Читать книгу "Экспедиция "Тигрис" - Тур Хейердал"

Раз за разом тревога выгоняла меня на палубу — не видно ли суши? И я неизменно наталкивался на Карло, снедаемого тем же беспокойством. Такое совпадение еще больше встревожило меня. Карло предложил промерять глубину ручным лотом и был очень недоволен, когда я отклонил его предложение.

— Зачем? Мы ведь далеко от берега, — сказал я. — Полночь. Иди лучше спать.

— Да ты погляди на воду, — возразил Карло, наклоняясь над бортом с фонариком в руке.

Гладкое море было скорее белым, чем голубым.

— Должно быть, река муть вынесла, — предположил я. — Где ты возьмешь длинный тросик, чтобы достать дно в этом месте?

Мой ответ чем-то задел Карло, и он с угрюмым видом полез обратно в рубку. Я остался сидеть на длинной узкой лавке у левой двери. Именно с этой стороны следовало ожидать появления земли, и некоторое время я пристально всматривался в мрак в надежде увидеть далекий берег. Ничего... Вообще, по нашим расчетам, до суши еще было слишком далеко. И я вернулся в рубку.

В 01.30 меня разбудили громкие голоса Норриса и Асбьёрна, доносившиеся с мостика над головой. Вахтенные толковали о суше, и, выбравшись через левую дверь наружу, я тоже ее увидел. Выше стелющейся над морем белой мглы в ночи на фоне звездного неба отчетливо проступали волнистые очертания горной гряды. Светила чуть урезанная с края луна. Насколько мы могли судить, горы были очень высокие, и нас отделяло от них изрядное расстояние. Вершины и седла оставались на одном месте, хотя мы шли на восток с приличной скоростью, принимая справа южный ветер. Наши карты этого района показывали только береговую линию, а лоция ограничивалась упоминанием о ровной череде известняковых утесов, так что столь внушительная картина явилась для нас полной неожиданностью. Вода кругом по-прежнему была молочного цвета. Я посидел, любуясь Азией и слушая всплески прыгающей рыбы, потом снова прилег, а в 02.00 заступил на рулевую вахту вместе с Тору.

Вид далекого берега почти не изменился, и это подтверждало, что расстояние до него достаточно велико. Мы с Тору без труда сохраняли курс 85—90°, рассчитанный на то, чтобы с запасом миновать расположенный на курсовом углу 76° мыс Ормара — единственный мыс, выступающий в океан достаточно далеко, чтобы затруднять нам подход к Карачи.

Во время нашей вахты облик берега вдруг стал меняться. Борозды ущелий и долин сгладились, и волнистая гряда сменилась плоским плато. Одновременно темный массив стал призрачно-серым и придвинулся совсем близко, покричи — отзовется эхом. Но эха не было. Пожалуй, и суши тоже, потому что призрачная стена местами свертывалась и растворялась в поднебесье наподобие облаков. Что за чертовщина! Похоже, природа надула нас...

Подошло время Карло сменять меня, но еще раньше на палубу вышел по нужде Детлеф. Молочная гряда облаков оставила его безучастным, зато он обратил внимание на молочную окраску воды.

— Какая-нибудь река выносит глину! — крикнул он мне, почти дословно повторив мое заключение, которое вызвало такую досаду Карло.

Сам Карло только что вылез из рубки, держа в руках тросик, чтобы измерить глубину, прежде чем заступать на вахту. Ничего не говоря, он швырнул тросик обратно в рубку, поднялся на мостик и выхватил румпель у меня из рук.

— Курсовой угол восемьдесят пять градусов, не меньше. Не то врежемся в мыс, — предупредил я.

Подстегнутый его странной раздражительностью, я добавил:

— Да не трусь ты! Это всего-навсего облака, — и небрежно показал на таинственную пелену с левой стороны.

Тут же я пожалел о вырвавшемся у меня обидном слове, так как сам сомневался. Настолько, что вместе с Детлефом сел на лавку у левого борта и уставился на пелену тумана, неожиданно закрывшую вид на далекие горы, которые я так явственно наблюдал вместе с Норрисом и Асбьёрном. Прислонясь спиной к пружинистой тростниковой стене, я едва не уснул, но тут с проплывающей мимо нас мглистой пеленой что-то стало происходить. Молочная окраска сменилась желтоватой, и появились отчетливые вертикальные трещины — как будто изломанные края гренландского ледника медленно сбрасывали тонкий шлейф ночного тумана. Мгла рассеялась, облака исчезли, и перед нами в лунном свете обнажились бледные утесы, сложенные то ли известняками, то ли затвердевшей глиной. Гладкие, как стекло, они поднимались на 200—250 метров к звездному небу, теряясь вдалеке. Закрытый туманом, окаймленный мутной водой, берег Макрана уже не один час как подступил к нам совсем близко. То ли усиленный ветровой снос, то ли направленное к северу течение увели нас с взятого курса после острова Астола. Но утесы остановили снос, и ладья пошла прямо. Те самые стихни, что прижимали нас к берегу, сами повернули, напоровшись на твердыню. Дальше воздушные и морские течения следовали вдоль стены — и мы вместе с ними. Вдали от берега было раздолье ветру и воде. Здесь же командовали утесы. И они поработали на нас, даже волны усмирили.

Вершины, замеченные Норрисом во время его вахты, принадлежали расположенным в глубине материка горам Белуджистана. Вздымающиеся на тысячу метров пики и гребни на фоне звезд было видно, пока мы шли достаточно далеко от берега и отороченная двухсотметровыми утесами приморская пустыня не могла их заслонить. Когда же мы приблизились к берегу, нависшие высоко над нашей головой, одетые в мглу утесы закрыли обзор.

В хлопотах с парусом, думая лишь о том, как отойти подальше от призрачных скал, мы забыли про тросик Карло, и хотя его инстинктивная тревога была вполне оправданна, нам так и не пришлось узнать, чем была вызвана молочная окраска воды — эрозией меловых утесов или близостью дна. Одно несомненно: когда мы любовались высокими хребтами далекого Белуджистана, нас в каких-нибудь сотнях метров подстерегал Макран.

Нам довольно легко удалось нейтрализовать снос и увеличить дистанцию, отделяющую «Тигриса» от длинной скальной стены, и я снова улегся на свой матрас. Но уже часа через два проснулся оттого, что Детлеф немилосердно дергал меня за ногу.

— Видно мыс Ормара, и что-то непохоже, чтобы нам удалось его обойти!

Я весь похолодел. Раннее утро 27 января, солнце еще не показывалось, мы шли с хорошей скоростью мимо озаренных луной белых утесов, по впереди они обрывались, открывая вход в широкую бухту. А за бухтой в море выступал гористый мыс, вдвое выше приморских утесов, с острыми шпилями и обрывами, при виде которых у наших рулевых сразу отпала охота следовать дальше вдоль берега. К тому же, как только кончились белые утесы, изменилось направление ветра. Стихии, диктуя свою волю, явно хотели, чтобы мы вместе с утесами и плавающим мусором вошли в незнакомую бухту. Высокий мыс Ормара был точно регулировщик, указывающий левый поворот.

На фоне багряной зари он напомнил мне норвежский мыс Нордкап, крутые склоны которого точно так же обрываются в черные волны в зимний полдень перед началом поры полуночного солнца. А может быть, вернее сравнить Ормару с азиатским драконом, пришедшим к морю на водопой. Крутая спина дракона вздымалась к окропленному кровью небу, зубчатый хвост уходил в глубину бухты.

Надо было незамедлительно что-то решать. Я разбудил Нормана, он в два прыжка очутился на мостике и определил направление по компасу.