Читать книгу "Адвокат инкогнито - Наталья Борохова"

Опять наступила тишина. Глаза присутствующих снова были прикованы к Виктории Соболевой. Она встала.

– И что, ты вот так легко сдашься? – спросила ее депутат.

– Виктория Павловна, не делайте этого! – воскликнула владелица дорогих одеколонов.

Соболева улыбнулась. Она казалась усталой и немного грустной. Даже приятельницы заметили, что от ее глаз разбегаются первые лучики морщин. Что ж, несчастья делают нас сильнее, но они и старят нас…

– Дорогие мои, Регина права. – Виктория пожала плечами. – Я уже не олицетворение успешной женщины. Моя семейная жизнь рухнула, но я долго боролась. За себя, за своего мужа, за своих детей. Сейчас наступил предел. Я поняла, что больше не могу. С меня хватит! Знаете, если кто-нибудь сказал бы мне в тот мой день рождения, что со мной случится нечто подобное, я просто не поверила бы. Да что там! Я бы послала этого человека куда подальше. Так же, как и многие из вас, я считала, что жизнь моя расписана на много лет вперед. Я думала, что конца моей гладкой дороге не предвидится. Что я сама хозяйка своей судьбы. Оказалось иначе. – В глазах ее блеснули слезы. – Смешно, но я долго не могла произнести вслух слово «изнасилование», поверить, что мой муж совершил это самое с другой женщиной, было выше моих сил. Сначала я думала, что во мне говорит любовь. Милые мои, как я ошибалась! Покоя меня лишила вовсе не любовь. Покоя меня лишили тщеславие и гордыня. Я представить себе не могла, что меня, такую умную, красивую и успешную, променяли на обыкновенную, ничем не примечательную женщину. Вы еще не знаете, кто она? Лаборант из университета, в котором я преподаю. Она старше меня и тяжелее килограммов на двадцать. Но мой муж с ней общается и считает ее довольно привлекательной. Что тут скажешь? В этой ситуации я – лузер. Неудачница. Что мне делать здесь, среди вас? В общем, я приняла решение выйти из членов клуба…

Дамы снова заволновались:

– Но, Виктория Павловна, это совсем не обязательно!

– Вика, солнышко, мне так тебя жаль!

– Давайте подождем, как закончится дело. А на время, оставшееся до приговора, назначим исполняющего обязанности президента.

– А что, неплохой выход!

Соболева взмахнула рукой, и возгласы смолкли.

– Спасибо всем. Но вы не поняли. Я сама не хочу оставаться здесь. Я поняла, что жизнь возможна без медалей и комитетов…

– Да, но какая жизнь? – жалостливо спросил кто-то.

Виктория подняла брови.

– Какая? Может быть, даже более счастливая, чем вы думаете. Раньше я считала, что держу птицу счастья за хвост, и была без ума от осознания своей исключительности. Но внезапно пришло прозрение. Какой глупой я была все это время! В моих руках была деревенская курица, несущая самые обыкновенные яйца. Так что не жалейте меня. Быть может, я найду еще свое счастье.

Соболева решительно направилась к выходу. Но у порога не выдержала, обернулась.

– Счастье любит тишину. О нем не нужно сообщать в интервью и рассказывать подругам. Прощайте. Если что-то у меня получится, вы легко прочтете это по моим глазам. И еще… Пожалейте Регину. Дайте ей то, чего она хочет.

Виктория вышла. Ее проводил только протяжный вздох ее союзников и последняя реплика, пущенная вдогонку Региной:

– Не надейся, что тебе удалось нас разжалобить…

Глава 28

Был ясный солнечный день сразу же после Рождества, когда Аркадий Соболев давал показания. Скамья за его спиной оставалась пустой. Виктория так и не вернулась в зал суда.

– Я испытывал влечение к потерпевшей, но в последнее время она не отвечала мне взаимностью. Видите ли, требовала от меня, чтобы я разошелся с женой. Я не мог. У нас с Викторией была семья, двое детей. Опять же на службе мой поступок не поняли бы…

Он совсем не боялся. Софья в своих показаниях уже расставила нужные акценты, и теперь монолог давался ему без особых усилий. Вот если бы еще адвокат не прятала взгляд в тетрадку, да судья не смотрел на него исподлобья, осуждающе…

– В тот вечер я упросил потерпевшую пойти со мной в гостиницу, обещая сообщить ей что-то важное, что касалось ее и меня. Она согласилась. Моя вина в том, что я, оставшись с ней наедине, не справился со своими чувствами. Она опять говорила только про развод и обещала, что будет со мной лишь после того, как я покажу ей свидетельство о разводе. Что мне оставалось делать? Я был пьян и полагал, что она просто ломается. Ведь у нас уже столько раз был секс, и она не имела ничего против…

Какая разница была судье до того, что они с Софьей переставили события местами? Близкие отношения у них были сейчас, а не тогда. Теперь Соболев проводил каждую ночь в объятьях Кисловой, и, похоже, это ему доставляло радость.

– Подсудимый, почему же раньше вы не говорили о близких отношениях с Кисловой? – задал вопрос прокурор.

– Протест, ваша честь. Подсудимый вправе давать любые показания, – грустно заметила Дубровская, приподнявшись со своего места.

– Его право с ним и остается. Но, если может, пусть ответит на заданный вопрос, – попросил судья голосом, не предвещающим ничего доброго. – У меня складывается впечатление о том, что всех нас тут водят за нос.

– Я отвечу, ваша честь, – нервно дернулся Соболев. – Вы спрашиваете, почему я молчал? Не мог решиться. Простите меня. Не хотел, чтобы о нашей связи узнала жена, ее родственники, знакомые. Но теперь, когда все вышло наружу, какой резон мне отрицать очевидное?

Он был испуган. А что, если план Софьи не удастся и ему все-таки дадут срок? Такой финал устраивал его меньше всего. Он как-то слишком легко уверовал в то, что, стоит ему изменить показания, проблема будет решена. Но пока его собственные наблюдения не поддерживали иллюзий. Судья был явно не готов к такому повороту событий. Взирал на него с нескрываемым презрением и, казалось, едва сдерживался от того, чтобы не дать ему суровую отповедь.

С отчаянием утопающего он взглянул на Кислову. Софья правильно поняла его взгляд.

– Да, ваша честь. У нас были близкие отношения с Аркадием, – поднялась она, поправляя на пышной груди блузку. – С моей стороны это была любовь. Но он, как и большинство мужчин, живущих на два дома, проявлял слабость и малодушие. Я ждала несколько лет, пока не взбунтовалась. Но сейчас я готова забыть обиду. Не наказывайте его.

– Вы просите прекратить уголовное дело по изнасилованию? – поднял бровь судья.

– Именно так я и хотела сказать, – обрадовалась Кислова.

– Значит, будем судить его только за покушение на ваше убийство? – хитро сощурился Крамер. – Вы знаете, сколько за это дают?

– Упаси бог! – испугалась Кислова. – Ту статью придумал следователь. Я говорила ему только про синяки на шее…

Вообще-то в ту роковую ночь она была готова говорить что угодно, только бы завести дело на Соболева. Она и не подозревала, что все окажется так просто. Но вот теперь, когда дело вдруг приняло неожиданный и неприятный поворот, ей не терпелось перекинуть всю вину на плечи следователя. Мало ли что покажется взволнованной бедной женщине? На то он и компетентный специалист, чтобы вовремя отделять зерна от плевел и не идти на поводу у рыдающей потерпевшей.