Читать книгу "В постели с принцем - Сабрина Джеффрис"

Алек употребил слово «ублюдок» в фигуральном смысле, но когда за этим последовало затянувшееся молчание, он поднял глаза на седовласого слугу, который как-то странно смотрел на него, и похолодел.

— Ты… знаешь об этом? О моем происхождении? Эмсон коротко кивнул:

— Я служил вашему отцу сорок лет, милорд.

— Кто еще знает? — настороженно спросил Алек.

— Только я и моя жена. Это трудно было не заметить, когда у нашей хозяйки появился ребенок, хотя хозяин не подходил к ее ложу много месяцев.

Алек вздохнул. Слуги, похоже, всегда знают больше всех.

— Полагаю, ты также знаешь и кто мой настоящий отец.

— Ваша мама сказал миссис Эмсон, что это был кто-то… королевских кровей.

— Она сказала мне то же самое. Странно, не правда ли? Граф не был даже моим отцом, и тем не менее, несмотря на все мои усилия избежать его ошибок, я оказался на его месте. Но он по крайней мере сумел сохранить союз с женщиной, которую взял ради денег.

Эмсон сделал недоуменное лицо:

— Старый граф женился на вашей матери вовсе не из-за денег. Он тогда любил ее. Считал, что она его единственная.

Алек возмущенно фыркнул:

— Нуда, и поэтому так относился к ней.

— Все было совсем не так, когда граф ухаживал за вашей матушкой. Она находила его сиятельство весьма привлекательным, и он считал ее очень милой. Да, у нее было состояние, но это — всего лишь как глазурь на пирожном. Она была молода и симпатична, заставляла его смеяться — что, как вы знаете, он делал редко. И граф думал, что после их женитьбы именно эта женщина поможет решить его проблему.

— Какую проблему? — недоуменно спросил Алек. Эмсон вдруг весь напрягся:

— Прошу прощения… Я думал, вы знаете. Поскольку вы знаете все остальное, я думал, что кто-то должен был рассказать вам об этом…

— Да что именно рассказать, черт побери? Эмсон покраснел.

— Старый граф не мог, — он жестом показал на ящик стола, в котором находилось «Руководство для повесы», — обрести физическое состояние, которое необходимо для деятельности, изображенной на картинке этой книжки.

Алек изумленно открыл рот:

— Он был?..

— Да. Я не решаюсь употребить такой термин, какой используют для обозначения этого… недуга, — пробормотал Эмсон.

— Но откуда тебе известны такие подробности?

— Я был его камердинером, если вы об этом помните, и спал много лет рядом с комнатой графа. Когда он приводил… гм… дам в свою комнату, именно я платил им. За услугу или отсутствие услуги, в зависимости от обстоятельств. Не говоря уж о том, что моя жена была вашей горничной…

— Довольно. Стало быть, за все годы, когда граф был женат на моей матери, он никогда…

— Никогда, судя по тому, что ваша матушка рассказывала моей жене.

Алек отстранился от письменного стола, с трудом различая, что находится перед ним. Старый граф всегда рисовался ему этаким воплощением дьявола, хотя на самом деле все было намного сложнее.

Внезапно Алека осенило.

— Так вот почему старый граф потратил столько денег на шарлатанов?

Эмсон утвердительно кивнул:

— Он очень хотел сына.

— Своего сына, а не ублюдка от другого мужчины.

— Дело было не только в этом. Он достаточно любил вашу маму, чтобы хотеть…

— Любил? Этот осел не имел представления о том, что такое любовь. Он постоянно называл ее вульгарной и холодной, в то время как она проводила ночи в слезах.

— Для него было легче винить в своих проблемах женщину, я так думаю. — Эмсон украдкой посмотрел на Алека. — Некоторые говорят, что виновата женщина, если мужчина не способен выполнять свои обязанности. Может бить. Он даже убедил себя в этом.

— Моя мама была нежная, отзывчивая…

— Я не утверждаю, что старый граф был прав, милорд, в своих взглядах или действиях. Я лишь говорю, что для мужчины очень больно, когда он не может уложить жену в постель.

— Должно быть, это верно. — Алек тяжело вздохнул. — И должно быть, это больно и для женщины.

— Да. К несчастью, после того как старый граф и ваша матушка поженились и он понял, что она… не сможет решить его проблему, он стал во всем винить ее. Это уязвляло ее, она чувствовала себя с ним весьма неуютно, что, в свою очередь, еще больше раздражало и злило его. Все становилось хуже и хуже, и наконец…

— Она позволила принцу Уэльскому ее соблазнить.

Эмсон снова кивнул:

— И после этого брак сделался таким, каким вы его наблюдали.

— Граф унижал мать, и она верила в свою ничтожность. — Алек с досады скрипнул зубами. — И в то, что ее сын недотепа и никогда не сделает чести его имени.

Алек отвернулся. Он с трудом мог поверить, что разговаривает о таких вещах с Эмсоном. Однако с кем еще он мог поговорить об этом? Пожалуй, его могли бы понять братья, но их рядом не было, и…

Кэтрин. Если бы она осталась, Алек мог бы все ей рассказать.

Но он ее прогнал. И все потому, что был трусом и боялся с самого начала доверить ей правду.

Прямо как старый граф.

Алек невидящим взглядом смотрел на слугу.

— Я думал, что именно деньги не позволяли им сблизиться. Он всегда клялся, что не женился бы на ней, если бы не ее деньги.

Эмсон коротко кивнул:

— Хозяин был слишком упрямый и гордый. Беда в том, что эта гордость не оставляла места для любви. Человек должен быть достаточно смиренным, чтобы суметь проявить свое «я», показать плохие и добрые стороны женщине, которую он любит, если хочет завоевать ее доверие.

— Чего я не сделал, — проговорил Алек.

Он ничего не сделал для того, чтобы уменьшить риск потерять любовь Кэтрин. И сейчас, потеряв то и другое, он понял, что все свое внимание направил не туда, куда следует. Потому что потерять Кэтрин еще не означает потерять Эденмор. Он всегда сможет найти другую наследницу или взять деньги в долг при условии, что Кэтрин не станет распространяться о нем в обществе; а Алек почему-то верил, что она не станет.

Но он не хотел другую женщину. Он хотел только Кэтрин. А потерять Кэтрин значит потерять все, потому что без нее…

О Господи, как он будет жить без нее? И зачем тогда ему восстановленный Эденмор и к чему превращать его в прибыльное хозяйство, если рядом не будет Кэтрин?

Той Кэтрин, которая готова посмеяться над его шутками, которая хлопочет над ним, которая его любит…

Алек застонал. Он любит Кэтрин. Как настоящий идиот, он нарушил свое основное правило — не влюбляться в богатую наследницу.

Но Кэтрин презирала его сейчас. А он слишком поздно понял, что она пыталась ему сказать. «Как я могу отделить то, что ты сказал для того, чтобы завоевать меня, от того, что ты говорил для того, чтобы заполучить мои деньги?»