Читать книгу "Повелительница снов - Ирина Дедюхова"

Мама устроила ее к своей знакомой геникологине, которая протезировалась у нее со всей своей родней. Анализы Вари показали, что у нее сильная анемия. Заботясь о полноценном питании своего мужа, Варя как-то забывала поесть сама. Этот факт был обсужден на медицинском консилиуме всех маминых подружек, протезировавшихся у нее. Они пришли к выводу, что раз у Варьки есть штамп в паспорте, то на никакой муж ей теперь, кроме мамы, совершенно не нужен. Через месяц из своего города позвонила свекровь и поинтересовалась, когда Варя вернется к мужу. Она как раз хотела бы их навестить. Мама, которая всегда брала на себя самое сложное, с удовольствием ей объяснила, что у Вари теперь в паспорте есть отметка, с которой для нормального рождения малыша ей нужны только мама и папа Ткачевы. А от хороших мужей на седьмом месяце беременности не уезжают, а если и уезжают, то им тем более плевать на всяких там других родственников, которые, от нечего делать, шарахаются на речном трамвае туда-сюда.

Алексей, приезжая к Варе по выходным, поражался резкой перемене, произошедшей в ней. Она уклонялась от каких-либо разговоров с ним по существу об их общем будущем, отсылая его со всеми трудными вопросами к своей маме, которую он начинал ненавидеть. Он не понимал ее четкой казачьей ментальности. Раз, по ее соображениям, он отказался от нее, она вернулась в железную юрисдикцию своих родителей. Но и ее родителям, изливавшим на него на свадьбе свою признательность и уважение, он тоже был уже не нужен. Он был вреден для здоровья их дочери и ее будущего ребенка. К еде Ткачевы относились по-прежнему трепетно, а про Алексея они знали только то, что ему было плевать, кушала что-нибудь их беременная дочь или нет. Такое у них не прощалось. Варя была нежна с мужем, старалась его по вкуснее накормить, обстирать, давала ему ценные советы по науке, но и только. Она вся была погружена во внутреннюю подготовку к родам, он теперь только мешал ей.

* * *

В сентябре Варя, вопреки всем предсказаниям опытных акушерок, протезировавшихся у ее мамы и утверждавших, что родится мальчик, родила большую красивую девочку. Глазки у нее были преогромные! Обращенное к Варе светлое, будто роспись на большом фарфоровом яйце, личико излучало такую любовь, что сердце у молодой мамы растаяло. Ручки и ножки были там, где им полагалось, только с черными жесткими волосенками до плеч их третий немного подкачал. Но она знала, что эти волосики быстро вылезут, и девочка приобретет вполне цивильный вид. Ночью Варька прошептала сидевшему рядом Исайке, что, слава Богу, их третий догадался стереть с себя эти дикие татуировки. Они захохотали так, что лежавшие с ней в палате женщины вызвали постовую сестру.

Варина мама тут же заявила всем, что внучка — вылитая она сама в молодости. Алексей взял на кафедре отпуск и просидел его у кроватки красавицы-дочери. Он не понимал, как он мог жить раньше без нее. Вспоминая о том, как они с Варварой ходили куда-то раньше, он все время ловил себя на мысли, а где же при этом они оставляли дочь? Ему казалось, что она была всегда и всегда улыбалась ему неуверенной улыбкой младенца.

Родители Вари заявили, что никуда не отпустят ни дочь, ни внучку, которые принадлежат им безраздельно. Но что Варькин муж может переехать к ним, в силу того, что имеет определенное отношение к появлению внучки на свет. Места у них в большой, полногабаритной квартире достаточно для всех. Варе было все равно, она была поглощена уходом за маленькой. И, скрепя сердце, Алексей начал подготовку к переезду. К искреннему удивлению Вари, он расценил все происшедшее как ее тонкую, коварную игру.

СЛОЖНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ ХАРАКТЕРОВ

Жизнь сыграла с Алексеем жестокую шутку. Он, вдохновенно муштровавший жену, оказался теперь во власти муштрующей его тещи. То, что вдолбили Варе с детства, плохо воспринималось взрослым самолюбивым мужчиной, с семнадцати лет жившим по собственному разумению. По представлениям же его новых родственников, он совершенно не понимал основ семейной жизни. Но время, когда это четко усваивается, было безнадежно упущено.

Варя вдруг увидела его муки, его одиночество, она тут же бросилась на его защиту. Никто не мог досаждать ее мужу бессмысленными нотациями! Никто не мог помешать ему жить так, как он того хочет! Он приехал к ней, значит, она его жена, и тот, кому он не по нраву, будет иметь дело с ней! И родители ее отступили от Алексея, потому что знали, как трудно иметь дело со своей дочерью, развернувшей военные действия. При этом надо заметить, что все происходившее между ними протекало без громких разговоров и скандалов, на одном безмолвном противостоянии характеров.

Варя ввела себе за правило жить чисто человеческими интересами своего мужа. Она ходила с ним на хоккей, смотрела футбол, скрывая свою скуку, расспрашивала об особенностях игры того или иного спортсмена. Но главным их общим интересом теперь стала их дочь. Необыкновенная, фантастическая! В восемь месяцев сказавшая им «мама-папа»!

* * *

Варин отец как-то принес ей несколько журналов с научными статьями, в которых дышавшие ей в затылок последователи вовсю растаскивали ее публикации без всяких ссылок на нее. Ее все списали со счетов, кому интересна баба, которая завела младенца? И, очевидно, они хорошо знали, как тупеет только что родившая женщина. Варя, например, с ужасом обнаружила, что она вообще не помнит теории упругости. И это она, а как тогда другие? Вот тогда-то она со стыдом вспомнила беспомощные бегающие взгляды совершенно не соображавших, о чем их спрашивают, студенток, прибегавших к ней что-то сдавать от маленьких детей. Господи, сейчас бы она, ставшая такой же дурой, и спрашивать-то бы их ни о чем не стала. Но эти работы ее конкурентов, подстегнули что-то спавшее глубоко внутри нее. Рано радуетесь, мальчики! Вот мы сейчас, сейчас с сабельками-то наголо из кустов выскочим и покрошим всех вас в капусту!

Потерянный было интерес к включаемым в работу дизель молотам, после этого зазвучал в Вариной душе боевыми трубами. Она была рождена для того, чтобы врываться на поле боя тогда, когда ее ждут меньше всего. По ночам, катая одной ногой детскую кроватку на колесиках, она вернулась к своей заброшенной диссертации. Постепенно ее работа обретала очертания, наполнялась смыслом. Варя пахала, не жалея себя, как когда-то пахали ее предки на своих кровных десятинах, не давая глохнуть земле под сорной травой. Никому она не отдаст своего! Не на ту руку подняли!

Не может так просто отдать свое человек, которого когда-то бабушка выводила в степь и наказывала: "Вот как краснопузи жрать захотят, они землю обратно вернут. Тогда крепко гляди! Вот тот надел наш, потомственный! Вот та полоска — тоже наша, сюда всю зиму навоз таскать будешь. А тот заливной клочок испокон веков Ткачам под покос обществом выделялся. Фролы на дыбки встанут, так ты им прямо в глотку вцепляйся, своего не уступай!" Муж не понимал и не поддерживал ее стремления закончить свою работу. Он неоднократно высказывал мнение, что она не сможет защититься, поэтому Варьке, и без того растерявшей всю свою уверенность, приходилось вновь находить опору только в себе самой.

Он злился на нее и потому, что вся их кафедра ожидала, что Варя отдаст ему для защиты свою работу. Варя даже думала об этом, но когда их отношения несколько охладились, она, поразмыслив о будущем ребенка, решила, что для него необходимо, чтобы его мама сама имела этот давно обещанный ее папой кусок хлеба с маслом. Алеша же, в случае чего, мог и сам прокормиться. Но об этом ей приходилось помалкивать, потому что муж, как и прежде, считал ее мнение не только несущественным для их семьи, но и иногда явно вредным. Ведь все мужчины на их прежней кафедре убеждали Алексея, что теперь для их семьи важнее его диссертация, а жена — кандидат наук просто несчастье для не остепененного мужа. И Варька ненавидела всех, кто щедро делился своим мнением о ней с ее мужем, начиная со свекрови. Иногда она с отчаянием ощущала в себе какой-то изъян, который не давал ей возможности внушить, навязать Алеше свое мнение. И, как когда-то ее охватывала горечь оттого, что не он, а она сама подошла военным марш-броском к нему с тем вопросом, не давала покоя тяжкая грусть оттого, что ее муж — не воин, поскольку борется он не за нее, а с ней самой. Но так уж повелось, что одни начинают войну, а заканчивают ее другие по своему разумению…