Читать книгу "Десять пуль на сундук мертвеца - Алексей Макеев"

Как часто Лев вспоминал слово «безысходность», когда видел вот такое горе. Многие люди по молодости считают, что страшнее всего непонимание их окружающими, отсутствие взаимной любви, прочие глупости. А потом они взрослеют и понимают, что самое страшное – это безысходность. Все! Не будет больше Игоря. Никогда!

– Вот что, девочки. – Гуров уселся на кухонный табурет, смахнул в сторону несуществующие крошки. – Я вам всего не могу рассказать. Понимаете, есть такая вещь, как следственная тайна. А в смерти вашего друга стоит разобраться. Может, и нет там ничего, действительно просто остановилось сердце. Бывает такое, увы, а медицина не в состоянии объяснить причин, потому что человек – до сих пор большая загадка и все в людях сугубо индивидуально.

– Вы подозреваете, что его убили? – страшным голосом спросила Светлана и испуганно глянула в сторону комнаты, где плакала мать Игоря.

– Ну-ну, – укоризненно покачал головой Гуров. – Не надо таких слов произносить, а то сразу чувствуется обвинение. Скажем так, могли быть определенные обстоятельства, которые повлияли на физическое состояние Игоря. И привели к его смерти. Вы мне вот что лучше расскажите, каким был Игорь?

Девчонки наперебой стали рассказывать, каким он был добрым, как его можно было попросить о чем угодно и он обязательно бы помог. В тот день он тоже шел мимо, а двое его друзей пытались «с толкача» завести старенькие «Жигули». Он стал помогать, толкал вместе со всеми. А потом вдруг раз – и повалился. Все думали, что он шутит. Правда, шутником Игорь никогда не был.

– Вы мне вот что скажите, девочки, был Игорь заводилой, лидером? У него, наверное, и подружек тьма была?

– Подружек? – переглянулись девочки. – Да у него и девушки-то никакой не было. А в компании он был, как бы это вам сказать, всегда на заднем плане. Все дурачатся, он сидит и улыбается. Мы в лес идем, у костра под гитару поем, а он веточки подкладывает и на огонь глядит.

– А в клубе? – снова подбросил тему Гуров. – Вы ведь компанией в ночные клубы ходили?

– Иногда ходим, когда программа интересная. В «Ариэль». Только там он тоже больше просто сидел. Мы ему говорили, чтобы шел танцевать, там можно и с девчонкой познакомиться, а он только рукой махал и улыбался. Застенчивый он у нас был.

Наконец! Наконец Гуров услышал это слово. Застенчивый, опять застенчивый! Если бы в городе орудовал маньяк, если бы он убивал парней по этому принципу, выбирал бы себе жертвы из застенчивых, Гуров еще мог бы это понять. Тогда была бы логика, пусть и извращенная. Но тут-то убийств как таковых не усматривалось.

– Скажите, а он тяготился этой своей застенчивости? Переживал?

– Наверное, переживал, – ответила Светлана.

– Ничего себе, наверное! – вдруг вспылила Юля. – Он знаешь, как переживал! Это вы на него внимания не обращали, вот и не видели. А у него это трагедия.

– А ты, Юля, откуда это знаешь? – спросил Гуров.

– А она в него влюблена была, – мстительно ответила Светлана.

Следующие полчаса ничего нового Гурову не дали. Кроме, может, имен и фамилий тех пацанов, кто считался приятелями Игоря. Про таблетки девчонки, видимо, ничего не знали, иначе бы обязательно сказали. Особенно Светлана.

Вечером в гостиничном номере снова собрались все помощники. Докладывали коротко. Савицкая, которая стала в отношении Крячко вести себя более сдержанно, рассказала, что собрала что-то вроде консилиума. Патологоанатомы пришли к выводу, что у погибших могло иметь место нечто вроде временного паралича сосудов. Чем он мог быть вызван, неизвестно, но это хоть как-то объясняет происходящее.

Паралич мог быть вызван каким-то препаратом, возможно, что и из этой коробочки. В спокойном состоянии, во время бессонной ночи или после нее, человек мог и не заметить изменения в своем состоянии или отнести их как раз за счет ночных бдений. Потом паралич проходит. Если еще не совсем проходит, а человек получает физическую нагрузку, то… то теоретически это может привести к остановке сердца, остановке дыхания, резкому нарушению питания головного мозга и, как следствие, потере сознания, а потом уж и к летальному исходу.

– Теория, голая теория, – проворчал Гуров. – А нам факты нужны, доказанные. У вас в лаборатории что, Василий Сергеевич?

– Как я и предполагал, – оживился Барсуков, – коробочки самодельные. Бумага для фотопринтеров плотностью 200 мг, принтер «EPSON», что-то типа «EPSON stylus photo 1410». Теперь по таблеткам. Плотность такова, что предположительно их штамповали не на фабричном оборудовании. Состав… вы будете смеяться, но…

– Мы не будем смеяться, – вставил Крячко. – У нас десять трупов на совести висят, как гири. Нам совсем не весело.

– Простите, – смутился эксперт. – Я просто хотел отметить, что состав таблеток во всех случаях абсолютно бесполезный, даже бессмысленный. В одном случае, правда, аскорбиновая кислота с глюкозой, а в другом – медицинский мел. Это ерунда какая-то, товарищи! Липа, афера, больше в голову ничего не приходит.

– Ладно, я вас понял. Станислав Васильевич с Романом у нас сейчас в клубе, поэтому вам слово, товарищ майор.

– За сегодня, – откашлявшись, начал говорить Шумавин, – силами оперативников района было опрошено восемь человек из круга знакомых и родственников троих погибших. Это по Муханову, Гальцеву и Вороненко. Я проинструктировал ребят, как вы и говорили, Лев Иванович. Не намекать, расспрашивать так, чтобы друзья и родственники сами описывали черты характера погибших. Рапорта я привез.

– Опишите, только коротко, – попросил Гуров.

– Ваше предположение подтвердилось в отношении всех троих. Действительно, и Владимир Муханов, и Александр Гальцев, и Михаил Вороненко по характеру были людьми нерешительными, но не во всех отношениях. Гальцев посещал тренажерный зал, выступал на соревнованиях. Одним словом, кое-какой характер у него был. Да и Вороненко, который работал на стройке подсобником, тоже не был тряпкой. Но их нерешительность проявлялась в отношениях с девушками. Таким образом, мы установили, что у всех троих проблемы коммуникативного характера все же были. Но только о Вороненко нам рассказали, что он действительно поговаривал о психологе. Он не собирался в поликлинику, это точно, не записывался к специалисту, а говорил о каком-то частном контакте с психологом. Возможно, это и есть ваш гипотетический Юрий Иванович. Тем более что и Гальцев, и Муханов, и Вороненко частенько бывали в ночном клубе «Ариэль».

– Та-ак, – удовлетворенно проговорил Гуров. – Это уже обнадеживает. Есть более близкие контакты или вы все возможности исчерпали?

– По Вороненко есть шанс. Из командировки приезжает завтра его близкий приятель, работающий водителем. Этот может знать больше.

– Работайте по остальным. Шансов маловато, потому что парни не любят распространяться о своих слабостях, но продолжать нужно. В «Ночное небо» оперативников направили?

– Так точно. Посменно там работают две пары. Всех подозрительных с описываемым поведением будут устанавливать и проверять на причастность.