Читать книгу "Третье яблоко Ньютона - Ольга Славина"

— Я всегда восхищался вами, Чарльз. Вы, как никто, владеете мастерством искусной аранжировки сложных заданий. С каким вкусом вы сумели подобрать подобающего агента. А как вы рассказали о проведенной операции — скупо, точно, без лишних слов и неуместных оценок. Я внимательно вслушивался в каждое ваше слово. Как говорится, имеющий уши, да услышит. Блестяще, совершенно блестяще. Однако теперь ситуация осложнилась до предела. Не для нас с вами, к счастью. Но, боюсь, Службе королевских прокуроров так и придется остаться в том тупике, в который она себя завела. Мы вряд ли сможем дальше, при столь существенно изменившихся обстоятельствах непреодолимой силы, столь же эффективно им помогать, не так ли?

— Совершенно с вами согласен. Наша сила в том, что мы имеем мужество признаться себе в этом. С учетом того, что операция агента 707 в силу указанных вами обстоятельств непреодолимой силы оказалась засвеченной и не все действующие лица — свидетели происшедшего — нами установлены, я бы полагал правильным изменить направленность наших оперативных действий. В пользу этого предложения особенно говорит присутствие в Торонто Шуберта. Я уже вижу, как этот фэбээровский мясник вожделеет нашей крови. Мы должны сохранить инициативу за собой и, пока по ту сторону пруда не затеяли каких-то новых интриг, быстро и элегантно свернуть дело, одновременно позаботившись о правильной международной оценке позиции Британии в этом вопросе.

— Да, Чарльз, вы правы. Не уверен, впрочем, что вы правильно себя поняли, но для этого у вас есть начальник. Мы действительно должны сыграть на опережение, и мы с вами создали основу для блестящего финала. Мы, именно мы поможем ФБР прийти к выводу, что «Обезьяну» убрал Шуберт. Мы, именно мы объясним другим, да вот хотя бы БНД, какими грязными методами работают Лэнгли и ФБР. Уверен, что кому-кому, а вам не составит труда довести это до Берлина понятным им языком. Не зря же у вас теперь есть этот перевербованный вами Рольф, который тогда, pardon my language, как последний потц, блеял тут, когда вы его поприжали этим вульгарным романчиком с Барбарой. Кстати, этого Рольфа вам, Чарльз, возможно, стоит еще разок послушать, теперь насчет американцев. Я думаю, что с немцами они повели себя как слон в посудной лавке, а те в ответ сразу встали на формальную позицию. Это мы с вами, Чарльз, всегда проявляем гибкость и готовы закрывать глаза на все terribly useful suggestions,[66]поступающие в таком разнообразии из штата Вирджиния. Не подумайте, ради бога, что я могу оскорбить вас подозрением в том, что вы способны на подобные же ошибки. Никоим образом. Уверен, что Рольф оценит ваш такт и ваше невмешательство в его личную жизнь. Да, мы с вами очень терпимые люди. Немцы у нас под носом руками своего агента ведут какую-то игру с русскими, а мы с вами будем выше этого. Вы с немцами при помощи Рольфа найдете общий язык. Что ни говори, Англия — страна Европы, к моему великому сожалению. Не сомневаюсь в вас, Чарльз, ни на минуту. Это просто.

— Да, шеф, просил бы вас на этот счет не беспокоиться. У вас и без того много работы.

— Да, у меня задача посложнее. Мне придется крайне конфиденциально поговорить в High court, в Court of Appeal и в Верховном суде, чтобы там сформировалось правильное понимание ситуации в целом, ее значения для нашего очередного триумфа. Когда этот выскочка, Мэтью Дарси, прибежит туда как английский дог, зажав в зубах свой кейс защиты Барбары, судьи не должны быть этим… шокированы. Понимаете меня, Чарльз? Уверен, что понимаете. А что делать? Своими руками таскаем каштаны из огня для других. Всегда для других. Придется и Форин-офис несколько напрячь. Они должны очень хорошо поработать с мировой прессой через свои каналы, прекрасно известные нам с вами, Чарльз. Необходимо, чтобы пресса сразу взяла правильную ноту: наш британский суд — самый гуманный суд в мире, мы не позволим попирать правовые устои, разбирать тут грязное белье, собранное разными, допустим, американскими ищейками. Более того, Форин-офис обязан занять позицию в отношении Евросоюза, что мы, именно мы первыми увидели и разоблачили этот бедлам, который развел в нашем городе, в нашей стране президент Инвестбанка, посаженный Брюсселем. На Германию, думаю, пальцем показывать не стоит. Банк работает в нашем городе методами, недопустимыми с этической и правовой точек зрения. Это вообще все крайне не эстетично. Держали у себя агента ЦРУ, надоумили ее привлечь отставного фэбээровца, дали этой парочке зеленый свет опорочить официального представителя России. Повели нашу полицию по ложному следу, так что наши туповатые констебли потребовали снятия с официального лица иммунитета, а вдобавок еще и главного свидетеля обвинения уничтожили? Но последнее — это не для прессы. Это мы с Лэнгли сами разберемся. Но банк-то каков? Вряд ли кто-то может не согласиться с тем, что президент банка прямо-таки наплевал на права человека. Интересно, после этого-то у Дарси хватит ума засудить Инвестбанк в Страсбургском суде? Дурак будет, если этого не сделает, как вы полагаете? Лишь бы только не на очень много засудил, а то подорвет финансовую основу такого важного для бюджета Лондона налогоплательщика.

* * *

В офисе Марии Гонзалес зазвонил телефон: «Офис мисс Гонзалес? Приемная старшего партнера компании „Питер, Шварц и Рабинович“ Ричарда Шуберта. Господин Шуберт хочет поговорить с мисс Гонзалес, соедините нас, пожалуйста».

— Мария, я прилетел вчера в Лондон по делам. Это меня через Вашингтон соединяют. Да, все неплохо, спасибо, хотел бы вас навестить. Да нет, мне не составит труда зайти к вам в офис, я неподалеку. У нашего вип-клиента Mastercard огромное дело с мошенничеством по кредитным карточкам, потребовалось мое личное присутствие. Сейчас вышел пройтись, дай, думаю, зайду к вам. Не хотите? Спуститесь в кафе напротив? Ну что же, раз не желаете пускать меня в ваши chambers, жду вас через десять минут внизу.

Шуберт был в бешенстве, но держал себя в руках. Через пятнадцать минут в кафе вошла Гонзалес.

— Раз уж вы решили поговорить со мной здесь, а не под запись в своем офисе, нет нужды скрупулезно выбирать выражения. Вы что же затеяли-то? Только не говорите мне, что не знаете о смерти Серикова, не поверю. Что вы намерены предпринять?

— Ничего, при чем тут банк? Мало ли кто умер в Канаде.

— Я так и думал. Но вы ошиблись, если считали, что меня можно использовать вслепую. Возможно, вы ничего не считали, потому что вам этого не дано, а просчитался ваш куратор, Стив. Не гримасничайте, хватит, наигрались, я уже все выяснил. Вам хорошо известны обстоятельства смерти Серикова? Тогда послушайте, как это выглядит.

Мария смотрела на Шуберта спокойно, тоже сдерживая себя. Правильно говорил про него Стив: зазнавшийся выскочка, пролез в старшие партнеры, сидит в офисе на углу 20-й и Кей-стрит, носит трехтысячные костюмы, а изнутри прут старые полицейские ужимки. Лучше молчать.

— Я позвонил Серикову утром, когда уже все произошло. Вы знаете, что его нашли повешенным? Веревка была привязана к карнизу, на котором крепились решетки окна, а тело сползло по стене. Труп был в полусидячем положении. Версия самоубийства возможна, но я в этом, как профессионал, сильно сомневаюсь. Вы на что меня послали-то, отвечайте? Я думал, что ваш кретин Стив контролирует ситуацию, что он позаботился о прикрытии. Как он мог не обложить Серикова со всех сторон, пока я не снял с того показания и не уехал? Вы понимаете, что теперь меня могут заподозрить в убийстве?! Англичане сообщили в ФБР, что якобы даже могут предоставить какие-то факты. ФБР разводит руками, мол, мы вас, Шуберт, всегда поддерживали, но с какой стати вы поехали в Канаду? Делают теперь вид, что они тут ни при чем. Мои, конечно, сами канадцев на мой след наводить не будут. А англичане? У меня есть объяснение, я в Торонто со своим коллегой договорился встретиться, ну, приехал на пару дней раньше, это мое дело. Но прямого алиби нет. Я появился в Торонто накануне вечером, когда Сериков был еще жив, ни с кем не встречался, лег в отеле спать рано. Вы знаете, какой в ФБР сейчас скандал из-за этого? Все знали, что я еду в Торонто ради них и Лэнгли, но открыто этого же никто не признает. Это гибельно и для них, и для меня. Канадской полиции, вне зависимости от чего бы то ни было, надо разобраться со смертью такого человека, который засвечен на налогах, у которого темный бизнес в России и, по мнению его врачей, проблемы с психикой. Вы понимаете, что я буду подозреваемым, если только Вашингтон не убедит Канаду, что это собственные сериковские русские разборки и что Канаде выгоднее это расследование как можно быстрее свернуть? Вы мне за это ответите, Мария. Причем прямо сейчас.