Читать книгу "Турнир - Роман Глушков"

– Все будет зависеть от того, как скоро пакали окажутся у меня, – объяснил Кирсанов. – Ты хоть и зубоскал, но все же человек с мозгами – вон как лихо «серого» разоблачил. Поэтому мне не надо убеждать тебя в том, что у нас достаточно сил и средств, чтобы отыскать эти пакали везде, куда бы вы их ни спрятали. На озерном дне, в земных недрах, на вершине неприступной горы… Для ЦИКа, как для той хитровыгнутой зубной щетки из рекламы, в Орегоне нет труднодоступных мест. Не выдашь мне артефакты добровольно – я в любом случае отыщу их сам. Но учти: чем дольше я тут провожусь, тем больнее тебе будет с ними расставаться. Причем, говоря «больнее», я имел в виду не только душевные страдания. Смекаешь, к чему я клоню?

– О да, еще бы! И я премного благодарен тебе за разъяснение, Мистер Вселенская Справедливость… – Взять Бледного на испуг было не так-то просто, пусть даже все сказанное главой ЦИКа наверняка являлось правдой. – Но я все-таки немного с тобой поторгуюсь, ты не возражаешь? А то как-то несолидно получается… Итак, мы тебя выслушали, большое спасибо. Теперь послушай наши условия. Они слегка изменились, причем, заметь, в выгодную тебе сторону. В общем, я готов скинуть цену с пятнадцати до двенадцати миллионов, но с условием, что вы отпустите полковника. А то, что вы хотите у него узнать в своем ЦИКе, я вам самолично расскажу во всех подробностях. Только, ты уж извини, не в России. Давай встретимся на территории любой из стран, с которыми у нее нет дипломатических отношений. Идет?

– М-да, все-таки ты глупее, чем мне сначала показалось! – разочарованно вздохнул Кирилл Константинович. – Слушай, наемник, у меня нет ни малейшего желания толочь воду в ступе, разжевывая тебе то, о чем я только что говорил. С полковником Грязновым вопрос решен окончательно, и это больше не обсуждается. Сейчас речь идет о тебе и о твоих прячущихся в лесу приятелях. Я знаю, что вы общаетесь друг с другом на расстоянии, используя ультразвуковые передатчики. Та штуковина, которую у тебя отобрали вместе с оружием… – Он указал на разложенные на траве вещи Бледного, среди которых был и упомянутый Кирсановым УЗП. – Та штуковина, я полагаю, и есть один из этих передатчиков. Радиус действия у них небольшой, а значит, твои люди засели где-то в окрестностях Триллиума. Поэтому давай, выходи с ними на связь и вели срочно доставить сюда товар. Весь, разумеется, а не частично. В обмен на это мы отпустим вас всех, кроме полковника. И больше не предъявим вам обвинений, а также вообще забудем о вашем существовании, даю тебе слово. Как я поступлю в противном случае, ты уже в курсе. Тот вариант выглядит для тебя совсем никудышно, согласен?

– Вот за что я тебя уважаю, Константиныч, так это за твое умение говорить четко и по существу, – кивнул Бледный. Непонятно, правда, то ли уважительно, то ли с издевкой. – Сказал, словно отрезал! И никаких вопросов к тебе нет, потому что ты все разложил по полочкам, ни одну мелочь не упустил. И с радиусом действия наших передатчиков не ошибся, ты подумай-ка! В одном лишь маху дал – тупым меня назвал. А это совсем не так, и сейчас ты поймешь, что был не прав… И, обернувшись к квестерам, попросил: – Эй, парни! Не в службу, а в дружбу, принесите мне ту хреновину, о которой ваш босс только что говорил. Да не дрейфьте – это же обычная ультразвуковая «пищалка», она не взорвется, клянусь!

Парни, естественно, не подчинились и перевели взоры на Кирсанова, давая понять, что не сделают ни шага без его одобрения. Он тоже не спешил выполнять просьбу заложника, хотя минуту назад сам предлагал ему выйти на связь с товарищами. Почуяв неладное, Кирилл Константинович нахмурился и поинтересовался:

– Что ты задумал, наемник? Учти: я ведь, так же как ты, знаю азбуку Морзе! И если ты передашь напарникам не то, что мне нужно, я могу сделать это за тебя.

– Ну, это вряд ли, – возразил Бледный. – Во-первых, ты не знаешь волшебного кодового слова, а без него мои друзья тебе не подчинятся. И во-вторых, даже вырвав у меня это слово под пытками, ты все равно не узнаешь, о чем надо попросить моих друзей в первую очередь. А без этой просьбы вся наша с тобой сделка может накрыться медным тазом через… Какое сейчас точное орегонское время?

– Двенадцать часов пятьдесят пять минут, – ответил Кирсанов, взглянув на часы.

– Спасибо, – поблагодарил его Бледный и продолжил: – Так вот, Константиныч, через двадцать минут наши переговоры утратят смысл, поскольку договариваться нам с тобой будет попросту не о чем. Не выполнишь мои условия – и твои пакали попросту испарятся, только ты их и видел.

– Догадываюсь, на что ты намекаешь, – усмехнулся глава ЦИКа. – Прежде чем явиться сюда, ты обложил пакали взрывчаткой. И сейчас кто-то из твоих людей держит палец на кнопке взрывателя. Который ты велел активировать в условленное время, если от тебя не поступят хорошие новости. Разумная предосторожность, надо отдать тебе должное. Но только в теории. Жаль тебя разочаровывать, ведь ты провел такую кропотливую работу: приматывал к каждому пакалю скотчем заряд «си-4», вставлял детонаторы, ползал по холодной земле, когда разматывал провода и подсоединял их к подрывному устройству… А что в итоге? Все насмарку! Эх, знал бы ты, наивный, какими только способами мы в ЦИКе не проверяли пакали на прочность! Можешь назвать любой крэш-тест, какой тебе придет в голову – и я совершенно уверен, что мы этим занимались, причем не раз. Кроме разве что ядерных испытаний, но и до них рано или поздно у нас дойдут руки. И ничего – подчеркиваю: ни-че-го! – с теми пакалями не делается. Даже мелких царапин на них не остается, а ты говоришь: «испарятся»!.. Нашел, чем меня испугать! Прямо как малое дитя, ей-богу! Да ты просто смешон, наемник, честное слово!

– Не спеши радоваться, Константиныч, – попросил Бледный, несмотря ни на что продолжающий сохранять хорошую мину при плохой игре. – Дай мне договорить, и вот увидишь: через минуту ты будешь не смеяться, а рвать на себе волосы от досады. Причем не только на голове, но и в других местах тела… Почему ты решил, что мы не знаем о чудесной неистребимости пакалей? Это уже давным-давно не секрет – зайди в Интернет и сам убедись. Разве я вообще упоминал о какой-то взрывчатке? Вроде бы нет. Ты просто все не так понял. Но я тебе растолкую, мне нетрудно. Если мои люди не получат от меня известий до тринадцати-пятнадцати, в тринадцать-шестнадцать наши пакали, которые могли бы легко стать твоими, будут выброшены в черный разлом. Все до единого. И – finita la commedia! Опускайте занавес, тушите свет, все свободны, всем спасибо…

Майор действительно отвечал за свои слова: миг – и доселе уверенного в себе Кирсанова будто подменили. Презрительную ухмылку с его лица как ветром сдуло. А то выражение, что пришло ей на смену, было даже трудно охарактеризовать. Такое впечатление, что внутри ученого-олигарха столкнулись две эмоциональные бури: озарение и страх. Первое читалось в его глазах, второе выдавали заигравшие на скулах желваки и нервно стиснутые губы. Если бы сейчас кто-то залепил главе ЦИКа пощечину, он, возможно, этого и не заметил бы. Все его мысли были обращены к расположенной в полутора километрах от нас черной аномалии. О которой он, готовясь к встрече наемников, даже не подумал. Да и никто из его окружения не подумал, включая меня – я тоже был огорошен этой новостью не меньше остальных.