Читать книгу "Волчьи тропы - Андрей Фролов"

Через четверть часа машина плавно свернула. Торбранд выглянул в бойницу, зачем-то сверился с картой и почти торжественно объявил, что они вывернули на южную дорогу. По столь знаменательному событию Арнольвом из-под скамьи была извлечена личная фляжка.

Вообще, как любил шутить Атли, разработки телепортационных устройств, что активно велись под Новосибирском до Четвертой войны, нужно было не замораживать, а просто отдать раумам, которые эту проблему давно уже решили меньшими силами. Просто в точке. А необходимо взять полулитровую флягу… Ну, чего под рукой будет, того и взять, и желательно теплую. Без закуски и долгих интервалов выпить, устроиться поудобнее и все. В себя приходишь после небольшого временного провала, уже телепортированным в точку Б, а головная боль, как следствие подпространстве иного перехода, устраняется и того проще…

Дорога пошла в гору, бронетранспортер наклонился назад, немного прибавил скорости. Леса, размытыми зелеными слайдами мелькающие за амбразурами, были знакомыми и родными. Проехали отворотку на поселок, самый близлежащий к боргу северян. На самом повороте, почтительно уступая дорогу, застыла телега. Мужичок в ватнике, облезлой шапке и лаптях медленно и величественно перекрестился. Машина прошла мимо, обдав возницу, телегу и исхудалую лошаденку волной коричневой пыли.

Дальше деревни стали попадаться чаще — небольшие поселения вдоль тракта, жмущиеся под крыло скандинавского ворона. Домиков по десять-двадцать, малозаселенные, построенные черт знает как и живущие исключительно сегодняшним днем, они оставались за бортом «Слейпнира» справа и слева, лепясь к холмам, прячась в низины и убегая за стены деревьев. Еще несколько раз транспорт северян встречал телеги, груженые и пустые, по одной и сразу несколько, под охраной и без, в основном возвращающиеся с Зеленого Мыса.

Вооруженные мужики вставали на приступках, снимали шапки и провожали увешанный щитами бронетранспортер почтительными взглядами. Здесь почти не бывало дорожных банд, сюда почти не наведывались Миссионеры, а рейдеры и трапперы предпочитали пользоваться не дорогами, а извилистыми лесными тропками. Все спокойнее, чем вдруг вот так встретить на пути полный хирд раумов… Возвращающийся по родным деревням люд хмурился, проверяя, на месте ли прикопанные в сено телег обрезы и самострелы: северяне двинули в пеший поход, значит, до возвращения конунга придется полагаться только на собственные силы.

Перевалили за огромный холм, с которого было видно даже неторопливо бегущую на западе Обь, скатились с южного склона. Леса тут заметно редели, уступая место в основном высоким и плотным кустарникам да одиноким рощам, покрывающим гряды пологих бугров. Бугры эти тянулись до Ояша и дальше, на юго-восток, уже крайне неохотно распрямляясь в равнины и постепенно все сильнее и сильнее увеличиваясь в размерах. Оттого дорога предпологала быть ужасно холмистой, убегая то вверх, то снова резко вниз, и хорошо, если где-то в жилых землях еще сохранились хотя бы жалкие остатки старинных довоенных трасс, на которые в общем-то никто из трясущихся в отсеке особо и не рассчитывал.

Солнце, поднимаясь все выше, наконец заметило катящий по дороге бронетранспортер и радостно сосредоточило на нем свое щедрое тепло, в какие-то полчаса превратив тесный отсек в парилку.

Машина остановилась, северяне наскоро проветрили салон, а на броню были выгнаны две первые пары раумов. Снизив скорость, чтобы не растерять сидящих на спине «Слейпнира», транспортер снова двинул вперед.

7

По зеленым лесам, то и дело прячась под пышные гривы деревьев и вновь выныривая, ползла массивная, жирная точка бронетранспортера. Солнце наблюдало, не отводя своего взгляда, и не переставало удивляться. Пестрые, разноцветные щиты, каким определенно не место в этой эпохе, покрывали борта вполне современной боевой машины, на крыше которой, все так же забавляя светило, сидели еще и пришедшие вместе со щитами из прошлого люди.

Солнце помнило все это, ему ведь было несложно… Много-много зим назад, когда оно вот так же катилось по небосклону, придирчиво одаряя людей своим пристальным взором, оно уже видело такие щиты. Видело рубахи, гривны, обереги и трехголовые навершия широких клинков. Только вот шиты эти покрывали не борта машин, а длинные доски стремительных драккаров, гривны ковались не из армейских жетонов, да и золоченые молоточки носились на блестящей кольчуге, а не на черной матовой грудине бронежилета. Солнце задумчиво рассматривало ползущего по Мидгарду железного зверя со странными людьми на крупе. Странные люди…

Мир желтых и коричневых цветов, мир ржавчины, стареющего железа и крошащегося камня, мир, в котором люди уже не заботятся о своем лице или внешнем виде. Без ярких красок, ведь в них нет нужды, без пестрых боевых узоров, ведь с ними так неудобно маскироваться. Обглоданные временем остовы машин в канавах, так и не достроенные бетонные коробки, в которых сейчас обитает лишь кровожадное время. Земля, неохотно впускающая в себя редкие краски зелени, да и то не каждое лето; земля, на которой ползущий далеко внизу бронетранспортер казался чем-то инородным и одновременно родным.

А странные люди, периодически сменяющие друг друга на раскаленной крыше своей машины, которой они дали имя легендарного коня Одноглазого, словно не замечают проносящегося вокруг мира. Они все еще там, столетия назад, по нелепой прихоти Норн неожиданно попавшие на разорванную бомбами дорогу.

«Слейпнир» движется вперед, на юг, иногда сворачивает на восток, ищет путь, и снова на юг. Бронированное тело мифического зверя сползает со склонов, шустро поднимается на сопки, ныряет в рощи, вброд перебирается через тонкие ленточки речушек и овраги, пересекает старинные железнодорожные насыпи и пути. «Быстро скользящий» значит его имя в переводе со скандинавского — конь, не ведающий преград ни на небе, ни на земле.

Уверенно оставляя проселочные дороги, машина вдруг неожиданно бросается в лес. Вот ее серая спина мелькает меж деревьев, перебирается через гряды холмов и вновь появляется на открытом пространстве, нашаривая уже иной путь. У этих людей всегда был свой путь, и они смело сворачивают на бездорожье, чтобы через час опять почувствовать огромными колесами щебень новой дороги, уводящей на юго-восток.

Солнце видит поселки, деревушки и небольшие города, оно с грустью рассматривает так и не изменивших своим привычкам и натуре детей, вспоминая, сравнивая и не удивляясь. Заботы городов, проблемы поселений, одинаковых жителей муравейников, с течением времени меняющих лишь покрой курток и калибр оружия. Яркая чешуйчатая гусеница бронемашины осторожно обходит эти населенные пункты, сворачивает в лесные массивы, пользуется окружными дорогами. Города злы, они варятся в собственной беспомощности, только и ожидая повода выплеснуть ее, и северяне это хорошо знают. Сидящие внутри «Слейпнира» много раз приходили в подобные Ояшу городки, невольно провоцируя местное, деградирующее с каждым днем население, а после отступали по усеянным трупами улицам, собирая трофеи, трэлей и провиант. Сейчас такое ни к чему, сейчас железная машина несет викингов к вполне конкретной цели…

Там, на юге, где волшебный карлик Судри, поставленный так Асами с изначальных зим, держит на могучих плечах один из четырех углов неба, и находится их цель. Там, у ног Судри, разгорается сейчас пламя войны с почуявшими волю великанами.