Читать книгу "Самая долгая ночь - Грег Кайзер"

Каген

Груневег

Рашель

(К?) Схаап

Костер

Кейнинг

Деккер

Маус

Вресье.

Несколько часов назад Пройсс вычеркнул имена Аннье и Мартина Виссеров, доносчицы и ее брата, того самого, что с дырой в голове якобы положили на больничную койку, как он тогда солгал его сестре, а также Хенрика Кейнинга. Никого из троих уже нет в живых.

Пройсс взял в руку стопку карточек и быстро просмотрел. Раньше он даже понятия не имел о том, какое огромное количество евреев в Амстердаме когда-то носили фамилию Деккер, Схаап или Костер. Отдел «С» вытащил из картотеки все карточки на тех, чья фамилия совпадала с любой в этом списке. Увы, ни Кагена, ни Груневега, ни Мауса, ни Вресье в картотеке не оказалось.

Он посмотрел на одну карточку, затем на другую, на третью. На каждой синим по белому стоял штамп «Отправлен на работы», а ниже шла сделанная от руки приписка с датой. На первой карточке значилось 13.08.42, на второй — 19.11.42, на третьей — 28.01.43. Восток, восток и снова восток.

По крайней мере сегодняшняя акция принесла результаты. Двести восемьдесят два еврея удалось выловить сегодня в еврейском квартале на Йоденбреестраат. По воскресеньям голландская полиция евреев обычно не трогала — предпочитая предаваться безделью выходного дня, пусть даже на день позже еврейской субботы, но завтра у него отправлялся поезд, и он не мог позволить, чтобы тот ушел полупустым. Хорошо уже то, что ему в кои веки не пришлось вступать в препирательство с де Гроотом. После того вечера на Линденстраат поведение этого мужлана изменилось в лучшую сторону. Иногда бывает полезно поддать лентяю под задницу, удовлетворенно подумал Пройсс.

Раздался телефонный звонок, и он поднял тяжелую, черную трубку.

— Пройсс слушает.

— Ну, как, есть какой-нибудь результат? — прозвучал в трубке голос Гискеса.

— Пока нет, — ответил Пройсс, не сводя глаз со списка имен и переворачивая карточки. — Бесполезно. Мы ведь даже не знаем, настоящие ли это имена.

На том конце повода воцарилось гробовое молчание.

— Гискес, вы меня слышите? — не выдержал Пройсс и вытащил карточку, на которой значилось Деккер, Якоб. «Отправлен на работы», гласил проставленный на ней синий штамп. Пройсс положил ее на стол лицевой стороной вниз.

— Я просто думаю, — отозвался наконец Гискес.

— Ваши люди нашли кого-нибудь в доках? — поинтересовался Пройсс, зажал трубку между ухом и плечом, чтобы вытащить из пачки очередную сигарету и закурить, а сам тем временем продолжил перебирать картотеку.

— Нашли несколько сот лодок, — ответил Гискес. — Нам проще закрыть порт, чем искать в этой огромной флотилии одну-единственную лодку.

Пройсс промолчал. Такое не по силам даже Науманну.

— Человек, которого вы вчера нашли на улице, что с ним?

— Мертв. Умер еще по пути в больницу. Единственное, чего добился от него мой человек, это имя. Иоганнес Костер.

Пройсс посмотрел на лежащий перед ним список. Взяв карандаш, он вычеркнул из него фамилию «Костер».

— Итак, — произнес он.

— Итак, у нас ничего нет, — закончил за него Гискес.

Пройсс взял в руку очередную карточку, и в глаза ему тотчас бросилось имя: «Деккер, Река». Река, кажется, это имя упоминала его доносчица Виссер. «316, Боттичеллистраат, Оуд Зюйд, Амстердам». По верху карточки был проставлен знакомый синий штамп «Отправлен на работы», а ниже приписана дата 09.07.42. Впрочем, еще ниже, как на карточках почти всех депортированных евреев, значилась другая дата и пометка «13.07.42 г. Дулаг, Вестерборк». Пройсс отсчитал назад месяцы. Эту еврейку отправили в Вестерборк девять месяцев назад. Если только не случилось какого-то чуда, ее уже давно увезли на Восток, где она исчезла в какой-нибудь яме, или, если то, что он слышал, соответствовало истине, превратилась в дым и горстку пепла.

Но если Река Деккер мертва, то кто этот Деккер из списка? На всякий случай рядом с фамилией Деккер он подписал имя «Река», а в конце добавил букву J, чтобы было видно, что это еврейка.

— Хочу сказать вам одну вещь, — произнес он в трубку, обращаясь к Гискесу. — Похоже, я тут кое-что обнаружил.

И не обращая внимания на то, что Гискес продолжал что-то говорить, положил трубку на рычаг.

Было почти восемь, когда телефонный звонок пробудил Пройсса от грез о Марте и ярком венском солнце. Он оторвал затекшую шею от письменного стола и потянулся за трубкой. В ней сначала послышался треск, а затем громкий щелчок. Ага, междугородный.

— Герр гауптштурмфюрер, — произнес невидимый собеседник. — Говорит Брумм, адъютант оберштурмфюрера СС Геммекера. Из Вестерборка. По поводу вашего предыдущего звонка…

— Да? И какие у вас новости? — спросил Пройсс, потирая глаза, чтобы убрать с них последние липкие паутинки сна.

— По поводу этой еврейки, Деккер, — произнес голос в трубке. — Реки Деккер.

— Да-да, и где же она? До сих пор в лагере или ее уже отправили на Восток?

В трубке возникла пауза.

— Похоже, ни то ни другое, гауптштурмфюрер. Мы просмотрели все списки, и обнаружили ее имя в списке к отправке транспортом от 10 ноября прошлого года. А также имена ее отца и матери, Якоба и Мейры.

Деккер, Якоб. Такая карточка ему попадалась.

— И? — Пройсс потер шею. До него с трудом доходило, куда клонит Брумм.

— На транспорте ее не было, — произнес тот. Вернее, выпалил. — Она у нас значится, как пропавшая без вести. Побег имел место в ночь на девятое ноября. Согласно нашим записям мы на следующий день поставили в известность жандармерию и заполнили карточку, которую затем передали в службу безопасности и уголовную полицию Гааги. Разумеется, когда она сбежала, мы вместо нее депортировали еще десятерых…

До Пройсса наконец дошло. Значит, Река Деккер бежала из Вестерборка.

— Но что с ней стало потом? Почему не поставили в известность меня? Она ведь из Амстердама. Она ведь вполне могла вернуться сюда, разве не так?

Помехи на линии сделались сильнее, затем пропали.

— Вы должны сообщить об этом в Гаагу, гауптштурмфюрер.

— Но ведь она сбежала от вас, — заявил Пройсс в трубку. Он наконец окончательно стряхнул с себя сон и теперь вновь почувствовал, как на него надвигается головная боль. Какая вопиющая халатность. Если не сказать больше. Собеседник на том конце провода что-то невнятно забормотал. Не иначе, как пьян.

— Извините, гауптштурфюрер, но она в конце концов всего лишь одна…

Пройсс был готов заорать в трубку, но вместо этого лишь глубоко вздохнул. Какой толк ему от всего этого?

— Спасибо, Брумм. Поблагодарите также от моего имени оберштурмфюрера. Но мне необходимо ее удостоверение личности. Причем срочно. Пусть кто-то немедленно привезет его сюда ко мне.