Читать книгу "Тени предков - Джорджет Хейер"

– Но я вовсе его не утомляю, мадам, даю слово! – сказала Леони. – Его тоже мучила жажда! А, вот и Руперт!

В салон вошел Руперт с шевалье д'Анво. Увидев Леони, шевалье наморщил лоб.

– Кто? Кто? Кто? M'sieur, on vous demande[150].

Конде жестом отстранил его.

– Мадемуазель, а обещанная мне награда?

Леони с милой улыбкой отколола фиалки с корсажа и отдала ему. Конде поцеловал ей руку, потом букетик и пошел к дверям галереи, вложив цветы в петлицу кафтана.

– Ну-у! – сказал Руперт. – Черт меня побери!

– Идем, Руперт, – скомандовала Леони. – Проводи меня к мадам Помпадур.

– Нет, провалиться мне, и не подумаю, – учтиво сказал милорд. – Я только-только сбежал оттуда с д'Анво. Тут такая скучища, чтобы ее черт взял!

– Деточка, пойдем со мной, – сказала Фанни, отвела ее в галерею, где оставила на попечение своей дражайшей подруги мадам де Воваллон, а сама отправилась на поиски Эйвона.

В конце концов ей удалось его отыскать под круглым окном, в обществе Ришелье и герцога Нойля. Он сразу же подошел к ней.

– Ну, Фанни, где малютка?

– С Клотильдой де Воваллон, – ответила Она. – Джастин, она дала Конде свой букетик, а он приколол его к груди! Куда это приведет?

– Никуда, дорогая моя, – безмятежно ответил

герцог.

– Но, Джастин, особ королевской крови нельзя так завлекать! Излишняя милость грозит бедой не меньше ее отсутствия!

– Прошу, не расстраивайся, дорогая. Конде не влюблен в малютку, и она в него не влюблена.

– Влюблена! Только этого не хватало бы! Но все это кокетство…

– Фанни, иногда ты бываешь совсем слепой. Конде забавляется, и только.

– Пусть так! – Миледи пожала плечами. – Что теперь?

Его светлость поднес к глазам лорнет и оглядел галерею.

– Теперь, моя дорогая, я хочу, чтобы ты вернулась за Леони и представила ее мадам де Сен-Вир.

– Зачем? – спросила сестра, вглядываясь в его лицо.

– Ну, я думаю, это может быть ей интересно, – ответил его светлость и улыбнулся.

Когда леди Фанни подвела Леони к мадам де Сен-Вир, та судорожно сжала веер, и даже румяна не скрыли, как она побледнела.

– Мадам! – Фанни заметила стиснутую руку и расслышала быстрый вздох. – Мы так давно не виделись! Надеюсь, я нахожу вас в добром здравии?

– Да, мадам. А вы с… с вашим братом… в Париже? – Каждое слово давалось графине с трудом,

– Да. Вывожу эту девочку в свет, – сказала Фанни. – Не забавно ли? Как летят годы! Могу ли я представить вам воспитанницу моего брата? Мадемуазель де Боннар, мадам де Сен-Вир! – Она отступила на шаг.

Графиня невольно протянула руку.

– Дитя… – произнесла она дрожащим голосом, – прошу вас, посидите со мной немного. – Она обернулась к Фанни. – Мадам, оставьте ее со мной. Мне хотелось бы с ней поговорить.

– Но, разумеется! – ответила Фанни и тотчас ушла.

А Леони осталась, глядя в лицо своей матери. Графиня взяла ее руку и принялась ласково поглаживать.

– Пойдемте, моя крошка! – сказала она слабым голосом. – Вон у стены свободная кушетка, Вы побудете со мной… две-три минуты?

– Да, мадам, – сказала Леони вежливо, удивляясь про себя, почему эта увядшая дама так взволнована. Ей вовсе не нравилось, что ее оставили с женой Сен-Вира, но она послушно пошла с ней к кушетке и села подле нее.

Графиня словно растерялась. Она по-прежнему сжимала руку Леони, не спуская, с девушки жаждущих глаз.

– Скажите мне, cherie, – выговорила она наконец, – вы… вы счастливы?

Леони удивилась.

– О да, мадам, конечно, я счастлива!

– Этот человек… – Графиня прижала платок к губам. – Этот человек… добр с вами?

– Вы спрашиваете о монсеньере, моем опекуне, мадам? – сдержанно произнесла Леони.

– Да, petite, да, о нем. – Рука графини дрожала.

– Naturellement[151], он добр со мной, – ответила Леони.

– Вы обиделись, но, право же, право… Дитя, вы так молоды! Я… могла бы быть вашей матерью! – Она засмеялась вымученным смехом. – А потому вы простите то, что я скажу вам, не правда ли? Он… ваш опекун… не очень хороший человек, а вы… вы…

– Мадам! – Леони отдернула руку. – Я не хочу быть с вами грубой, вы понимаете, но я не позволю вам говорить подобное о монсеньоре.

– Вы так к нему привязаны?

– Да, мадам, я люблю его de tout mon coeur[152].

– О, mon Dieu! – прошептала графиня. – А он… любит вас?

– Нет-нет, – сказала Леони. – То есть я не знаю, мадам. Он просто очень добр со мной;

Глаза графини впились в ее лицо.

– Это хорошо, – сказала она со вздохом. – Дитя, вы давно живете у него?

– О!.. э… depuis longtemps[153], – неопределенно ответила Леони.

– Дитя, не смейтесь надо мной! Я… я сохраню ваши слова в тайне. Где герцог нашел вас?

– Простите, мадам, но я забыла.

– Он велел вам забыть! – быстро сказала графиня. – Не правда ли?

Кто-то подошел к кушетке, графиня вздрогнула и умолкла.

– Какая удачная встреча, мадемуазель! – сказал Сен-Вир. – Надеюсь, я вижу вас в добром здравии.

Леони вздернула подбородок.

– Мосье? – произнесла она с недоумением. – Ah, je me souviens![154]Мосье де Сен-Вир! – Она обернулась к графине. – Я познакомилась с мосье… peste… забыла! Ах да! В Леденье, под Гавром, мадам.

Сен-Вир нахмурился.

– У вас прекрасная память, мадемуазель.

Леони посмотрела ему между глаз.

– Да, мосье. Я не забываю людей. Никогда!

Шагах в десяти от них стоял Арман Сен-Вир, словно приросший к полу.

– Nom d'un nom d'un nom d'un nom![155]– ахнул он.

– Это выражение, – произнес у него за спиной мягкий голос, – мне никогда не нравилось. Оно лишено… э… образности и силы.

Арман резко обернулся к герцогу.

– Мой друг, теперь ты мне скажешь, кто такая мадемуазель де Боннар!