Читать книгу "Сироты. Удел сироты - Роберт Бюттнер"

– Жидкий водород и жидкий кислород.

– Оно взрывоопасно?

– Конечно.

– И сколько его у нас? – я уже слезал с кресла стрелка.

– Тонна – полторы.

«Огненная ведьма» подошла еще ближе и выпалила в нас. Она бесшумно скользила над нами так близко, что я мог прочитать иероглифы слизней, выгравированные на ее синем, вращающемся боку.

Я посмотрел вверх. Руки «Огненной ведьмы» чуть сместились, словно корректируя прицел. Следующий залп станет «огнем на поражение».

Соскользнув в грузовой отсек, я бросился к пульту управления дополнительным топливным бакам, которые парили над нашим модулем столь же беззаботно, как воздушные шарики в день Благодарения[97].

Я сорвал защитную оболочку и ударил по кнопке катапультирование изуродованной рукой. Из-за невесомости мой кулак по земным стандартам лишь слегка скользнул по кнопке. Этого было недостаточно для того, чтобы механизм сработал.

Какой инженер-идиот придумал эту конструкцию?

Я подтянул себя к панели управления, уперся ногами и навалился на кнопку всем своим весом.

Щелк!

Взрывные болты сработали, и неожиданно контейнеры с болтающимися шлангами подачи полетели во все стороны прочь от нашего модуля, поплыли назад, постепенно все больше отставая.

Я вернулся назад в купол, в то время как сброшенные мной баки неслись прямиком к огромному, фиолетовому глазу «Огненной ведьмы».

– Мими ты бы лучше чуть-чуть прибавила скорости, а то мы рискуем подорвать сами себя.

Но «Огненная ведьма» не взорвалась, как «Тролль». Глаз судна разлетелся в куски, сигнальные огни потухли, движение ее стало постепенно замедляться.

Говард просунул голову в мой пузырь и долго смотрел назад, пока взрывная волна не догнала нас, не встряхнула наш модуль, придав ему новое ускорение – словно пнув в сторону Земли.

– Да здравствует Джейсон Уондер – трехпалый буканьер.

– Как?

– Ты только что выиграл главный приз.

Говард с трудом втиснулся в кабину стрелка. Я начал вращать свое кресло, пока не оказался с ним лицом к лицу.

Земля мирная и голубая висела в космосе перед нами. Луна сверкала серебром, а из-за нее по темной глади космоса струился Млечный путь.

– Мы не одни в этой галактике, – объявил я, вытянув руку в сторону звезд. – Интересно, где лежит наша судьба?

– Ты хотел сказать «каково наше предназначение»?

– Нет, если говорить точнее, «каков наш удел».

Глава пятьдесят первая.

– Генерал? – сержант постучал по косяку моей каюты, одновременно открывая люк.

– Уже пора, сержант Орд?

– Да, сэр.

Я встал и потер руку.

– Знаю.

Органически протезированные пальцы неотличимы от оригинала. По крайней мере, так меня уверяли. Но изменения в атмосферном давлении, когда крейсер класса «Мецгер» ускорялся, чтобы сделать врезку временной ткани, всегда вызывал у меня дрожь.

На самом деле офицеры на мостике не нуждаются в присутствии командира десантного дивизии. Однако так принято. Это – традиция. А с традициями Космически силы считаются, точно так же, как старые моряки.

Орд быстро шагал рядом, держа передо мной папку с бумагами на подпись, и я на ходу ставил закорючки. Гений девяносто девять процентов своего времени тратит на работу, а командующий дивизии на возню с бумажками.

Но вот Орд убрал папку.

– Вот и все на сегодня, генерал.

Я улыбнулся. Самое важное, что этот корабль… этот флот… может за считанные месяцы преодолевать световые годы.

У люка, ведущего на мостик, я остановился. Дежурный офицер из младшего летсостава сразу узнал меня.

Он поспешил ответить на мой вызов.

У него был розовая, как у ребенка кожа. На сине-золотой ленточке бейджа значилось:

Роджер Янг

Первый из скоростных транспортов-корветов, оснащенных гравитационными двигателями взорвался при старте, так и не покинув земной орбиты.

В лучших военных традициях дети тех, кто погиб получили посмертные медали отцов. Когда сироты «Янга» выросли, то стали служить на других кораблях, но, по традиции, считали себя матросами «Роджера Янга».

– Внимание на палубе! На мостике командир дивизии! – отрапортовал юноша.

Я обошел главный голо экран и отдал честь капитану. У него был чин адмирала.

– Что происходит?

Адмирал показал на один из передних экранов.

– Ничего необычного. Переход начался. Вот наша новая цель.

Передний экран замерцал зеленым.

– Используешь тактику «небольших шажков», а, Мини? – обратился я к старшему пилоту.

Она улыбнулась. Непрофессионально, обращаться к пилоту по имени, а, тем более, стоя на мостике, но она была прекрасна. Так же прекрасна как в тот самый день, когда мы впервые встретились на Ганимеде.

– Когда продам «Мец» команде класса Брамби в один миг, и делайте, что хотите.

– Ты поссорила бы своих кальмаров с десятком тысяч навозных жуков, которые всю жизнь месят грязь.

Может, корабль класса «Мецгер» и был медленнее транспортного корвета, но он мог нести целую дивизию.

А для меня ничего не осталось, кроме трех «п»: писанины, персонала и политики. Хотя во время полета все менялось. Ведь осваивая новые космические территории, вы на какое-то время оказывались во многих световых годах от политиков. И никто не станет учить вас, что нужно и что ненужно говорить, пока вы не вернетесь домой.

Если вернетесь.

Хотя нельзя сказать, что политикам очень повезло во время Войны со слизнями…

Всякий раз, возвращаясь на Землю, мы с Джибом посещаем могилу Руфь. Оба плачем.