Читать книгу "Азарт - Терентий Гравин"

И по его голосу я понял, что флягу с вином я ему зря сбрасывал. На пустой желудок она пошла словно по маслу, но слишком при этом шибанула в голову. И это в тот момент, когда внизу нужен трезвый помощник, а не пьяный забулдыга. Ведь мы не Буратино деревянного вытаскивать собрались, а эту рыцарскую подраненную тушку! Затянется слишком петля на груди, неправильно надетая, и мы вытащим труп. Зачем, тогда спрашивается, старались?

В общем, увидев такое дело, я немало разозлился, и, не стесняясь Санька, обрушил на голову рыцаря кучу строгих упреков и угроз. Кажется, это подействовало лучше холодного душа. Раненый опять вскочил и стал довольно грамотно готовить для поднятия первый узел со своими личными вещами. Подозрения в том, что оружие мы вытащим, а его так и оставим внизу, у него даже не возникли. Что, кстати, характеризует человека только с положительной стороны.

Пока мы поднимали первый тюк, он довольно ловко стянул руками следующий. Ну и прокомментировал:

— Вначале, пока у меня сил еще много оставалось, среди костей покопался. Довольно много занятных вещичек попалось, в том числе магические. Есть даже несколько ценных артефактов… и усиленное магией оружие… да чуть шмота…

Тюк получился раза в три громадней первого, а по весу чуть ли не превышающий самого рыцаря. Когда я его сбрасывал с наружной стороны от валунов, то в сердцах ругнулся и пригрозил:

— Ну, Черевик! Если ты туда камней напихал, то я за себя не ручаюсь…

Затем долго и терпеливо объяснял страдальцу, как надо четко усесться в сделанное мною плетение и как при подъеме помогать одной рукой и ногой (у паладина оказалось ранено плечо и сильно прорезано бедро). Убедившись в полной безопасности пострадавшего, я дал отмашку Александру, чтобы он уводил Гнедого вдаль от ловушки. Все-таки прочный капроновый линь имел сотню метров длины, и мы, благодаря лошади, могли сами сильно не корячиться.

Вот только в финале пришлось действовать предельно аккуратно, подтягивая раненого на внутренний выступ стены за валунами, а потом, помогая ему выбраться (честно говоря, мы довольно бесцеремонно вытащили мужика по камням) наружу. И только там уже, не обращая внимания на радостные причитания воина, я принялся за его раны, а ушлый Александр Пятница, представившись, приступил к настойчивому и скрупулезному допросу. И начал он, казалось бы, с самого простого:

— Раз ты маг, то почему сам себя за такое долгое время не подлечил?

— Так на меня еще во время погони эти проклятые коротышки дебаф наложили, чтобы я исцеление на себя кастовать не смог. И у них какой-то особо ценный свиток был, древний, на восемь суток меня лишило возможностей самоизлечения.

— И чем же ты им так насолил, что они тебя извести со свету попытались?

— Ха! Да я легендарный подвиг совершил! Храм их из прячущего заклинания на свет вывел, а потом и алтарь разрушил, где они человеческие жертвоприношения совершали.

Герой принялся живописать, как, сколько дней и ценой каких немыслимых усилий сумел победить зло в одной из игровых локаций своего мира. Красиво рассказывал, совершенно честно и правдиво, а мне почему-то было неинтересно. Может, виной тому специфический сленг? Или излишня сказочность событий? Да и красной нитью через весь рассказ проходила возможность оживления после смерти в замке своего клана. А после этого оживления он бы уже двинулся на войну с лысыми коротышками и злобными троллями всем кланом. Все равно победа была бы за светлыми силами, но тогда бы великий Чайревик не стал бы легендарным героем и не был бы внесен в Хроники наивысших достижений.

Может, несколько мешали восприятию постоянные вопросы от мелкого, которыми он пытался уточнить расы, уровни, географические названия, виды оружия и непробиваемость шмота. Но после окончания лечения и накладывания бинтов, я решил пробежаться по окрестностям и даже побывать на холме:

— Вы тут пока беседуйте, а я присмотрюсь с господствующей высоты. Мало ли, кто к нам в гости захочет пожаловать.

И, уже убегая, краем уха уловил прозвучавший от паладина вопрос:

— Слышь, Сандер, а этот Гром точно не НПСник?..

Что уж там мой напарник обо мне вещал, не ведаю. Но когда я вернулся и стал паковать на пристяжных тюки с добром и быстро разобранный нами блок, рыцарь на меня посматривал с б о льшим уважением. Раньше он меня видимо просто боялся, опасаясь обмана, а сейчас явно зауважал. А когда мы уже и его с натугой закидывали на седло, неожиданно меня спросил:

— Слушай, Гром, если я все-таки русский, то я обязательно должен вспомнить свое имя?

На что я его чисто по — братски успокоил:

— Ты, главное, пока не напрягайся, выздоравливай и становись на ноги. А там постепенно все само прирастет.

— А если все равно не вспомню?

— Оценивают человека не по имени, а по его поступкам! — заверил я его, улыбнулся и посоветовал: — Главное, не спеши… Ну, с богом!

— С каким? — тут же ляпнул он. — Наш клан поклоняется светлому Сарцену.

— Вот с ним и трогаем! — не стал спорить я, живо вскакивая на Гнедого, и тронулся, возглавляя наш небольшой отряд.

Когда мы медленно ползли обратно, мне показалось, что гуль на площадке нас однозначно заметил. Потому что перестал ходить и явно пялился в нашу сторону. То ли наше количество ему не понравилось, то ли мельтешение стало надоедать. Но следовало взять данный факт на заметку. Не хватало только обострения конфронтации, когда у нас раненый на руках. Хорошо хоть Поедатель в нашу сторону ни одной из голов не смотрит: живые ему противопоказаны благодаря строгой диете.

Правда уже на пространствах второй долины мне пришла в голову ужасная мысль, которой я поспешил поделиться с Пятницей:

— Санек, а если бы мы были с тобой на месте гулей. Как бы нам следовало поступить, чтобы многомордый червяк ринулся в нашу сторону?

Малой, несмотря на свою юность, думал недолго:

— Чанга бригасса! — что-то он часто стал повторять мои любимые конголезийские ругательства. — А ведь могут, уроды, и додуматься! Схватят по паре трупов из башни под мышки и побегут с ними ночью к нашему Соляному гроту, забросят за баррикаду и… А мы в тот момент дрыхнем!

— Вот — вот, и я об этом…

— Так что, придется теперь нести постоянные дежурства? — и тут же парень произнес, словно мою мысль с языка сорвал: — Так, может, одну ночь переночуем, а завтра в путь, и здравствуй хутор вместе с картофаном!?

— Типа того… — я обратился в едущему рядом и слушающему каждое наше слово Чайревику: — Ты как? Завтра будешь готов к переходу?

Тот начал кивать, но сказал совсем другое:

— Не знаю… Тяжко мне что-то и дурно. И жарко… слишком…

Все-таки раненый, сильно ослабленный организм, державшийся до последнего, видимо перестал бороться. Да и алкоголь преждевременно расслабил иммунную систему, что выразилось в том, что воин не захотел ничего есть из того, что мы ему прихватили. Сразу отверг, сказав, что поест после прибытия на базу.