Читать книгу "Елена Рубинштейн. Женщина, сотворившая красоту - Мишель Фитусси"

— Благодаря Мадам все женщины в Америке, нет, все женщины на свете стали красавицами. Она истинный творец, первопроходец, пророк. Всех зачаровала, всех обворожила! — твердили журналисты.

Елена отвечала им неслыханной щедростью. И дарила представительницам прессы собственные драгоценности — ей казалось, что украшения становятся еще дороже, если она носила их.

Мадам проявляла великодушие по отношению к самым скромным служащим фирмы. Однажды Анна, молодая сотрудница, встречающая посетительниц салона, пригласила к себе на день рождения всех нью-йоркских представителей фирмы. Было очень холодно, валил снег. В такое время вышестоящих не принято беспокоить, и все начальство отклонило ее приглашение. Мол, эта девушка — не такая уж важная персона, чтобы занятые люди испытывали неудобства ради нее. Елена тогда болела, ей был предписан постельный режим, и все равно она преодолела усталость и слабость, заставила себя подняться и появилась на празднике, нарядная и сверкающая, в тот смый момент, когда виновница торжества задувала двадцать пять свечей на пироге.

Фирма давно превратилась в холдинг, а Мадам упрямо продолжала управлять по старинке, как госпожа преданными слугами. На нее невозможно было сердиться, ведь именно ее усилия привели предприятие к небывалому процветанию и богатству. В середине пятидесятых годов американки потратили на косметику четыре миллиарда долларов. Годовой прирост капитала фирмы Рубинштейн составлял двадцать два миллиона. Она обеспечивала рабочими местами двадцать шесть тысяч служащих. В ее салонах и косметических магазинах по всему миру продавалось множество различных наименований на сумму двенадцать миллионов долларов.

Вместе с прибылью росли и налоги. Чтобы снизить их, Хорес предложил организовать ряд благотворительных фондов. И вопреки обыкновению, мать его послушалась. Первый фонд был открыт в Англии, затем благотворительность фирмы распространилась на Дальний Восток и США. Хорес мечтал, что они будут материально поддерживать ученых, финансировать разработку научных открытий, полезных для производства косметики, но Елену беспокоили лишь взаимоотношения с налоговой инспекцией. Впрочем, вскоре она поняла, что сможет помогать детям и неимущим женщинам. И в этом видела свою главную цель теперь, как и в годы войны.

Американская фабрика фирмы совсем обветшала, и Мадам соорудила две новые: одну на Лонг-Айленде, другую в Канаде. Каждая обошлась ей в четыре с половиной миллиона долларов и занимала колоссальную площадь. Производство увеличилось втрое, поскольку фабрики были оснащены самым современным оборудованием. Фантастическая машина наполняла кремом миллион баночек в день. В огромных стальных емкостях смешивались ингредиенты для туалетной воды.

Расширился и аппарат управления, теперь он занимал огромный дом под номером 655 на Пятой авеню. Елене пришлось увеличить количество вице-президентов и директоров, иерархия усложнилась, стала громоздкой, неэффективной. Мадам прекрасно понимала это и злилась, но не могла выпустить из рук ни одной нити, поручить что бы то ни было другим.

Ежедневное усмирение многоглавой гидры, именуемой фирмой Рубинштейн, требовало напряжения всех сил и воли. Отдыха не предвиделось. Императрица, вынужденная метаться по всему миру, очень устала. Она вникала во все, повелевала всеми, будто ей было тридцать, но годы брали свое, и здоровье не улучшалось.

Постоянно окруженная людьми, Елена, в сущности, была одинока. У нее почти не осталось друзей, и она страдала. Смерть Эдварда Титуса в 1951 году в Кань-сюр-Мер нанесла ей глубокую рану, вернула в далекое прошлое, воскресила в душе любовь, горечь, обиду, ревность. Но и на этот раз она не сумела выразить свои чувства, не сумела утешить и поддержать сыновей.

— Отвлеките Хореса от печальных мыслей, сводите его куда-нибудь, — попросила она Патрика, зная, что сын неотлучно находился при отце в его последние дни.

Она не признавалась себе самой, насколько ее потряс уход Эдварда. Он был единственным, кого она по-настоящему любила, душой ее души, отцом ее детей. Однако, услышав печальную весть, Елена прикинулась безучастной и по привычке еще полнее погрузилась в круговерть ежедневных трудов, спасаясь от боли утраты.

Мадам не умела и не хотела горевать. Она решила развеяться и собралась в Европу. Спросила, не желает ли Патрик сопровождать ее. Тот согласился с величайшей радостью, и Елена мгновенно раздумала брать его с собой. В старости главный ее недостаток, дух противоречия, чудовищно усугубился. Она не терпела, когда ей возражали, и не выносила, когда с ней сразу соглашались.

Молодой секретарь неплохо изучил характер своей покровительницы и быстро переменил тактику. Напрасно все вокруг посмеивались над ним и его жалели, он победил. Причуды Мадам действительно бросались в глаза, о них судачили у нее за спиной. Кто-то советовал Патрику пораньше выключать у себя в комнате свет и реже ездить на лифте: госпожа впадала в истерику из-за напрасного расхода электроэнергии или, как сама она говорила, «электрических убытков». Другие напоминали, чтобы он следил, застегнуты ли ее наряды как следует, ведь разошедшаяся «молния» нередко становилась причиной очередной бури.

Прежде Елена любила пароходы, но теперь предпочитала самолет как наиболее современный вид транспорта. В начале 50-х путешествие из Америки в Европу на самолете длилось четырнадцать часов, поскольку пересадка в Ирландии, в аэропорту Шеннон, считалась обязательной. Как только Мадам сошла на землю, ее окружила толпа радостных поклонниц и пришлось раздавать автографы. Она к тому же пообещала прислать каждой образцы продукции фирмы и взяла у них адреса. Свое слово Елена сдержала, справедливо полагая, что доверие покупательниц нельзя обманывать, если хочешь добиться их преданности. К тому же раздаривать крошечные флакончики для нее не разорительно.

Франция, куда Елена по традиции летала два-три раза в год, не сразу оправилась после войны. Француженок бросало из крайности в крайность, «мамочка и шлюха»[19]— вот два противоположных ориентира, которые они избрали. На экране знаменитые актрисы, Джина Лоллобриджида, Сильвана Мангано, Софи Лорен, Мэрилин Монро, изображали то добродетельных жен, то женщин-вамп. Отважная Брижит Бардо, провозвестница сексуальной революции, сводила всех с ума.

Мадам Рубинштейн, если верить многочисленным интервью, наивно полагала, что женщине «достаточно двух кремов и десяти минут ежедневного ухода за собой», чтобы оставаться красивой. Но прекрасный пол не следовал разумным советам, проявляя неумеренную расточительность, к немалой выгоде фирмы. Приближалась эпоха потребления.

Жизнь по-прежнему была трудной, денег не хватало, однако неуемное стремление к новым удовольствиям все росло. Французов, как и американцев, охватило лихорадочное желание покупать.

Американское влияние особенно остро ощущалось в быстро развивающейся молодежной культуре: джаз, кинематограф, джинсы, майки. Всякий, кто противился ему, рисковал прослыть старым дураком и занудой. Мадам это не грозило ни в коем случае, ведь она чутко улавливала все новейшие веяния.