Читать книгу "Все началось с нее - Светлана Алешина"

И Валерий безо всяких церемоний продемонстрировал Ларисе непристойный жест, согнув правую руку в локте и ударив левой ладонью по месту сгиба.

«Так вот в чем, оказывается, дело! — подумала Лариса. — Если все обстоит именно так, как ей рассказывает Грачев, то совершенно не в интересах этого самого Кныша, чтобы Валерий снова угодил за решетку из-за убийства. Тогда плакала его добыча и он неизвестно когда еще сможет получить украденные Занозиным и Грачевым драгоценности из ювелирного магазина. Или вообще никогда».

И она поняла, почему оказалась последние дни в центре повышенного чужого внимания, сопровождаемого деловой сверхактивностью. Она влезла в чужие дела, и ее действия угрожали осуществлению плана Кныша, подслушавшего разговор двух соседей по бараку.

— Ну, и что же было дальше? — Ларисе не терпелось услышать продолжение этой воровской саги.

— В прошлом месяце я вышел, — сказал Грачев. — И сразу поехал на дачу. Стал искать место, про которое дядя Вася говорил. Четвертая яблоня от калитки, пятнадцать шагов от забора. Смотрю — а там бочка стоит. А он мне ничего про бочку не рассказывал. Ну, столкнул я эту цистерну… Помучиться пришлось: сначала нужно было воду вычерпать, а иначе с места не сдвинешь. Мало того, она еще в землю вошла — пришлось откапывать. А под ней ничего. Я все перекопал: и под ней, и даже возле нее. Глухо, как в танке. Ну, я сразу и сообразил, что новый хозяин дачи откопал — больше некому. Рылся в своем огороде и наткнулся на схороненное. И бочку, наверное, он поставил. Тетя Галя дачу эту уже давно другим продала.

— И вы начали искать Гусько? — спросила Лариса.

— Нашел я этого умника, — подтвердил Валерий. — Так и так, говорю, не тобой положено — не тебе и радоваться. Верни, говорю, по-хорошему. Припугнул его, конечно. Но только на словах. Видит бог, даже пальцем его не тронул! — Грачев осенил себя крестным знамением. — А он — в отказ. Уперся, как баран: ничего не видел, ничего не брал. Ну, и решил я к нему наведаться — а вдруг он все дома хранит. Если же нет, то попугаю ножичком. Испугается — и сразу отдаст. Только вышло все по-другому. — Грачев вздохнул. — Прихожу, дверь открываю, а он уже оприходованный лежит. Я все обшарил, но нигде ничего. То есть если и держал он все это добро дома, то кто-то уже поживился. А если нет, то теперь ищи-свищи ветра в поле. Как говорится, мертвые не болтают. У них не спросишь.

«Ой ли? — подумала Лариса. — Ведь у покойного осталась еще жена. Просто Валерий побаивается к ней соваться. Но это сейчас, а когда все, как он выражается, поутихнет?»

В этот момент в дверь позвонили.

— Мишка, наверное. Спохватился, что ключи забыл, торопыга! — Валерий направился к двери.

Лариса слышала только, как поворачивается замок и открывается дверь.

— Здорово, Музыкант!

В прихожей что-то с грохотом упало, а затем послышался еще какой-то шум и непонятная возня.

— Что ж ты падаешь на ровном месте?

— Ух ты, какой неуравновешенный!

— Извини, Музыкант. Это я от избытка чувств. Можно сказать, не сдержался. Я не сдержался, а ты не удержался.

— Поднимайся, поднимайся! Время детское. Рано еще спать.

Лариса сразу узнала эти голоса. Это были Гвоздь и Желудь. Третий голос был ей тоже знаком. Он принадлежал Сергею — квартиранту Занозиной.

— Ну что, мы так и будем под дверью топтаться? Приглашай гостей в дом. Какой ты, однако, негостеприимный, — сказал Сергей.

— А я тебя не звал, — тяжело дыша, ответил Валерий.

Лариса понимала, что ей нужно было что-то срочно делать. Ведь если они ее сейчас здесь увидят, то ей — конец. Догадываясь, что в распоряжении у нее считанные секунды, Лариса проворнее лесной лани и тише полевой мыши забралась в первое показавшееся ей подходящим убежище — под деревянную кровать, стоявшую у стены и застеленную низко свисавшим по бокам покрывалом. Еще свежо было воспоминание о вчерашней ночной прогулке на земляничные поляны, в леса и овраги. Светлой памятью тому стала ее левая забинтованная рука.

— Ты один дома? — спросил Сергей.

— Да один он, один… Хозяин уехал, — ответил за Грачева Желудь.

— Ну пойдем, побеседуем, потолкуем.

Ларисе были видны только ноги вошедших в комнату людей. Ей показалось, что она дышит, как древний локомотив, разводящий пары. А вдруг они сейчас заметят, как непроизвольно шевельнется покрывало на кровати или как от ее дыхания в воздух поднимаются с пола микроскопические пылинки? Сердце ее стучало сдвоенными сильными ударами, как железнодорожный вагон на стыках рельсов.

— Где цацки, Музыкант? — поинтересовался Сергей.

В голосе его сквозили нетерпение и раздражение. Он явно волновался.

— Какие еще цацки? — огрызнулся Грачев. — Достал ты меня уже. Сколько раз тебе повторять, нет у меня ничего.

— А такие, гондон ты штопаный! Те, что вы с Крестом с ювелирторга поимели.

— Настырный ты мужик, Кныш. А может, просто тупой, — ответил ему Грачев.

И за это был награжден еще одним увесистым ударом в живот.

— Если я что-то понимаю, то душевного разговора у нас не получится, — заключил Кныш. — Я к тебе со всей душой, а ты, гляжу, мне совсем не рад. А ведь столько времени уже не виделись. Ну-ка, Гвоздь, пощекочи дядю ножичком, ты это любишь. Пускай развеселится. А то смотри, какой он хмурый.

— Стой-стой! Я все понял, — капитулировал Грачев.

— Ну так где же? — снова спросил Кныш.

— Там, на антресолях.

— А ты не обманываешь? Может, мышеловку туда поставил или капкан? А?

— А ты проверь, — предложил Валерий.

— Проверю, проверю, не волнуйся, — пообещал Кныш, удаляясь. — Волноваться вредно. Ты вот, например, знаешь, что серое вещество, вырабатываемое нервными клетками мозга, не восстанавливается? Желудь, иди сюда, помоги!

Не успел Желудь выйти из комнаты, как вслед за ним устремился и Гвоздь, причем пятками ботинок вперед. Сделав несколько быстрых неловких шагов, он повалился спиной на пол, сметая попутно с мебели какое-то мелкое хозяйское добро. А Грачев тем временем куда-то запрыгнул и исчез в шуме резко распахнувшегося окна. Громыхнув костями по полу, Гвоздь заорал:

— Стой, падла!

Невольная свидетельница неожиданной встречи старых знакомцев замерла. Ведь стоило только Гвоздю повернуть голову, как он наверняка увидел бы ее, распластанную под кроватью.

На шум и крик подоспели Желудь с Кнышем.

— Что такое?! — Кныш, не останавливаясь, подошел к окну.

— В окно сиганул, пидор. Оно только прикрыто было, не заперто, — объяснил Гвоздь, поднимаясь с пола.

— Вот тварь хитрая! Опять соскочил! — выругался Кныш. — Давай за ним, живо!

— Да здесь высоко, второй этаж. На хрен надо себе ноги ломать? — возразил Гвоздь.