Читать книгу "Бульдог. В начале пути - Константин Калбазов"

Осознав, что теперь находится в безопасности, Петр приказал осмотреть всех и склонился над Мальцовым. Дюжий сержант несмотря на полученную в грудь пулю и смертельную бледность все еще дышл. Со всхлипами и хрипами, неровно и едва–едва, но дышал.

— Кто‑нибудь. Вот ты, — Петр ткнул пальцем в первого попавшегося мужчину, а толпа росла быстро, — разыщи карету, любую без разницы. Кого увидишь, того и тащи, моим именем.

— Слушаюсь государь, — мужчина сорвался с места, словно и не в годах, а какой‑то пострелец.

Осмотревшись по сторонам, потом оглядев себя, Петр выругался сквозь зубы и начал расстегивать камзол. Добрался до рубахи из тонкого полотна, выпростал ее. Послышался треск разрываемой ткани. Нужно срочно сделать хоть какую‑то перевязку, иначе его спаситель попросту изойдет кровью, так и не дождавшись помощи.

— Государь, вам бы уйти отсюда, — голос сержанта прозвучал напряженно и озабочено.

Понять его не трудно. Ситуация далека от благостной. Ответственность за жизнь императора навалилась на его плечи всей тяжестью. Если с Петром хоть что‑нибудь случится, то не сносить служивому головы. Ну и кому это добавит настроения.

— Всех осмотрели? — Услышав, но пропустив мимо ушей просьбу сержанта, поинтересовался Петр.

— Точно так. Из гвардейцев ранены трое, вместе с этим, — сержант указал на Мальцова, которого сейчас перевязывал государь, отмахнувшись от предложенной помощи.

— Нападающие?

— Ранены трое но все тяжко. Один доходит. Двое убиты.

— Тот с кинжалом?

— Этот ранен, государь.

Вновь послышался дружный топот. А вот и подкрепление. Еще один патруль. Везет сегодня на гвардейцев. Этот оказался из числа преображенцев. Вот и ладно. Оставит на них всех раненых, а сам в ингерманландцами отправится в канцелярию безопасности. На данный момент надежнее ее служащих, у него пока нет. Ушаков окончательно сделал ставку на Петра, обласкан и влиятелен, имеет привилегии, а потому на его плечо можно опереться без опаски.

С другой стороны, свидетели не помешают, а если преображенцы замешаны в заговоре, то раненные точно не выживут. Но лучше уж оставить в их руках несостоявшихся убийц, чем передать себя. Господи, дожил. Дед без раздумий вручал свою жизнь в их руки, а ему приходится видеть врагов даже в их лицах. Ну и как дальше‑то быть?

— Сержант, — подозвал Петр командира патруля преображенцев.

— Государь, сержант Плехов…

— Слушай сюда Плехов, — оборвал гвардейца Петр. — Я с ингерманландцами сейчас уйду, а ты отправишь на Аптекарский, прямиком к Блюментросту всех раненых. Всех до единого. И чтобы все живыми мне добрались. Понял ли?

— Точно так, государь.

Хм, Мальцова то же придется передать в их руки. Спокойно. Он свой брат, гвардеец, а потому ничего они ему не сделают, как и остальным. И вообще, не время сейчас. Ушаков наверняка не в курсе о случившемся. Нужно спешить. Времени нет и вовсе. Если решились на убийство, значит сейчас начнут действовать.

* * *

— Государь.

Ушаков довольно резво поднялся со своего стула, встречая Петра, вошедшего в его рабочий кабинет. И это несмотря на возраст, и усталость о чем явственно свидетельствовали покрасневшие глаза и мешки под ними. А вот сидящая перед его столом девушка, в потасканном и грязном платье, осталась неподвижной. Возможно тут дело в том, что она была измождена. Во всяком случае, ее пока не пытали. Будь иначе от платья вообще мало что осталось бы, а скорее, девушка была бы в каком‑нибудь рубище.

— Сиди, Андрей Иванович, — подкрепив свои слова, красноречивым жестом, произнес молодой император. — Продолжай, я обожду.

Не желая мешать, он тут же прошел к окну. Ушаков собаку съел на подобных делах, а потому глупо путаться у него под ногами. А вот послушать не помешает. Это помогает составить личное впечатление о масштабах заговора. Сухие доклады, хоть письменные, хоть устные не способны передать всего.

За последние дни, Петр нередко присутствовал на допросах по делу заговора. Не гнушался и посещениями тех, где допросы велись с пристрастием. Не сказать, что зрелище приятное, скорее даже отвратное. Крики, треск костей, непрестанная вонь паленого мяса и испражнений. Мерзость превеликая. Но иначе не получается.

— Итак, Анна Александровна, вы случайно оказались на набережной.

— Говорю же случайно, — Девушка говорила с равнодушной обреченностью. Впрочем, то что она пыталась что‑то объяснить говорило о том, что надежда на благополучное разрешение сложной ситуации у нее еще присутствовала. — Мы возвращались с ассамблеи у Механошина. Когда брат услышал выстрелы и при свете факелов смог рассмотреть императора, то тут же побежал на помощь.

Ага. Вот в чем дело. Как видно, с основным потоком разбора было уже покончено, и Ушаков принялся за менее важных участников. Однако, отчего он лично допрашивает эту девушку? Петр узнал ее, это была княжна Туманова, та самая с которой он разговаривал на ассамблее, а потом видел склонившейся над своим братом на набережной. Брата, которого смертельно ранил сам Петр, приняв его за нападающего.

Как видно, приняв его в горячке за очередного убийцу, император не ошибся. Или ошибся? Продолжая смотреть в окно, Петр внимательно вслушивался в ход допроса.

— При столь скудном освещении он тут же признал его императорское величество? — Усомнился Ушаков.

— Скорее его платье. Незадолго до этого мы видели его величество на ассамблее, — все так же устало пояснила девушка, опустив взгляд в пол.

— Анна Александровна, известно ли вам что‑нибудь о причастности вашего брата к заговорщикам?

— Да зачем ему это? — Девушка тут же вскинулась и теперь уже смотрела на допрашиваемого.

— Ну, например для того чтобы избежать наказания.

— Наказания? За что?

— За последние два года в результате хитрой махинации, его мануфактура недопоставила армии сорок тысяч аршин сукна. Так же имеет место сокрытие доходов и недопоставка в казну двадцати тысяч рублей десятины.

— Но это не он. Господи, это не он, а я. Он вовсе не занимался делами мануфактуры. Это я утаивала доходы, а он и в имении‑то не появлялся.

— И тем не менее, владельцем мануфактуры является он, а значит причина для того чтобы примкнуть к заговору у него была.

— Да зачем ему это?! — Вскричала девушка, вскочив со стула.

Если ею за эти дни и овладела апатия к собственной судьбе, то за брата она была готова драться до последнего. Вон как сразу изменилась, глаза разве только молнии не мечут.

— Сидеть! — Умеет Ушаков поставить голос когда нужно.

Девушка тут же запнулась и опустилась на стул. Однако, горящего взора от лица начальника канцелярии государственной безопасности не отводила.