Читать книгу "Татары и русские в едином строю - Александр Широкорад"

Соломония и Степанида вместе прыскали волшебной заговорной водой «сорочку, и порты, и чехол, и иное которое платье белое» великого князя, очевидно, чтобы вернуть его любовь.

Теперь Василий III имел основания предать жену церковному суду как ведьму. Но вместо этого он 29 ноября приказал увезти ее в девичий Рождественский монастырь на Трубе (на Рву), где ее принудительно постригли в монахини под именем София.

А тем временем московские бояре подыскали и невесту Василию — Елену Глинскую. Глинские вели свой род от безродного татарина, поступившего на службу к литовскому князю Витовту. Со временем Глинские стали довольно крупными литовскими магнатами. Михаил Львович Глинский был лучшим воеводой польского короля Александра. Но после смерти Александра Михаил Глинский поссорился с новым королем Сигизмундом I и летом 1508 г. бежал в Москву вместе с братьями Иваном Мамаем и Василием Слепым.

Василий III дал во владение Михаилу Львовичу города Боровск и Ярославец. Но Глинский претендовал на Смоленск, а Василий отказал. Осенью 1514 г. обиженный Глинский решил бежать обратно в Польшу, но был пойман и отправлен в заточение. Братья Михаила Иван Мамай и Василий Слепой к 1525 г. умерли своей смертью в Москве.

Боярам Захарьиным и князьям Шуйским идеалом была невеста-сирота: отец в могиле, дядя в тюрьме, братья почти дети. Все были уверены, что брак Василия с красавицей Еленой сохранит «статус-кво» при дворе.

Юная красавица Елена пришлась по душе 47-летнему великому князю. Ради молодой жены Василий III отступил от старых русских обычаев и первым из московских князей сбрил бороду. Летописец сообщает, что великий князь «возлюбил» Елену «лепоты ради лица и благообразна возраста, наипаче ж целомудрия ради». А что касается ее «целомудрия», то тут вопрос остается открытым.

Прошел год, второй после свадьбы, а у Елены признаков беременности не появлялось. Великокняжеская чета зачастила по монастырям. Василий III не скупился на богатые вклады в монастырскую казну.

И вот 25 августа 1530 г., то есть спустя четыре с лишним года после замужества, Елена родила сына Ивана. Появление долгожданного наследника престола было встречено Василием III с огромной радостью. Не иначе, как помогли молитвы монахов о чадородии княгини. Однако у многих современников на этот счет были серьезные сомнения. Уже тогда начались разговоры о молодом воеводе Иване Федоровиче Овчине-Телепнёве-Оболенском. Ивана с Еленой свела его родная сестра Аграфена Челядина, приближенная великой княгини. Что же касается отцовства Василия III, то, увы, оно достаточно сомнительно.

Однако точно доказать или опровергнуть такое предположение может лишь анализ останков Василия III и Ивана IV, аналогичный исследованиям, проведенным с предполагаемыми останками Николая II и его семьи.

Великая княгиня не присутствовала при агонии мужа. Но, увидев митрополита с боярами, идущих в ее покои, Елена «упала замертво и часа с два лежала без чувств».

Увы, длительный обморок Елены был всего лишь данью этикету. Не прошло и 40 дней со смерти мужа, как ее фаворит Иван Овчина получает боярство. С этого времени Овчина фактически становится соправителем Елены.

Совершив серию политических убийств, Елена объявила себя правительницей. Она, не стесняясь, заявляла послам: «Сын наш и мы жалуем…» На приемах послов за ее спиной (в прямом и переносном смысле) стоял Овчина.

Надо ли говорить, что первые месяцы правления Елены с Овчиной Москве было не до Казани? Между тем крымские татары почти ежегодно нападали на московские земли. Елена и Овчина по всей стране велели собирать деньги на выкуп пленных, понятно, в первую очередь дворян и детей боярских. Вот, к примеру, 22 ноября 1534 г. архиепископ Новгородский Макарий послал в Москву на выкуп пленных 700 рублей московских серебром.

Узнав о «Варфоломеевской ночи» в Казани 26 сентября 1535 г., Елена и Овчина решили освободить Шах-Али из заточения на Белом озере. 9 января 1536 г. Шах-Али привезли на прием к Елене Глинской. У саней его встретили бояре князь Василий Васильевич Шуйский и князь Иван Федорович Телепнев-Овчина с двумя дьяками, а в сенях его встретил сам великий князь Иван с боярами. Елена сидела в окружении боярынь, а бояре сидели по обе стороны, как это было принято при посольских представлениях.

Шах-Али, войдя, поклонился и сказал: «Государыня, великая княгиня Елена! Взял меня государь мой, князь Василий Иванович, молодого, пожаловал меня, вскормил, как щенка, и жалованьем своим великим жаловал меня, как отец сына, и на Казани меня царем посадил. По грехам моим, казанские люди меня с Казани сослали, и я опять к государю своему пришел: государь меня пожаловал, города дал в своей земле, а я ему изменил и во всех своих делах перед государем виноват. Вы, государи мои, меня, холопа своего, пожаловали, проступку мне отдали, меня, холопа своего, пощадили и очи свои государские дали мне видеть. А я, холоп ваш, как вам теперь клятву дал, так по этой своей присяге, до смерти своей хочу крепко стоять и умереть за ваше государское жалованье; так же хочу умереть, как брат мой умер, чтоб вину свою загладить».

Елена приказала ему ответить: «Царь Шиг-Алей! Великий князь Василий Иванович опалу свою на тебя положил, а сын наш и мы пожаловали тебя, милость свою показали и очи свои дали тебе видеть. Так ты теперь прежнее свое забывай и вперед делай так, как обещался, а мы будем великое жалованье и бережение к тебе держать».

А пока в Москве чествовали Шах-Али, войско Сафа Гирея вторглось в русские земли.

В.В. Похлебкин писал: «Казанские военачальники определили три главных направления, по которым предпринимались эти разорительные налеты:

Первое направление (центральное): Нижний Новгород и Балахна. Эта зона подверглась нападению и разгрому, сожжению поселений и складов в самом начале войны, в январе 1536 г.

Второе направление (северное): Кострома. Эта зона подверглась нападению летом 1536 г. (июнь). При этом был убит князь Петр Васильевич Засекин-Пестрый, воевода Костромы, перебита большая часть ее гарнизона.

Третье направление (южное): Муром. Эта зона непрерывно подвергалась налетам, как самая богатая, в период с весны по лето 1536 г., а затем ранней осенью 1536 г.

Русское войско фактически не приняло участия в этой войне. Она успешно велась казанской стороной как односторонняя, безответная со стороны противника акция.

Выйдя впервые в поле после удара татар по Нижнему и Балахне лишь поздним летом 1536 г., русское войско, встретив Казанскую армию близ с. Исады, в 3 км ниже Макарьева, при впадении р. Сундавика в Волгу (на правом, горном берегу), не решилось на сражение и стало отступать на виду у противника.

Начавшееся с наступлением ночи паническое дезертирство из русской армии в связи с погоней за ней татар привело к пленению части армии без всякого боя. Ратники сотнями сдавались татарам за обещание не убивать их. Невероятная деморализация русского войско потрясла даже татар».[221]