведкой. По заданию немцев установил связь с находившимся во Франции резидентом советской разведки Озолсом («Золя»). Действуя от имени советской Разведки, получил от него сведения о сотрудниках, входивших в его резидентуру, и передал их немцам. Затем в течение года использовал всю резидентуру Озолса в интересах гестапо. Установив радиосвязь с ГРУ, Гуревич по заданию гестапо направлял в Москву ложные сведения военно-политического характера, дезинформируй советское командование. В 1943 г. он внедрился в группы французского движения сопротивления, по заданию немцев собирал сведения о французских патриотах и предавал их гестапо.

Кроме того, в резолютивной части обвинительного заключения указано, что Гуревич не только выдал немцам известных ему советских разведчиков, но и принимал участие в их розыске и аресте (т. 2, л. д. 329–332). .

В постановлении о привлечении Гуревича в качестве, обвиняемого и в обвинительном заключении предъявленное ему обвинение изложено неконкретно и не подкреплено ссылками на доказательства (т. 1, л. д. 74).

В заключении органов госбезопасности, составленном в 1956 г. после произведенной дополнительной проверки, отражено, что Гуревич на допросах после ареста гестапо выдал шифры и ключи, которыми он пользовался (т. 7, л. д. 211–213, 216).

В представлении о лишении Гуревича права на амнистию и о его вторичном водворении в места лишения свободы органами госбезопасности сделан вывод о том, что Гуревич способствовал осуществлению карательных операций, проводившихся немцами против французских патриотов, в результате чего гестапо удалось арестовать и уничтожить 150 участников французского движения сопротивления (НП ГВП. г. 2, л. д. 131–133, 143–146).

Привлечение Гуревича к уголовной ответственности несудебным органом за измену Родине и решение Прокуратуры. СССР и МВД СССР о лишении его права на амнистию являются незаконными.

На предварительном следствии Гуревич признал себя виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 58–1 «б» УК РСФСР (т. 1, л. д.75–77).

Однако в последующем, в 1943. 1953, 1956, 1981 и 1987–1988 годах, в своих многочисленных жалобах и на допросах при дополнительном расследовании категорически отрицал предъявленное ему обвинение в измене Родине, привел новые доводы своей невиновности, заявив при этом, что предварительное следствие в отношении его производилось органами госбезопасности необъективно, односторонне и без учета его положительной деятельности в пользу советской разведки.

При этом он пояснил, что будучи арестован гестапо и изобличен в принадлежности к советской разведке, никого не предал. Действуя в особо сложной обстановке и не имея намерения изменить Родине, он дал ложное согласие немецкой контрразведке на проведение радиоигры с целью выяснения ее деятельности против СССР и сохранения жизни отдельным советским разведчикам. В осуществление своего, намерения он впоследствии доставил в Москву документы гестапо и завербованных им агентов немецкой разведки (т. 1, л. д. 363–366, 373– 380, 400–411, 426–430, 433–441; т. 7, л. д. 139–191, 219–234; т. 8, л. д. 10–112, 132–210, 234–275; т. 9, л. д. 121–128; т. 11, л. д. 32–101; т. 12, л. д. 6–150).

Эти его показания подтверждаются материалами уголовного дела.