Читать книгу "Противостояние - Дмитрий Шидловский"

— Всё вы правильно говорите, Алексей Викторович, — проговорил Путилов, — но все же поймите, как много держится на вашей личности. Вы — гарант стабильности в государстве. Не скрою, за период между двумя войнами республиканская форма правления во многом дискредитировала себя в глазах населения. Глава государства, избираемый на четыре года, является представителем определенной политической партии. Что греха таить, он защищает интересы определенной группировки крупного бизнеса и не может выражать интересов целой нации. Правительства, действовавшие с двадцать второго по тридцать восьмой год, запомнились прежде всего коррупцией. Вы знаете, как распределялись тогда государственные субвенции, квоты и госзаказ. Самое обидное, что это стало известно широкой публике.

— Шила в мешке не утаишь, — пожал плечами Алексей. — А еще говорят: все тайное рано или поздно становится явным. Чтобы о тебе не говорили как о воре, надо просто не воровать. Другого способа я не знаю. Ну, а Оладьин? Он-то уж в коррупции не замешан.

— Да как вам сказать… — проговорил Путилов и тут же спохватился. — Что верно, то верно, в народе он получил славу борца с мздоимством и человека, достигшего больших успехов в борьбе с преступностью. Но, понимаете ли, эта его амбиция на великую Северороссию, участие в войне на стороне Гитлера. Конечно, народ благодарен ему за оборону страны в тридцать девятом — сороковом. Но ведь потом он вовлек нас в агрессивную войну, которая привела к поражению, к потере части территорий, чуть не стоила нам государственной независимости. Нет, курс Оладьина чрезвычайно непопулярен сейчас. А вот ваша личность…

— И вас даже не смущает, что я иногда бываю вынужден поприжать вас, промышленников и банкиров? — поднял брови Алексей.

— О да, — улыбнулся Путилов, — у нас с вами бывали жаркие споры. Но жизнь показала целесообразность тех уступок, которые мы вам делали. Ваша фигура является оптимальной с точки зрения стабильности и развития государства.

— Так что же мне, не помирать прикажете? — развел руками Алексей. — Да я и по конституции могу еще только на один срок претендовать.

— Ну, еще четыре года стабильности — это не так уж и плохо, — хмыкнул Путилов. — А там поглядим.

— Это не выход, — возразил Алексей. — Система не может держаться исключительно на одной личности. Это путь к краху.

— Так придумайте систему, которая не будет держаться на вас, но будет не хуже, — лукаво усмехнулся Путилов.

Алексей расхохотался:

— Уж не думаете ли вы, что бедный маленький Алексей Татищев за четыре года разработает и введет в жизнь систему, над созданием которой человечество бьется тысячелетиями? Вечный компромисс. Лучшие формы правления для проведения реформ — диктатура и абсолютная монархия. Но они же дают кучу возможностей нечистоплотным или даже душевнобольным людям безнаказанно совершать самые ужасные преступления…

— Безнаказанным ничего не бывает, — поправил его Путилов.

— Пожалуй, да, — согласился Алексей, — но диктатор, совершая злодеяния, обычно считает, что его этот закон не касается. А когда в стране начинается смута, что с того, что его ставят к стенке? Тысячи жизней уже погублены. Демократия позволяет ограничить всевластие правителя, но она же не создает никаких механизмов против безумия толпы. При диктаторской власти разумный правитель всегда может сбалансировать потребности текущего момента и дальней перспективы, обуздать особо ретивых. А при демократии они сами избирают себе психопатов вроде Гитлера и служат им с восторгом. Кроме того, демократия формирует прекрасную среду для мелких воров. Если вас допустили к кормушке на короткое время, конечно, вы постараетесь вытащить из нее как можно больше. И уж точно не будете заботиться о дальней перспективе.

— Вот и найдите разумный баланс между львами и шакалами, — вставил Путилов.

— Да еще чтобы овцы были целы и волки сыты?! Увольте, милостивый государь. Система не бывает ни чище, ни гуманнее, чем люди, ее составляющие. Для того чтобы жизнь поменялась в корне, надо менять сознание людей, а не политические конфигурации. Что же до построения системы… Помилуйте. Я же сам из львов. Я не вышел за пределы демократической процедуры только потому, что не хотел создавать опасного прецедента. Не то шакалы бы им воспользовались после моего ухода с политической сцены… Правда, временами очень хотелось послать подальше всех этих думских болтунов и интеллигентствующих демагогов. Но это спор, скорее, теоретический. К цели вашего визита он относится мало. На ваш главный вопрос я ответил. Я не вижу необходимости выдвигаться на третий президентский срок.

В кабинете зазвонил телефон. Извинившись, Алексей направился туда.

— И все же подумайте, Алексей Викторович, — нагнал его голос Путилова.

Войдя в кабинет, Алексей снял трубку:

— Татищев.

— Алексей, — раздался взволнованный голос Леонтьева, — только что передали из Москвы. Молотов, Маленков и Хрущев арестованы за участие в антипартийном заговоре. Жуков снят со всех постов и уволен из вооруженных сил. Кажется, тоже арестован. Берия занял посты: генерального секретаря компартии, председателя Верховного Совета СССР и председателя Совета министров СССР.

— Ясно, — сквозь зубы процедил Алексей. — Пока ничего не предпринимаем. Следим за ситуацией.

— Может, тайно привести армию в состояние боевой готовности?

— Нет, — отрубил Алексей. — Змея меняет шкуру. В этот момент ей не до агрессии. Но если она почувствует угрозу, то станет смертельно опасной. Наблюдать.

Положив трубку на рычаг, он тяжело оперся о стол и тихо проговорил:

— Не ожидал от тебя, Павел. Что же, опять мы нос к носу.

Алексей тяжело вздохнул, выпрямился и, решительной походкой выйдя на веранду, произнес:

— Я буду баллотироваться на пост президента в следующем году, Петр Петрович.

Эпизод 9

РАЗВЯЗКА

— Я решительно не согласен с вашей политикой, Лаврентий Павлович! — уже не говорил, а кричал Павел.

Нервными шагами он ходил по знакомому кабинету в московском Кремле, ранее принадлежавшему Сталину.

— Всего три с небольшим года прошло со смерти Иосифа Виссарионовича, а Советский Союз не узнать. Вы дали концессии на многие виды деятельности крупным американским и западноевропейским компаниям. Это же прямой подрыв экономики! Вы разрешили создание производственных кооперативов и аренду земли у колхозов и совхозов крестьянами-единоличниками. Частная торговля процветает. Я понимаю, вы провозгласили второй НЭП. Но сейчас же не двадцать второй год. Я с ужасом думаю, что Североросская Народная Республика сейчас более социалистическая страна, чем Советский Союз.

— Да уймись ты, — грозно блеснул на него стеклами пенсне Берия. — Концессия — это еще не сдача политических позиций. Варшавский блок крепок как никогда.

— Крепок?! – всплеснул руками Павел. — В Праге частное предпринимательство цветет пышным цветом. В Венгрии уже начали возвращать ранее национализированные предприятия. В Польше создаются акционерные общества. Это называется — крепок?! Один Ульбрихт в ГДР пока держится.