Читать книгу "Мистерии Осириса. Древо жизни - Кристиан Жак"

Когда посвященные вслед за царицей покинули храм, смутные сомнения стали мучить юную жрицу. Почему царица предсказала ей, что она должна будет оставить это святилище, чтобы дать опасный бой? Почему умерший верховный жрец мужской общины тоже говорил ей об ужасных врагах, с которыми ей придется сражаться?

С раннего отрочества ее завораживал мир храма. По сравнению с таинствами, которые были сокрыты в храме, внешний мир казался ей блеклым. А во время изучения иероглифов будущая жрица в восхищении погрузилась в игру творческих сил и смыслов, которую порождали знаки-матрицы. Записывая имена божеств, она обнаружила их тайную природу; например, имя богини Хатхор означало «храм» — священное место, где сиял немеркнущий свет посвящения. Кроме того, в первую часть имени — Хат — было помещено понятие созидающего и питающего Слова. Семь Хатхор, семь жриц как раз и питали свет Словом во всех его формах — от ритуальных заклинаний до музыки.

Каждый переход в иную степень посвящения был для юной жрицы суровым физическим и духовным испытанием, но она не жалела ни сил, ни труда, необходимых, чтобы идти вперед по этому пути. Разве источники радости не неисчерпаемы?

Однако смущение она испытывала впервые. И это смущение не могли рассеять ни сон, ни повседневные занятия.

Каждое утро и каждый вечер женская община исполняла музыку, чтобы поддержать движение соков в акации Осириса, состояние которой не улучшалось. И новое чувство, которое юная жрица никак не могла заглушить, иногда мешало ей сосредоточиться.

Она отправилась на строительство вечного жилища Сесостриса, где один каменотес поранился из-за сломавшегося орудия труда. Конечно, это было небольшое происшествие, но оно еще больше омрачило настроение, потому что этот ремесленник был опытным мастером и чувствовал себя униженным.

Жрица продезинфицировала рану настойкой календулы, потом наложила медовый компресс, который прибинтовала льняной повязкой.

— Количество несчастных случаев все растет, — пожаловался начальник строительных работ. — Я предпринимаю все больше мер предосторожности, но без особого успеха. Работы идут все медленней, и некоторые считают, что строительство заколдовано. Не можете ли вы вмешаться, чтобы разуверить мастеров?

— Я сегодня же поговорю с верховным жрецом.

Поскольку юная жрица должна была передать копию своего текста Безволосому, которому надлежало поместить папирус в архив Дома Жизни, она попросила его помощи.

— Это строительство беспокоит и меня, — признался он. — Лучшим решением было бы повторить ритуал с красной лентой, которая связывает черные силы.

— А если его окажется недостаточно?

— У нас в резерве есть и другое оружие, и мы будем бороться до конца. Пойдем со мной к акации.

Он понес вазу с водой, она — вазу с молоком. Друг за другом они медленно вылили жидкость к подножию больного дерева. Только одна зеленевшая ветка, казалось, была здоровой, но теперь от всей этой местности исходила глубокая грусть, а раньше от него веяло благодатным покоем.

— Умножим наши поиски, — предложил Безволосый. — С завтрашнего дня присоединишься ко мне в библиотеке. Изучая старинные тексты, мы, возможно, найдем полезные рекомендации.

Жрица порадовалась этому поручению, которое займет ее ум. Но когда она вернулась на половину, где жила женская община, ею снова овладели прежние тревоги.

— Тебя желает видеть царица, — предупредила ее одна из сестер.

Супруга фараона и юная жрица медленно шли по аллее, вдоль которой рядами были расположены небольшие храмы и стелы, посвященные Осирису.

— Что тебя мучает?

— Я не больна, Великая Царица. Просто немного устала и...

— От меня ты не имеешь права что-либо скрывать. Какой вопрос тебя тревожит?

— Я спрашиваю себя, достаточно ли я сильна, чтобы идти по этому пути.

— Разве это не твое самое сильное желание?

— Конечно, Великая Царица, но мои слабости так многочисленны, что могут стать препятствием.

— Эти слабости составляют часть тех препятствий, которые предстоит победить, и ни в коем случае не должны служить тебе причиной, чтобы уклониться.

— Разве все, что удаляет меня от храма, не составляет опасности?

— Наш устав не обязывает тебя жить в заточении. Большая часть жрецов и жриц имеют семьи, некоторые же выбрали одинокую жизнь.

— Разве брак с существом, далеким от храма, не будет заблуждением?

— Здесь нет строгого правила. Тебе самой предстоит предпочесть то, что усиливает твой огонь, и избежать того, что его охлаждает. Но главное — никогда не хитри сама с собой и не пытайся себе лгать. В противном случае ты потеряешься в бескрайней пустыне и дверь храма перед тобой закроется.

Когда царица покинула Абидос, юная жрица снова подумала о том юноше, которого она повстречала в жизни на такой краткий миг и которого, скорее всего, больше никогда не увидит. Он был ей далеко не безразличен, он заставил родиться в ее душе некому странному чувству, которое медленно набирало силу. Она не должна была о нем думать, но ей больше не удавалось изгнать его из своей памяти. Может быть, со временем лицо этого юноши изгладится из ее воспоминаний?

Приехав в Абидос, Жергу констатировал, что наблюдение оставалось таким же суровым. Несколько солдат взошли на его корабль, потребовали показать приказ о его поездке сюда и самым тщательным образом проверили груз.

— Притирания, льняная ткань, сандалии — все это предназначено для общины постоянных жрецов, — уточнил Жергу. — Вот подробный список с печатью Верховного Казначея Сенанкха.

— Нужно проверить, соответствуют ли эти товары списку, — сухо сказал старший стражник.

— Разве вы не верите Верховному Казначею и его официальному представителю?

— Приказ есть приказ.

«Если я и сумею провезти на остров контрабандный товар, то только не через этот причал», — подумал Жергу. Солдат и стражников было слишком много, чтобы можно было подкупить их всех.

Следовало дожидаться конца проверки, а в конце ее, как и в первый раз, Жергу обыскали.

— Вы уедете тотчас же? — спросил старший стражник.

— Нет, я должен повидать жреца, чтобы вручить ему этот список, узнать, доволен ли он им, и принять новый заказ.

— Подождите в сторожке. Мы пошлем за ним.

Что ж, и в этот раз Жергу не удастся увидеть Абидос. Под присмотром двух стражей, ставших для него тюремщиками, с которыми он даже не попытался завязать какой-либо разговор, Жергу задремал.

Если он не встретится с тем же жрецом, его путешествие будет напрасным. Поскольку Жергу вовсе не был в курсе того, как управляется жреческая община, он опасался, что она вышлет к нему на переговоры другого жреца, вовсе не похожего на первого.