Читать книгу "Запечатанное письмо - Эмма Донохью"

— Кстати, эта твоя миссис Уотсон. Ты полностью веришь в ее россказни?

— Ты насчет платья, признания и рыданий у ног? — Гарри в раздумье почесал бороду. — Нет, на Хелен это не похоже, и у меня создалось впечатление, что ни Бёрд, ни Боувел ей не поверили.

— Да, видимо, эта достойная леди слегка приврала, — пробормотал Уильям. — Ложь во имя великой правды, как это бывает. А она сама… э-э… счастлива в своей семье?

Гарри нахмурился.

— Абсолютно.

— Только ты не подумай, старина, что я в чем-то тебя подозреваю, — добродушно рассмеялся Уильям. — Просто уж слишком горячо она защищает тебя. Эти пожилые бездетные дамы…

— Ей нечем заняться, только и всего. Вот она меня и опекает.

— И все-таки это лучше, чем присоединиться к той компании на Лэнгхэм-Плейс! Кажется, они еще не понимают, что у женщины уже есть дело: брак, семья. И старых дев следует считать, по существу, банкротами, которым не удалось завести семью, — заметил Уильям.

Вспомнив о Фидо Фейтфул, Гарри загорается яростью.

— Завтра Боувил намерен всеми силами очистить мое имя от обвинения в изнасиловании. — Он нарочно произнес это слово вслух, чтобы привыкнуть к нему. — Сколько еще будет тянуться этот проклятый процесс?

— Сложно сказать, — небрежно, будто речь идет об игре в крикет, ответил Уильям. — Между прочим, в низших классах общества существует обычай, известный как развод с веником. Если год спустя вы так и не сумели ужиться друг с другом, то просто ставите метлу поперек дверного проема, а потом перепрыгиваете через нее задом наперед. Изумительно легко и просто!

Гарри выдавил из себя улыбку.

— Но судебные дела, по моему мнению, всегда растягиваются надолго, в зависимости от имен людей, которых они касаются.

— Что значит — от имен? — повторил Гарри с зевком. Удивительно, как утомительно высидеть целый день в многолюдном зале.

— Я имел в виду положение в обществе. Видишь ли, если бы ты был каменщиком и проломил жене голову, думаю, тебя уже через полчаса признали бы виновным, — пошутил Уильям. — И не забывай, что этим законникам платят за каждый день: они будут раскручивать это дело, сколько выдержит твой бумажник.

Да, конечно, а еще до тех пор, пока Гарри не получит вердикт о разводе, он обязан оплачивать все расходы Хелен, будь то конфеты, или одежда («платье с пятном размером с верхнюю фалангу пальца»), или обвинение мужа в позорном поступке. Гарри оплачивает каждое слово, сказанное в суде с обеих сторон, словно финансирует какое-то абсурдное театральное представление. Но если он выиграет дело, то Хелен придется самой оплачивать гонорар своим дорогостоящим адвокатам…

— Вообще-то, — заметил Уильям, — сегодня меня неприятно поразило не долгое заседание, а вся эта грязь. Все эти сверхученые юристы, которые стараются перещеголять друг друга в подыскивании эвфемизмов для «упомянутого преступления».

Гарри кивнул.

— Ты заходил в «Судью и жюри», что напротив Ковент-Гарден?

— Это что, гостиница?

— Нет, пародийный суд, — объяснил ему Уильям. — Там ты сидишь за столиком с сигарой и рюмкой рома, а тебя развлекают невероятно непристойным зрелищем.

Гарри остановил на нем тяжелый взгляд:

— А ты можешь представить меня в подобном заведении?

Уильям усмехнулся:

— Пожалуй нет, братец Пристойность.

— Кроме того, судя по сегодняшнему спектаклю, вряд ли судебный процесс нуждается еще и в пародии, — пробормотал он.

Они еще несколько минут курили, затем вошли в контору.

Бёрд оторвался от своих бумаг и кивком приветствовал каждого из братьев.

Уже находившийся там Боувил продолжил говорить:

— Я по-прежнему считаю, что ей можно предъявить обвинение в неуважении к суду, поскольку она скрылась явно для того, чтобы уклониться от дачи показаний.

— Но я никак не могу понять — простите мою несообразительность, джентльмены, — говорит миссис Уотсон, — зачем нам вообще ее искать? Не следует ли нам скорее радоваться, что ее нежелание подтвердить в суде эти возмутительные обвинения против адмирала одинаково доказывают и ее трусость, и ее лживость?

Солиситор тяжело вздохнул, рассеянно теребя лацкан сюртука.

— Любое жюри, мадам, представляет собой часть публики, а публике не свойственно рассуждать и выстраивать логичные доводы. Слухи и необоснованные обвинения, как дурной запах, держатся долго.

— Точнее, — вставил Боувил, — липнут к ковру, как пыль и грязь, пока их не выбьешь!

— В Рэг-клубе ходят совершенно нелепые слухи, — заметил Уильям, — что мой брат тайно переправил эту Фейтфул за границу, если не того хуже.

Гарри пристально посмотрел на брата, недовольный тем, что тот не говорил ему об этом.

Бёрд покачал головой:

— Парадокс ситуации заключается в том, что, если адвокат миссис Кодрингтон не доставит в суд эту пропавшую свидетельницу, мы не сможем опровергнуть ее показания.

— Это же просто смешно! — взорвался Гарри. — Если бы вы знали мисс Фейтфул… Поверьте, она определенно не из тех женщин, что способны пробудить… — Вспомнив о присутствии миссис Уотсон, которая тоже была «не из тех женщин» и заигрывать с которой не пришло бы в голову ни одному мужчине, он резко оборвал фразу. — Даю слово джентльмена, что никогда не заходил в комнату, когда там спали моя жена и мисс Фейтфул, за исключением одного-двух раз, просто проверить огонь в камине.

— Но с какой стати?! — вдруг воскликнул Уильям, и все обернулись к нему. — Я хотел сказать, разве это не дело горничной?

Гарри чувствует, как вспыхнули щеки.

— По требованию Хелен я согласился жить в отдельных комнатах, но это не означало, что я не мог обратиться к ней с какими-либо вопросами или замечаниями по поводу домашнего хозяйства.

— А значит, проверка огня была только предлогом, — пробормотал Бёрд.

— Во время разговора я действительно мог присесть на край кровати, — резко заявил Гарри. — Но готов встать перед Фидо… мисс Фейтфул, — смущенно поправился он, — чтобы она заявила, глядя мне в глаза, что я когда-либо дотрагивался до нее!

— Адмирал, а она не могла затаить против вас личную вражду? — спросил Боувил.

— С какой стати? Когда она жила у нас в доме, я считал ее другом. — Он сам понимает, что это звучит неубедительно; впрочем, его все равно принимают за полного идиота.

— Но тогда она была еще совсем молоденькой, — заметил Боувил. — Возможно, теперь, когда она стала бороться за права женщин, она из принципа относится отрицательно к нашему полу?

— Простите, джентльмены, что вмешиваюсь, — перебила адвоката миссис Уотсон, — но, боюсь, вы можете просмотреть очевидное. Из того, что я слышала об этой особе, и судя по моим личным встречам с ней, я делаю заключение, что она исключительно предана миссис Кодрингтон. Возможно, вся эта жуткая история о… э-э… покушении на ее честь — чистая выдумка вашей жены, адмирал, а мисс Фейтфул просто ее повторила.