Читать книгу "Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами - Майкл Р. Бешлосс"

Сунуну настоял на том, чтобы Буш сам передал записку об убийствах президенту. Когда Горбачев спросил, из-за чего произошел перерыв в работе, Буш зачитал ему записку.

Разгневанный тем, что встреча в верхах омрачена таким происшествием, и оскорбленный тем, что именно Буш сообщил ему о насилии, совершенном на все еще советской, по его мнению, территории, Горбачев заявил: «Я впервые об этом слышу», и послал Черняева выяснить, что же произошло.

Позднее Горбачев сказал Бушу, что ведется расследование инцидента, и пообещал, что его правительство сделает все возможное, чтобы «избежать таких эксцессов» в будущем.

Некоторым американским участникам пришло в голову: уж не приверженцы ли жесткой линии, потерпевшие неудачу с «конституционным путчем» в июне, устроили этот последний инцидент для того, чтобы поставить в сложное положение Горбачева во время его встреч с Бушем. Несколько помощников самого Горбачева также разделяли это подозрение.

Во второй половине того же дня Буш и Горбачев возвратились в Кремль для подписания в мраморном с позолотой Владимирском зале договора по СНВ. Оба руководителя подписали договор — в 47 страниц и 700 страниц протоколов — вечными перьями, сделанными из того же металла, что и ракеты, запрещенные договором о ракетах среднего радиуса действия.

Буш объявил, что они обращают вспять продолжавшееся «в течение полувека неуклонное движение к наращиванию стратегических арсеналов». Горбачев сказал в ответ: «Слава богу, как говорится по-русски, что мы прекратили это».

В конце церемонии Павел Палащенко, советник-переводчик Горбачева, прошептал своему коллеге: «Вот если б можно было так же аккуратно расправиться с конфликтами и напряженностью в нашей стране, как мы это сделали с теми, которые существовали у нас с внешним миром».

В четверг утром, 1 августа, когда Буш и его свита поднимались на борт самолета № 1, чтобы лететь в Киев, к ним присоединились вице-президент Янаев, чиновник протокольного отдела Кремля, полковник КГБ и Виктор Комплектов, советский посол в Соединенных Штатах. Смирившись с этой однодневной поездкой, Советы попросили Буша взять с собой небольшое число сопровождающих от центрального правительства — по всей вероятности, для того, чтобы подчеркнуть: Украина все еще является частью владений Москвы.

Поскольку Янаев был старшим в группе, Буш попытался завязать с ним разговор. Однако вскоре стало ясно, что Янаев не склонен говорить о делах, поэтому Буш повел его осматривать президентский командный пункт в воздухе, оснащенный по последнему слову техники, показал ему свою спальню с автоматически опускающимися жалюзи и даже президентский туалет. Янаев лишь повторял, что все «очень мило» и «очень интересно».

Оставив советских представителей снова одних, Буш сказал своим помощникам, что Янаев, кажется, «довольно дружелюбный малый», но безусловно, не из тех, «кто способен уложить противника». Он добавил, что Янаев соответствует той оценке, которую дала ему разведка США еще до поездки: это старорежимный аппаратчик, который едва ли будет играть существенную или независимую роль в политической жизни своей страны.

Подобно большинству американцев, Буш привык называть республику, которую он собирался посетить, — the Ukraine. Сами украинцы, однако, уже некоторое время вели кампанию за то, чтобы опустить из названия артикль на том основании, что он указывает на колониальный статус, например: Ливан — the Lebanon или Гамбия — the Gambia. Разозлившись на подстрекателей-националистов из Советского Союза, Скоукрофт однажды взорвался: «Но ведь Голландия — тоже the Netherlands! Или, например, Соединенные Штаты — the United States?».

Но Мэтлок знал, как остро реагируют украинцы на все это. Во время полета в Киев он предупредил Хьюэтта, что если Буш произнесет «the Ukraine», Белый дом «будет засыпан письмами возмущенных американцев украинского происхождения». Хьюэтт сказал президенту: «Я знаю, это звучит смешно, но артикль много значит для этих людей». Не желая оскорблять ни своих хозяев в Киеве, ни примерно 750 тысяч американцев украинского происхождения в Соединенных Штатах, многие из которых голосовали за республиканцев, Буш обещал выполнить эту просьбу.

Самолет приземлился в окрестностях Киева, и президент со своей свитой поехал в город в сопровождении вереницы машин. Вдоль улиц стояли тысячи людей, желавших ему добра, женщины держали букеты цветов, караваи хлеба с солью — традиционный знак приветствия. Буш выглядел так, как будто вел предвыборную кампанию в Питсбурге, Кливленде, Детройте или Чикаго, что в какой-то мере соответствовало действительности, поскольку в этих городах жило много американцев украинского происхождения. Приветливо улыбаясь им в ответ, Буш воскликнул: «Эй, да это же великолепно!»

Как и опасался Горбачев, этот прием резко отличался от того, который был только что оказан президенту США в Москве, где большинство народа смотрело на него как на еще одну важную иностранную персону, прибывшую выразить уважение самому популярному человеку в Советском Союзе.

А толпы в Киеве хотели убедить Буша поддержать их против Горбачева, люди размахивали желто-голубыми флагами независимого украинского государства и держали плакаты с такими надписями на украинском и английском языках:

«У МОСКВЫ 15 КОЛОНИЙ»… «ИМПЕРИЯ ЗЛА ЖИВА»…

«53 МИЛЛИОНА УКРАИНЦЕВ ТРЕБУЮТ НЕЗАВИСИМОСТИ»… «ЕСЛИ БЫТЬ ЧАСТЬЮ ИМПЕРИИ ТАК ХОРОШО, ПОЧЕМУ ЖЕ АМЕРИКА ВЫШЛА ИЗ НЕЕ?»

Когда вереница автомобилей достигла центра Киева, Буш вышел из своей машины и встретился с Леонидом Кравчуком, председателем украинского парламента.

Коммунист с большим стажем, креатура Москвы, он недавно, точно рассчитав время, развернулся на 180 градусов и стал поборником националистических чаяний.

Встреча двух лидеров продолжалась менее часа, и после нее не было никакой пресс-конференции: американские официальные лица не хотели повторения того, что произошло у президента с Ельциным в Москве. В ходе встречи большую часть времени Кравчук затратил на рассказ о положении с урожаем: даже в таком богатом сельскохозяйственном крае, как Украина, из-за потерь при сборе урожая, коррупции и скверной системы перевозок около 30 процентов собранного зерна не доходит до рынка.

Как ни старались американцы, чтобы поездка в Киев не была оскорбительной для Горбачева, украинцы воспользовались присутствием Янаева, чтобы показать нос Кремлю. Хьюэтт заметил, что с советским вице-президентом обходились, скорее как с «председателем Всесоюзной ассоциации прокаженных». На завтраке, устроенном для делегаций США и Украины, языками общения были английский и украинский. Поскольку Янаев не знал ни того, ни другого, вид у него был то озадаченный, то скучающий, то раздраженный.

Текст обращения Буша к украинскому парламенту находился в работе несколько недель. Президент объяснил своим помощникам, что хочет использовать свою речь для поощрения переговоров между Москвой и республиками, но без одобрения движений за отделение, так как Горбачев этого не потерпел бы.

Буш ни разу открыто не порицал отделения Украины как такового, но неоднократно намекал на то, что его эта идея не вдохновляет. Давая понять, что Украина и другие республики поступили бы мудро, оставшись в Советской федерации, он сказал: «Мы сами являемся федерацией, и мы хотим хороших отношений, хотим улучшения отношений с республиками».