Читать книгу "Нежная лилия - Кимберли Кейтс"

Аниера опустила глаза, густые ресницы не могли скрыть выражения боли в них.

— А я была неловкой, отяжелела и чувствовала себя неважно. Понимала, что это значит, — то же самое я испытывала, когда носила Нилла и Фиону. И вот опять под сердцем у меня зрела новая жизнь. Я собиралась рассказать Ронану о ребенке по время праздника — думала, его радость не будет знать границ.

Что испытывает женщина в такие минуты? — гадала Кэтлин. Она отдала бы все на свете, чтобы узнать это.

— Фионе было три года, — продолжала Аниера. — Прелестная малышка — никаких капризов, сплошные улыбки и восторг. Но стоило нам только въехать в Гленфлуирс — и ее как подменили. Что это была за хворь, не знаю, но на ее животе появилась какая-то сыпь, и моя бедная крошка лишилась покоя. Она плакала, кричала, и так каждую ночь. Мой бедный Ронан делал все, что мог, чтобы помочь мне, но у него были обязанности, которыми он не мог пренебрегать, — ему приходилось принимать участие в состязаниях вместе с другими воинами.

Воины бились между собой, отстаивая свое место в войске Конна. И ни одного из них не вызывали на поединок так часто, как моего Ронана. Твой отец, Кэтлин, уже тогда, при жизни, стал чем-то вроде живой легенды, но Ронан никогда не завидовал ему, никогда! Я помню, как-то он сказал, что Финтан с радостью отдал бы все — и славу, и свой волшебный дар, — лишь бы хоть один день иметь возможность наслаждаться красотой своей жены. И Ронан тогда поклялся, что скорее пожертвует правой рукой, чем лишит себя радости видеть, как я играю с нашими детьми. А Финтан так никогда и не услышит смеха своей дочери, с грустью добавил он тогда. Твоего смеха, Кэтлин.

Погрузившись в драгоценные воспоминания, Аниера обхватила себя руками за все еще тонкую, как у девушки, талию.

— Ронана в Гленфлуирсе ждали его обязанности, и я хорошо это знала. Оставалось только ждать. Я считала часы до того момента, когда праздничная кутерьма останется позади и мы опять вернемся в тишину родного Дэйра. Как-то вечером, когда я сбилась с ног, стараясь успокоить Фиону, Нилл вдруг исчез, как под землю провалился. Он тихонько выбрался из комнаты и отыскал дорогу в оружейный зал. Я чуть с ума не сошла, разыскивая его повсюду, но вскоре сам Конн привел его ко мне. Сын, которого я уже оплакивала, раскрасневшись от счастья, смеялся, играя мечом, принадлежавшим одному из сыновей тана.

Кэтлин легко могла представить маленького Нилла, с завидным упорством пробирающегося в комнату, где по стенам были развешаны такие восхитительные сверкающие игрушки, — крепкий темноволосый мальчуган с упрямым подбородком, уже тогда готовый бросить вызов любому, кто отважился бы стать у него на дороге.

— Конн был очень добр, — с усилием продолжала рассказывать Аниера. Тонкая морщинка залегла у нее между бровей. — Но вот глаза его — в них сверкал какой-то непонятный мне гнев. Почти такое же выражение я, помнится, видела на лицах отца и брата, когда им казалось, что кто-то недостаточно бережно обращается со мной. Конн тогда сказал… — Даже сейчас, после стольких лет, было видно, каких усилий стоит Аниере повторить его слова. — Он сказал, что Ронану следовало бы вырезать сыну деревянный меч да угождать собственной супруге, вместо того чтобы тратить время, пытаясь превзойти в воинском искусстве жену Лоркана, — с трудом выдавила из себя Аниера. — Что он имел в виду? Наверное, хотел сказать, что Ронан все время там, возле другой, что готов на все ради улыбки этой женщины. Не могу даже передать, как мне было больно. Его слова будто перевернули мне душу. Зерно недоверия было посеяно и дало пышные всходы. Увидеть малейшую искорку в глазах мужа, когда, сидя за праздничным столом, он украдкой бросал взгляд в сторону Скоты, было настоящей пыткой.

Кэтлин сжала узкую ледяную руку Аниеры в своих теплых ладонях, стараясь согреть ее. Теперь она понимала, сколько пришлось выстрадать этой хрупкой женщине. Как это ужасно — подозревать, что между тобой и любимым встала другая женщина! Кто мог бы смириться с этим?

Аниера ласково погладила руку девушки. В ее кротких глазах светилась благодарность. Господи, сколько же долгих лет она страдала, храня молчание, в одиночестве терпела эту боль!

— Видеть их вместе было мукой, — вздохнув, продолжала она, — а они почти все время были вместе. Конн, казалось, придумывал сотни способов удерживать их обоих возле себя. Что это было — доброта? До сих пор не понимаю. Он всегда был чертовски проницателен. Он старался держать их на глазах, чтобы им не пришло в голову воспользоваться случаем и, ускользнув вдвоем, изменить нам всем: Ниллу и Фионе, Лоркану и мне, Конну, чести Ронана и доброму имени Скоты.

Аниера едва могла продолжать. Найдя наконец того, кому могла открыть свое сердце, она старалась выговориться, но с трудом находила подходящие слова.

— Мне почему-то кажется, Конн пытался защитить меня, ну, и еще пощадить гордость Лоркана. А тот, вскормленный тем же молоком, что и мой Ронан, был так дьявольски горд, так ревностно берег свою честь, что не задумываясь вызвал бы на поединок каждого, кто осмелился бы встать у него на дороге. — Тусклая пелена вновь заволокла ей глаза. — Вот это больше всего и пугало меня — гнев, который с каждым днем все сильнее разгорался в глазах Лоркана. И как-то раз этот гнев оказался сильнее его. Однажды Ронан вернулся домой поздно ночью, глаз у него заплыл, губы были разбиты в кровь. На следующее утро я узнала, что Скота и Лоркан уехали. Они вернулись домой, в Дансерчу, владения Лоркана на самом юге Ирландии.

— Должно быть, вы тогда благодарили Бога, что так вышло, — пробормотала Кэтлин, думая, что она на месте Аниеры сделала бы то же самое. Но та с горечью поджала губы.

— Да, я была благодарна, даже счастлива, что они наконец уехали. Но с этого дня будто темная тень накрыла наш праздник. Я чувствовала, как над нашей головой сгущаются тучи. Когда наступил вечер, Конн прямо в пиршественном зале бросил в лицо Ронану, что ни одна женщина не стоит того, чтобы из-за нее поссориться с молочным братом.

Кэтлин с трудом сглотнула. Если Нилл и вправду был похож на своего отца, можно было легко догадаться, как жестоко подобный выговор мог задеть гордость Ронана. Достаточно оскорбительным было уже то, что его честь всенародно ставилась под сомнение. Но то, что тан позволил себе отчитать его, как безусого мальчишку, да еще перед лицом всего двора, на глазах у всех воинов!..

— Ронан пришел в бешенство, — сказала Аниера, — он был оскорблен до глубины души и к тому же еще заметил тень сомнения в моих глазах. Забрав меня и детей, он отвез нас в Дэйр. В эти дни мы почти не разговаривали. Вскоре он уехал. Прошел целый месяц, прежде чем я узнала, что случилось. Лоркан был мертв. Но кто бы ни убил его, негодяй сделал это, домогаясь Скоты. Она тоже была мертва: кинжал, с которым она никогда не расставалась, торчал у нее в груди. Никому в точности не было известно, как она умерла, но я всегда подозревала, что Скота предпочла убить себя, чем принадлежать убийце мужа. А потом по Ирландии покатились слухи. Только один человек мог сделать это, твердили все, — Ронан из Дэйра.

К горлу Кэтлин подкатил комок.