Читать книгу "Охранитель - Андрей Мартьянов"

— Прише-ел, — хрипло протянул Гонилон, с трудом остановив блуждающий взгляд на преподобном. — Пришел, змий...

— Нездоровится? — с участием в голосе осведомился доминиканец. — Неужто Господь смилостивился, позволяя вам умереть своей смертью?

— Ictus, удар, — подсказал мэтр. — Видите, repens paralysis vultus ac brachii — частичный паралич. Судя по всему, апоплексия не тяжелая и вызвана душевным волнением...

— Что же так расстроило достопочтенного прелата? — сказал Михаил Овернский. — Неужели зрелище, открывшееся ему в аббатстве по соседству? Мы побывали там, новости самые неутешительные: к сексте у цистерцианок не останется живых вовсе. В городе положение ничуть не лучше, ваше преосвященство... Или прикажете титуловать вас светлейшим графом Артуа?

Гонилон промычал что-то неразборчивое, но явно оскорбительное.

Рауля не оставляло престранное чувство. Казалось, будто в опочивальне находится кто-то еще, потаенный и незаметный, укутанный в плащ-невидимку Гаруна аль Рашида! Необъяснимо, но мерещится чужое дыхание, легчайшее движение воздуха касается щек, неизвестно кто смотрит в спину... Да и брат Михаил недоуменно озирается по сторонам, положив ладонь на грудь, где находился апотропей Трисмегиста.

Неизвестная магия? Или нечто другое?

Жанин, постоянно находившаяся под ненавязчивой опекой Жака, тоже забеспокоилась — ведьма соединила пальцы левой руки в замысловатую фигуру, шепнула под нос несколько словечек на непонятном языке, — точно не латынь, не французский и не фламандский, — пахнуло морозцем и...

Мэтр, от которого никто не ожидал эдакой прыти, среагировал первым: углядев боковым зрением внезапно появившуюся человекоподобную тень, Рауль свершил прыжок, сделавший бы честь спартанцу Хионису, который, если верить древнегреческому летописцу Юнию Африкану Секстию, с места преодолел расстояние аж в пятьдесят две ступни. Едва не промахнулся, но все-таки сцапал невидимку за ворот и повалился набок, потянув его за собой. Свободной рукой попытался дать оплеуху, однако цели не достиг.

Невзрачного человечка словно выдернуло из некоей соседней реальности — полное впечатление, что с небес спустился солнечный луч, осветив скрытое в тумане.

Ростом не высок, но и не карлик. Не молодой, однако и не старый. Лысым не назовешь, но волосы редкие, как пух. Лицо какое-то слишком уж обыкновенное, не запоминающееся, без единой черты индивидуальности.

Серенький! Соглядатай, не раз преследовавший Рауля!

Подоспел Арриго: нагнулся, хватил могучей ручищей Серенького за плечо, поднял на ноги. Встряхнул для острастки.

— Круг замкнулся, не так ли? — брат Михаил поморщился и встряхнул головой, сбрасывая наваждение. — Мессир Пертюи, если не ошибаюсь? В новой ипостаси, благо прежняя давно сгорела на площади Мадлен? То-то Рауль Ознар прежде никак не мог понять, что за странным волшебством вы владеете, любезный! Никакое это не волшебство, а способности «привратника», или как выражается господин барон — аргуса. Жанин, благодарю за очень своевременную помощь...

— Он все время стоял на пороге, — прошептала ведьма. — На границе. Его не было ни там, ни здесь. Граница скрывала сущность надежнее любого заклятия. Я попыталась изгнать его оттуда...

Преподобный вопросительно посмотрел на Жана де Партене: добиться от Жанин вменяемых объяснений невозможно по причине необразованности, но барон-то человек многоученый!

— Теоретически, — осторожно сказал мессир де Партене, тщательно подбирая слова, — такое возможно. Если пространства соседних миров могут смешиваться, то не исключается и противоположное: нахождение живого существа в нескольких сопряженных реальностях одновременно. Крайне сложно растолковать, науку об искривленном пространстве создадут еще очень нескоро!

— Ну и ладно, — легко согласился преподобный. — Тот, кто открыл для преосвященного Гонилона и его сообщников Дороги перед нами — права была графиня Маго, утверждавшая, что от нелюдя и человека с врожденными способностями к колдовству может народиться незнамо какой бастард... Бегство души из тела — объяснимо, мать все-таки ореада. Дар «привратника»? Прорехи для Древних привычнее чем нам, людям, обычные дороги проложенные между городами! Но почему, почему именно лес Дуэ? Именно Пурпурный король? Именно Ipar lurra, Снежная бездна?

— Тебе лучше знать, — с трудом, но вполне четко произнес Гонилон. — Змея, ядовитая змея, пригревшаяся у авиньонского трона...

— Оскорбления не делают вам чести, преосвященный, — сказал брат Михаил.

— Ты, ты, ты, — упрямо твердил архидиакон, пытаясь сосредоточить взгляд на доминиканце. — Ты всё это устроил, демон, твоя рука вела!.. Твоим старанием разверзлась бездна, ибо сказано в Писании: «Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих; все воды Твои и волны Твои прошли надо мною»...

— Abyssus abissum invocat, — громко сказал барон де Фременкур. — Беда не приходит одна, в иносказании. Где-то я такое уже слышал однажды. О чем он, преподобный?

— Все случившееся за последний год, — тяжело сказал молчавший доселе августинец, — свершилось по воле его преподобия. Мессир де Го, вы не удосужились рассказать это даже своим верным псам, которые за вас бросятся в огонь и воду? Если чувство стыда вам знакомо доселе, возможно и спасете душу.

Братья-миряне остались непроницаемо-бесстрастны, Жанин Фаст, как непосвященная в детали расследования, ничего не поняла. Жан де Партене лишь воздел очи горе, всем видом показывая — не моё это дело, мессиры. И вмешиваться я не собираюсь.

— Но... — заикнулся Рауль. — То есть как «свершилось по воле»? Брат Михаил?

— Так и свершилось, — прохрипел Гонилон Корбейский. — Я догадался совсем недавно, уразумел, кто ввел в искушение, кто подталкивал и направлял...

— О, вы преувеличиваете, — отмахнулся доминиканец. — Никто никого, как вы изволили выразиться, не «направлял». Достаточно было подбросить вам и Сигфруа де Лангру, за которым, — отдельно замечу! — надзор никогда и не прекращался, отдельные документы, конфискованные Трибуналом многие годы назад и вы сами всё сделали. Абсолютно без постороннего участия. Моя задача — взять вас с поличным, что и произошло. Хотя, увы, слишком поздно.

— То есть, — потрясено сказал мэтр, до чьего разума наконец-то начало доходить, в центре какой именно интриги он оказался, — вы были осведомлены с самого начала? Что тех девятерых, которых... Которых убили люди де Лангра на смерть обрекли вы?

— Нет, драгоценнейший Рауль Ознар, — серьезно ответил преподобный. — Все преступления они совершили по своей свободной и неотъемлемой от сотворенного Господом человека воле. Преосвященному, комтуру де Лангру, рыцарю Одилону я не отдавал приказов.

— Однако, знали, чем это может закончится!

— Знал, — кивнул брат Михаил. — Вернее, предполагал. Отчего не предотвратил? Да потому, что бороться с явным, не имеющим ни смущения, ни замешательства злом, воплощенным в делах человека куда проще, чем с недоказанными подспудными и тайными мыслями и намерениями!