Читать книгу "Стерх: Убийство неизбежно: Роман - Николай Басов"

Все притихли, ступали уже осторожнее, хотя следовало признать, что по сравнению с каждым из ребят в масках даже легкий Собинов производил очень много шума. Стерх тоже не мог похвастаться бесшумностью, а Линдберг вообще, кажется, и не собирался не топать. Они поднялись по ступеням, подошли к дверям, закрытым, но не запертым. Линдберг сделал жест одному из ребят в маске, и тот несильно толкнул створки двери, они расползлись в разные стороны. Все вошли.

И оказались в одной из комнат, которые анфиладами уходили к парадной двери, но они сейчас не привлекали внимания. Главное действие происходило в большом, на полдома зале, расположенном слева от них. Тихонько, но вполне спокойно, они вошли в зал.

Тут было ярко, жарко, душно. По углам стояли какие-то лавочки, столики с едой, бутылками и емкостями разного калибра и назначения, в углу дымилась от перегрузки довольно мощная, практически студийная музыкальная установка. На нее-то и было устремлено внимание всех пяти или шести десятков людей, собравшихся тут.

Установка не играла, от нее тянулся длинный шнур к микрофону, который держал в руке Витунов-старший. Он говорил:

– Сегодня, дамы и господа, замечательный, знаменательный для моего семейства и, надеюсь, для всех, кто хорошо ко мне относится, день. Сегодня сложилось окончательное решение наших молодых людей, Митяши и… Маргариты.

Эти слова Витунов подкрепил широким жестом, указав на что-то справа от себя, луч прожектора отполз чуть в сторону, и стал виден бледный, взъерошенный Митяша, который под руку поддерживал польку. Вот она-то была свежа, как утренняя роза, и почти так же красива. Только Стерху эта красота и эта неизменная свежесть показались наигранными, и потому неестественными. Он бы предпочел ясность и доброту Нюры… Настоящей Нюры, а не Марины. Но этого уже быть не могло. Никогда.

– Они решили соединить свои судьбы в одно целое, то самое, что является основой любого общества, и называется семьей. Не скрою, я не без волнения следил за… детьми, побаивался, что у них ничего не выйдет, хотя и надеялся на это. Сами понимаете, надежды мои были не только эмоциональными, но и деловыми… – в толпе, окружающей Витуновых и поляков, послышался смех. – Но на первом плане, несомненно, находились…

– Тошно его слушать, – пророкотал вдруг Линдберг. Он зашагал вперед, и ребята в масках вокруг него прикладами раздвинули людей в смокингах и вечерних платьях, как ледокол прорубает непрочный весенний лед. А по дороге он еще и закричал: – Тихо всем!

Витунов вгляделся, прищурившись, в приближающихся людей, и вдруг бледность залила его слегка потное лицо. Он дернулся всем телом, посмотрел на Митяшу. Тот выглядел кролик перед удавом, перед темными спецназовцами с оружием в руках. Он сделал слабый жест свободной правой рукой в воздухе, потом ноги его подкосились, и он попробовал усесться на пол. Маго, которая ничего не понимала, попыталась его удержать, но не сумела, бросила и отступила к отцу.

По залу прокатился шорох, но он тут же утих. А Линдберг без всякого микрофона на весь зал отчетливо проревел:

– Вильгельм Витунов, ты обвиняешься в соучастии убийства Анны Капитановой и Халюзина Игоря… – он оглянулся на Собинова, тот что-то прошептал, Линдберг сразу подхватил, – верно, Владиленовича. Митяша, или как тебя там, ты обвиняешься в убийстве Анны Капитановой, своей любовницы и горничной этого дома. – Линдберг посмотрел на фонари, высвечивающие его с упорством театральных софитов. – Ну, а ваш друг Виталий, обвиняемый в убийстве Халюзина, уже у нас, думаю, дает показания, чтобы не загреметь под вышку.

Зал в какой-то тихой панике молчал, потом кто-то сделал движение к двери, но их без труда остановили ребята в масках с оружием. Какая-то дамочка неподалеку от Стерха проговорила визгливым и очень недовольным тоном:

– Я всегда говорила, что никому нельзя верить.

Стерх оглянулся на эту женщину. Это была та самая молодящаяся старуха, которая на памятной вечеринке в конце августа все время буксировала, ни на миг не отпуская лысеющего молодого человека. Сейчас она была одна, зато держала в руках огромных размеров стеклянный кубок, не меньше пивной кружки, сосуды большего размера Стерх видел только в музеях Петровской эпохи.

Это навело его на мысль. Не обращая внимание на свои кроссовки, которые на самом деле от воды стали жесткими, как дерево, он прохлюпал к ближайшему столу, отыскал чистый на вид конический фужер, налил его почти до краев французским, кажется, коньяком, бутылка которого стояла ближе всего, и выпил одним движением. Потом поставил фужер, снова налил, но на этот раз отпил только половину. С этим фужером в руке он прошагал к Велчу.

А Велч, нимало не смущаясь, уже держал за руку Маго, которая собиралась заплакать, но кажется, не знала, стоит ли это делать. Другой рукой Велч поглаживал девушку по плечу и что-то негромко внушал, не обращая внимание на скороговорку папаши-поляка, которого все равно никто не понимал.

– Велч, прицел мой, не так ли? – сказал Стерх, с удовольствием ощущая, как жидкий огонь от конька растекается по телу. – Это ведь то, чего ты хотел, правда?

– Разумеется, и даже чуть больше… моих мечтаний. – Велч мельком оглянулся, улыбаясь. Внезапно он посерьезнел. – Думаю мне удастся уговорить папашу отослать вам чек за проделанную работу, Стерх. Двухнедельного гонорара хватит?

– Если вам не хочется раскошелиться на премиальные, тогда да… – отозвался Стерх, и лишь потом вспомнил о ночном прицеле, который остался на палубе яхты. Он открыл рот, хотел было еще что-то произнести по поводу того, что завтра сам явится в офис Прорвичей, чтобы такое важное дело, как проплата его гонорара, не задержалось, но кто-то с силой дернул его за рукав мокрой спортивной куртки.

– Стерх, ты же понимаешь, пока у нас нет этой девицы… Марины то есть, – проговорил Линдберг, – мы не можем быть уверены в удачном исходе на суде.

Фраза была не очень грамотной, но так говорили прокурорские, и она отличала эту профессию с не меньшей определенностью, чем жаргон моряков или летчиков.

– Разумеется, – попробовал улыбнуться Стерх.

– Смотри, – добавил Линдберг, еще не очень понимая, чему Стерх так веселится. – Моя угроза остается в силе. Если ты…

– Это не проблема, – сказал Стерх и отпил еще коньяку. – Я знаю, куда Марина Шамотина, она же Лена Капитанова, обязательно придет, даже если ее увязать в смирительную рубашку.

– Куда? – тут же спросил Собинов. Он уже держал в руке свой блокнотик.

– Обещаешь взять меня на задержание? – быстро спросил Стерх.

– Кажется, тут не ты ставишь условия, – ответил Линдберг. – Ладно, рассказывай, что ты надумал?

Глава 30

Наступил октябрь. И однажды наступил вторник, который ушлые журналисты потом стали называть «Черным», потому что у людей далеких от сыска и, к сожалению, от правосознания, что-то случилось на бирже. Рубль стал падать, да не так, как к этому привыкли деляги всех мастей, а катастрофически – на десятки процентов, и это, конечно, должно было со временем отразиться на жизни всех людей, обитающих в этой стране.