Читать книгу "Точка падения - Юрий Бурносов"

— Я — пас, — предупредил Квазиморда. — Мне и здесь хорошо.

— Ты свое дело сделал, с нас и так причитается, — улыбнулся Соболь. — Хочешь, ружье подарю?

В случае с Соболем такое предложение было равносильно половине царства. Квазиморда же лишь кхекнул и замотал головой:

— На хрена волку жилетка — по кустам ее трепать?

И погладил древнюю обшарпанную СВД, из которой так удачно сегодня прикончил Макара и еще пару-тройку Тёмных. В прошлый раз он был с автоматом, отметил я. Видимо, по всей Зоне у Квазиморды тайнички. «Какой любопытный человек», — заметил в свое время насчет Квазиморды Петраков-Доброголовин. Именно. Еще и хитрый.

— График обстрелов у нас есть, — сказал я, доставая из кармана бумажку. — Через… э-э… через два с половиной часа будет вполне серьезное окно. Полагаю, надо собираться.

— Не нравится мне, что Поролон ушел, — задумчиво пробормотал Бармаглот. Поролон и в самом деле ушел обидно — еще во время переговоров. Вряд ли смылся самочинно, скорей уж был послан с поручением.

— Чего поделать. Подъем?

— Подъем, — согласились сталкеры.

Мы уложились в два с половиной часа и подошли к исковерканной полосе перед Периметром в полной боевой готовности. Скарлатина осталась доедать покойников на лоне природы, запасов у нее должно было хватить надолго, если только не набегут конкуренты.

Профессор буквально сиял — как он поведал мне, драгоценные карлики были накормлены и чувствовали себя прекрасно, прибор, несмотря на постигшие нас невзгоды, работал исправно. Сами понимаете, меня это тоже должно было обрадовать, но я боялся сглазить. Все же возвращение из Зоны всегда сложнее, чем путь в нее. И гробануться из-за какой-нибудь ерунды на последнем километре я не хотел — уж тем более после всего пережитого.

Вечерело. Я расположил команду в небольшой прогалинке и вместе с Аспирином, который все еще работал на остатках магического укола, отправился на разведку. Все было чисто, вояки, видимо, собирались ужинать. Из капонира не доносилось ни звука, только на краю бетонной плиты сидел рыжий котенок и умывался, тщательно облизывая лапу.

Мы вернулись назад. Сообщение о том, что путь свободен, было встречено с тихим ликованием.

— Вы не волнуйтесь, — сказал бортмеханик, который уже ковылял сам, как я и обещал. «Ломоть мяса» так и лежал у него в кармане. — Мы вас не сдадим. Скажем, что вывел какой-то сталкер, ушел обратно, нам не представился. Да хотя бы этот… Квазимодо.

— И простите, пожалуйста, за то, что случилось с вашим другом. — Это уже Вероника Сергеевна. Боря и Сережа тем временем возились с поломанным пистолетом «беретта», найденным и руинах домика пасечника. Ой, пойдут эти двое в сталкеры, когда вырастут, подумал я. Если Зона к тому времени останется, чтоб ее.

— Да говорите, что хотите, — махнул я рукой. — На той стороне, за Периметром, уже никто ничего не докажет. Если надо, пятьдесят человек подтвердят, что я все эти дни беспробудно пил в их компании и ни в какую Зону не лазил.

— Но вы же лазили, дядя негр? — уточнил Боря, размахивая «береттой».

— Тебе показалось, братан, — улыбнулся я.

Цепочкой мы добрались до того места, откуда нужно было ползти. Уже почти стемнело, по Периметру вяло чиркал лучом автоматический прожектор. Пережившие куда худшие лишения пассажиры резво поползли по мягкой и рыхлой земле, они даже не слишком шумели. Впрочем, вояки уже пожрали и смотрели телик, а до очередного обстрела был как минимум час. Жаль, что профессорский график был расписан только до послезавтрашнего дня включительно. Продать-то его до вылазки за бюрерами я так и не успел… Ладно, завтра что-нибудь придумаю. Два дня тоже хлеб для сталкера, вдруг кому-то надобно совсем недалеко метнуться.

Мы проползли мимо капонира — я специально взял метров на пятьдесят правее, по ложбинке, миновали бетонные надолбы. Еще десять минут, даже меньше, — и мы вышли.

Именно в этот момент, когда я, можно сказать, вздохнул с облегчением, в глаза мне ударил яркий свет, а металлический голос объявил:

— Всем лежать! Руки вверх!

Капитан Колхаун был не чета Макару. Он не стал устраивать показательных выступлений, сидел в бронемашине и разговаривал через вынесенные динамики. Хотя требования капитана были те же, что и у Тёмных: выдать место захоронения «черных ящиков».

— Гражданские лица могут пройти беспрепятственно, — пообещал капитан. — Так называемых сталкеров прошу разоружиться.

Никто не спешил, однако, делать ни первого, ни второго. Лежа мордой в землю, я мысленно благодарил Марину за то, что догадалась снять и спрятать «черные ящики», потому что только информация о них оставляла нас живыми. «Ящики» были своего рода «бомбой», и выпускать их из рук Колхаун и компания не желали. О месте, где зарыта означенная «бомба», знали только я, Марина и Аспирин. Капитан, в свою очередь, не представлял, кто из нас в курсе, потому не мог положить всех подряд — а вдруг тот, кто знает, как раз успеет удрать?

Ситуация была патовая, хуже, чем с Тёмными. Те хотя бы жаждали баб, а капитану Колхауну бабы были без надобности, он стоял за честь мундира и программу зачистки, на которой грели руки и отмывали деньги сотни военных и гражданских деятелей. Я прикидывал, как бы отступить без особых потерь, потому что пути вперед для нас уже явно не было, и надеялся, что пассажиры тоже понимают, что их может ждать.

Надеялся я правильно, потому что рядом со мной приподнялась на локтях Вероника Сергеевна и закричала:

— Солдаты! Дорогие солдаты! Послушайте меня, пожалуйста! Мы — пассажиры самолета, который был сбит над Зоной! Сбит военными, сбит по ошибке! Мы знаем, что ваши командиры не хотят разглашения этих сведений! Поэтому им нужны «черные ящики» и не нужны мы! С нами дети! Вы слышите меня?! Дети!! Вы же не станете стрелять в детей?!

Башня ближней к нам бронемашины немного провернулась, больше никакой реакции не последовало.

— Мужики, ваш капитан в сговоре с Тёмными! — заорал Соболь. — Они убили лейтенанта Альтобелли! Он хотел помешать Тёмным забрать пассажиров!

— Молчать! — ожили динамики. — Молч…

Что-то зашипело, звук вырубился.

Над Периметром стояла мертвая тишина, только слышно было, как плачет Ирочка. Я ее понимал — выбраться из жуткой лапы Излома и прямо возле дома угодить в такой переплет… Неожиданно люк ближней бронемашины распахнулся, из него вылез офицер. Крепкий такой дядя из комендатуры, из русских офицеров. Кажется, его фамилия была Голованов.

— Альтобелли убит? — спросил он, спрыгивая на землю.

— Лови, — крикнул в ответ Соболь и бросил жетон мертвого лейтенанта, привязанный цепочкой к камню. Голованов поймал его на лету, мельком глянул и убрал в карман.

— Сколько с вами детей и женщин?

— Трое детей, три женщины, — ответил я. Почему вылез Голованов? Почему молчит капитан?