Читать книгу "Стальная бабочка, острые крылья - Иван Константинов"

– Но почему?

– Помнишь, Таня просила рассказать о том, как становятся Мечами короля?

– Да.

– Это не для ребенка. Хочешь, я расскажу об этом тебе?

Позже, глядя на улицу из окна своего номера и расчесывая мокрые волосы, Мириам поймала себя на мысли об Арго, о том, что она почему-то ждет, когда тот появится на площади, как в прошлую ночь. Это удивило ее и на несколько минут отогнало слова Би, все еще звучащие в ее ушах.

Правильные, красиво сложенные, произнесенные так, как никогда не смогла бы сказать их сама Мириам. Мечи короля и в самом деле одинаково хорошо могли рубить людей на части и рассказывать истории. Возможно, не все они, а только этот конкретный Меч, сама Би.

«Сначала они отбирают детей из тех, что учатся в военных школах. Праймами хотят стать все, хотя мало кто знает, что это значит, и поэтому корпусу достаются лучшие из лучших. В четырнадцать лет тех, кто прошел экзамен и первое испытание, начинают учить не так, как всех остальных. Им дают математику, физику, подвергают изнурительным тренировкам их чувства, отсеивают негодных. К шестнадцати годам в корпусе остается не более половины отобранных.

Это закрытое заведение. Те, кто проходит второе испытание в шестнадцать лет, оказываются оторваны от своих семей и родных на три года, в течение которых комиссия принимает окончательное решение, годны ли они на роль прайма или нет. Учеников в это время ждет лишь еще более жесткая программа подготовки и безжалостный отбор.

Самый тяжелый год – третий. До этого будущих праймов только учат, почти как обычных солдат – рукопашный бой, огневая подготовка, использование каров, тяжелых орудий и боевых машин, обработка данных разведки, картография и много чего еще, что может пригодиться воину, но третий год меняет программу.

Есть ряд упражнений и техник, которые нужно освоить до того, как прайм-линк войдет в твой мозг. Они подготавливают тебя к тому, что случится потом, учат работать с потоками информации, плотность которых ты до этого не могла и представить. Они мучительны: многие часы в камерах, изолированных от внешнего мира, тысячи картинок, которые показывают тебе, а затем заставляют распределять и классифицировать, наркотики, изменяющие сознание на целые сутки, в течение которых тебе приходится управлять каром или сражаться в невыносимых условиях. На этих тренировках отсеивается еще половина.

Говорят, что в небесных городах готовят не так. У них предварительный этап занимает десятилетия. У нас научились преодолевать его за год, но праймы платят за это свою цену».

Мириам прислушалась, но снизу, из главного зала, не доносилось ни звука. Би говорила с наемниками очень тихо. Мириам не поняла до конца, чему именно учили праймов, но бесстрашие явно входило в программу их подготовки. Би совершенно равнодушно отнеслась к появлению двух громил у дверей гостиницы. Через несколько минут Мириам поняла, почему это так.

Здоровенные наемники с нашивками молотов явно заискивали перед бледнокожей девушкой, ведущей себя так, словно она была по меньшей мере их работодателем. Флай не появился, а двое парней, пришедших по его приказу, просто боялись Би. Мириам не нужно было вглядываться в их цвета, чтобы понять это.

Возможно, ее учили и внушать страх. Задумавшись об этом, Мириам вспомнила, что тоже боится непонятных смен настроения, резких движений, в особенности маски воительницы. Би могла только казаться обычной, чем-то даже похожей на Мириам, но малейшая попытка сравнения обнажала в ней нечто, вызывающее страх, пласт чего-то чуждого, наполненного ужасом и насилием.

Не Би, но Ребекка Ли, прайм, говорила внизу с парой наемников, и у них были все основания бояться ее.

«По истечении трех лет, после экзаменов, способных свести с ума, ученики признаются готовыми к прайм-линку. Они принимают присягу, им рассказывают о долге перед крепостью и о героизме. Ведь пути назад больше нет, операция необратима. Никто из принимающих присягу не знает, что на самом деле им предстоит, к этому не могут подготовить никакие тренировки. Их всех хорошо кормят и заставляют высыпаться, перед тем как по жребию допустить в медицинскую часть корпуса.

Они входят в большой освещенный зал и видят каркас. Так называется то место, где им предстоит провести ближайшие одиннадцать часов. Этот самый каркас похож на человека, сплетенного из металлических прутьев и стоящего, разбросав руки в стороны, очень большого. Он нужен потому, что во время операции приходится стоять неподвижно и быть в сознании. Таня спрашивала верно. Когда тебе разрезают голову, это мучительно, несмотря на наркоз, но боль быстро уходит, а потом становится гораздо хуже.

Прайм-линк выглядит как сеточка из тонких серебряных нитей, которую опускают на твой мозг. Ты это видишь на больших экранах, окружающих каркас. Каждое ее прикосновение что-то обозначает – вспышку памяти, чувство жара, яркий свет. С тобой говорят, и тебе приходится отвечать на вопросы. Каждая нить – это вопрос, чувство или воспоминание. Их сотни, они проходят сквозь тебя, а ты смотришь со стороны на свою вскрытую голову и не можешь пошевелиться. Одиннадцать часов становятся вечностью, пыткой, заполненной жестокими вопросами. Потом наступает темнота, и ты не знаешь, завершилось ли все или через секунду начнется снова.

Сон после установки прайм-линка длится трое суток, да и потом не все приходят в себя. За последующие два года тренировок выходит из строя часть связей в прайм-линке, дающих слабину. Для некоторых это тоже заканчивается фатально. К выпуску приходят лишь те, кому хватило сил бороться до конца. Им очень-очень повезло, но и они, как правило, не живут слишком долго».

Мириам отложила гребешок, зевнула, и словно в ответ на этот тихий звук скрипнула дверь. Би вошла, повесила тяжелый игольник на спинку кровати, зацепив ремнем за столбик, и подошла к окну.

Мириам некоторое время молча рассматривала ее профиль, потом спросила:

– Они ушли?

– Да, – ответила Би устало. – Ничего нового. Их глава ранен. Пленные точно не знают, где искать Паука, но город маленький. Завтра они прочешут Яму.

– Хочешь спать?

– Да. Нужно ложиться, завтра рано вставать.

– Почему?

– Помнишь, я тебе кое-что обещала?

Мириам задумалась. Би села на кровать, вытащила второй игольник из-за пояса, стянула брюки вместе с ботинками, бросила их на пол и с ногами забралась на одеяло. Ее белая кожа мерцала в темноте. Сидя на кровати в одной майке, она быстро разобрала оружие и сложила все части обратно.

Мириам присела на край своей кровати, рассматривая Би, и ее слова снова всплыли в памяти девушки:

«Нас очень мало. Да, подготовить таких, как мы, весьма сложно, но причина еще и в том, что каждый из нас носит в себе свою смерть как бомбу, обреченную взорваться. Мы знаем, что у нас совсем немного времени, и стараемся успеть сделать как можно больше, прежде чем откажет память или же провода, дающие нам возможность думать и действовать быстрее всех, выжгут в награду наш мозг. Потому нет ничего глупее и хуже, чем предать клятву прайма, отказаться от того, что ты уже сделала с собой. Только этому нет прощения».