Читать книгу "Ее единственное желание - Гэлен Фоули"

— Ты так и не рассказал им?

— Нет. Даже самым близким друзьям. Все это было так гнусно! Я не хотел, чтобы они считали меня рогоносцем. Боялся, что они перестанут меня уважать.

Мужская гордость! Впрочем, разве можно его за это осуждать?

— Так или иначе, вернувшись из Хоксклифф-Холла, я застал в доме полный хаос и узнал от слуг, что Кэтрин сбежала. Таунсенд сказал, что за ней прибыл экипаж: горничная и лакей, выгнанные мной из дома, остались верными своей госпоже, и приехали, чтобы помочь ей добраться до Франции.

— О, Йен, — потрясенно прошептала она.

— Знаешь, очень велик был соблазн оставить все как есть и никогда больше ее не видеть. Но в детской плакал новорожденный младенец. А кормилицу так и не наняли, и мы не знали, как его накормить.

— Хочешь сказать, что она оставила ребенка умирать от голода?!

— Совершенно верно. Она так и поступила.

Мозг Джорджи отказывался воспринимать подобные заявления. Боже, кажется, она тоже ненавидит эту женщину. Бросить Мэтью? И Йена тоже?

— Учитывая все обстоятельства, выбор был невелик. Пришлось немедленно вскочить на коня. К этому времени, уверяю тебя, у меня не осталось иных чувств к этой женщине, кроме глубочайшего презрения. Но я не хотел, чтобы малыш голодал под крышей моего дома независимо оттого, мой он сын или нет. Я догнал экипаж на мосту, но лакей осмелился отстегать меня кнутом. Когда я прицелился в него из пистолета, он струсил. Мне удалось схватить узду коренного. Я соскочил с коня и подошел, чтобы вытащить Кэтрин. Она и ее горничная бились в истерике. Наконец Кэтрин каким-то образом сумела овладеть собой и выскочила из кареты, размахивая пистолетом.

— Пистолетом?

— Очаровательно, не правда ли? Объявила, что ненавидит меня и убьет, если я не отпущу ее. И добавила: «Ты получил своего наследника. Только для этого я и была тебе нужна. А теперь давай избавимся друг от друга раз и навсегда». Я объяснил, что вполне с ней согласен, но не могу допустить, чтобы ребенок умер из-за ее равнодушия. Поэтому я схватил ее и попытался потащить за собой.

— А пистолет?

— Осечка. Порох отсырел.

— Слава Богу!

— Но я взбесился от того, что она посмела спустить курок. Вырвал у нее пистолет и швырнул в реку, и только тогда заметил, как высоко поднялась вода. Местами она даже перехлестывала через мост, расшатывая опоры. Все сооружение опасно раскачивалось. А ветер просто буйствовал. Молнии доводили лошадей до безумия. Лакей с трудом удерживал их на месте.

Неожиданно раздался оглушительный треск, и мост вздыбился. Кэтрин отчаянно завопила, но я по-прежнему не отпускал ее. В этот момент лошади понесли, потащив за собой экипаж вместе со слугами. Еще минута — и они, промчавшись по дороге, исчезли из виду. На мосту оставались только мы двое. Моя лошадь все еще стояла неподалеку. Я перебросил Кэтрин через плечо, чтобы увезти домой, поскольку добровольно она идти отказывалась, но она стала отбиваться с такой яростью, словно я был диким гунном.

Когда она локтем ударила меня в ухо, я отпустил ее, боясь уронить, — не хотел причинять боль. В конце концов, она еще не оправилась после родов. Но Кэтрин тут же бросилась бежать…

— За экипажем?!

— Да. Она была в такой безумной ярости, что вряд ли сознавала, что делает. Я снова схватил ее за руку и стал кричать: пытался объяснить, что нужно поскорее укрыться от бури, — но она злобно вырвалась и в тот же момент мост треснул и развалился. Прямо на моих глазах она изогнулась, пытаясь удержаться, перевалилась через перила и исчезла в бурлящей воде. Волны унесли ее.

Джорджи в ужасе прижала пальцы к губам.

— Я подбежал к краю и увидел ее в белой пене. Не мог разглядеть камни в такой темноте, но сбросил сюртук и нырнул за ней.

— Йен!

— Течение бесновалось. В ледяной воде было полно всякого мусора. Бог знает как, но мне удалось обхватить ее за талию. Я погреб к берегу, однако она продолжала сопротивляться. В этот момент она была похожа на обезумевшее животное и, подобно кошке, кусалась и царапалась. Я так старался дотащить ее до берега, что не заметил камней. Один из них распорол мне плечо, о другой я ударился затылком и едва не потерял сознание. Руки разжались сами собой. — Он мрачно нахмурился. — Тогда я в последний раз увидел ее живой.

Джорджи продолжала молчать.

— Мы нашли ее тело на следующее утро, менее чем в сотне ярдов вниз по течению. Принесли в дом. И тогда поползли лживые сплетни. Я велел слугам молчать о тех обстоятельствах, которые привели к ее смерти. Ни к чему было позорить обе семьи. Ее. Мою. Не стоило выносить этот стыд на страницы газет. И, кроме того, я не мог допустить, чтобы кто-то усомнился в законном происхождении моего сына. — Он покачал головой. Глаза его грозно блеснули. — И это после того, как я видел, что пришлось вынести твоим кузенам из-за амурных похождений своей матери! Я должен был защитить будущее и репутацию сына. Да и свою собственную. Не мог вынести мысли о том, что стану объектом презрения и издевательств.

Поэтому мы придумали пристойную смерть для Кэтрин. Самым подходящим объяснением была послеродовая горячка. Я так и не сказал семье всей правды. Никому. Даже своим лучшим друзьям. Не хотел, чтобы кто-то еще был замешан в моей личной трагедии.

Он снова помолчал.

— Мы устроили пышные похороны, с соблюдением всех обрядов. Впервые за все время нашего знакомства я увидел ее лицо спокойным. Горничные напудрили ей лицо и прикрыли подвенечной вуалью. У меня на руках остался сын. И я не смел ни слова сказать о конюхе. Воздвиг ей памятник и носил траур как полагалось. Общество провозгласило меня кем-то вроде трагического героя. — Йен цинично усмехнулся. — Но той ночью умерла не только она.

— Что же еще? — прошептала Джорджи.

— Умерла всякая надежда на то, что я когда-нибудь познаю истинную любовь, — печально ответил Йен. — Именно эта безнадежность побудила меня зарыться в дела Возможно, я каким-то образом пробовал заплатить за грехи, помогая другим заключить мир. Мир, которого я сам не ведал.

— И это заставило тебя понять всю его ценность.

— Кто знает? Но работа в полную силу, целых пять лет без передышки, в такие трудные для моей страны времена, как война с Наполеоном, погрузила меня в какое-то странное состояние отчаяния и одиночества. Твоя кузина Бел утверждала, что я, должно быть, устал. Но не физически. Это было… нечто иное. Более глубокое. Полная пустота. Именно из-за этого я бежал на Цейлон, надеялся там примириться со своими личными демонами… но без особого успеха, должен сказать. Однако тут генерал-губернатор лорд Гастингс попросил помочь в переговорах с махараджей Джанпура. Я согласился, — прошептал он, нежно сжимая ее лицо. — И там, на краю света, увидел тебя. Ты казалась обещанием той любви, о которой я всегда мечтал, но не думал, что когда-нибудь узнаю.

— О, Йен, — повторила она, придвигаясь ближе.