Читать книгу "Возвращение Мориарти - Джон Гарднер"

— Нет, нет, нельзя. У нас приватные дела.

— Я уйду, — бросила сердито Бриджет, — но не забывай, что я не служанка какая-нибудь, как Фанни. Я кусалась, обдирала ногти, дралась и воровала не хуже всех остальных. И если у меня пытаются отнять что-то мое, то я и убить за это могу. — Она порывисто поднялась и, раскрасневшаяся от сдерживаемой злости, вылетела из комнаты.

— Твоя? — полюбопытствовала Сэл, присаживаясь на стул у кровати. В том мире, который назывался семьей Мориарти, Спир был последним мужчиной, который, по ее мнению, мог бы соблазниться хорошеньким личиком.

— Вроде бы да.

— Имей в виду, если когда-нибудь захочешь от нее избавиться, у меня для девочки с норовом местечко всегда найдется.

— Сильно сомневаюсь, что от нее получится избавиться. Она как репей, Сэл, прицепилась крепко. Может, мне на беду. Но давай об этом не будем.

— Тебе уже лучше?

Спир посмотрел на свои перебинтованные руки.

— Пользоваться ими, как хотелось бы, еще не могу, но мне уже лучше. Ты часто бываешь в своем заведении на Беруик-стрит? — Мышца на правой щеке дрогнула, и уродливый шрам проступил лиловым рубцом.

— Пару раз в неделю, а что?

— Я посылал туда кое-кого в прошлое воскресенье. Послушай, Сэл, мне хотелось оказать Пипу Пейджету и Фанни небольшую услугу. Фанни потеряла хорошее место из-за одного охочего до сладкого дворецкого. Звать его Хейлинг. Я думал подловить его, оставил записку — мол, Фанни будет в заведении на Беруик-стрит. Хотел прийти пораньше да приглядеть, чтобы его угостили. А вышло так, что эти дьяволы, Грин с Батлером, по пути меня и перехватили.

— Приходил твой Хейлинг. — Сэл усмехнулась. — Я была там в понедельник и слышала про него от Дельфины. Поначалу, конечно, разозлился из-за того, что девочки ни про какую Джонс и не слыхали, но потом Дельфина его успокоила. Пыжился, как паровоз.

— Если вернется, ты можешь устроить так, чтоб его маленько проучили?

— Придется заплатить ребятам. Да и неприятности мне лишние не нужны.

— Двадцать гиней? — предложил, вскинув вопросительно бровь, Спир.

— Должно хватить.

Спир указал забинтованной рукой на стоявший у окна старый комод.

— Там. В верхнем ящике. Возьми.

Бриджет вернулась ровно в тот момент, когда гостья уже уходила, и элегантная, утонченная мадам не устояла перед искушением выпустить парфянскую стрелу.

— Передам девочкам, Берт, что ты всех их любишь.

— К черту девочек.

— Они очень по тебе скучают.

— Ты просто сделай, что я просил.

— И о чем же это ты просил? — поинтересовалась Бриджет, как только за Сэл закрылась дверь.

— Ты уже ревнуешь, а я ведь мы с тобой еще и джигу на нашем тюфяке не сплясали.

— Ничего, Берт Спир, ты себя еще покажешь, да и я кое-чему тебя поучу. Так что эта сучка должна для тебя сделать?

— Ну, раз ты так хочешь знать, скажу. Готовит свадебный подарок для Пипа Пейджета и Фанни Джонс.

— Я бы и сама приготовила.

— Тебе выходить не разрешается, и ты прекрасно это знаешь. В любом случае подарок особенный, и приготовить его может только Сэл.

Бриджет одарила его сияющей улыбкой.

— И что ж это такое? Что-то, на чем Пейджет сможет попрактиковаться?

— Хватит. Прекрати! — прикрикнул Спир и, тут же смягчившись, добавил: — Не почитаешь мне?

— Могу предложить кое-что получше. — Она соблазнительно выпятила бедро.

— Твоими б ляжками да орешки щелкать.

— А я и пощелкаю, Берт Спир. Твои орешки. Когда захочу, я — большая мастерица по части орешков.

Обращаясь с письмом к Доктору Ночь, иллюзионисту, Мориарти поставил адрес своего бывшего дома на Стрэнде. Письмо было короткое: воздав должное мастерству фокусника, Профессор просил доктора о встрече — «обсудить вопросы, представляющие взаимный интерес». Не уточняя, в чем именно состоит его интерес, Мориарти предлагал выплатить значительную сумму в обмен на некоторые профессиональные секреты Доктора Ночь. Идея захватила его и не отпускала, как будто трюки и уловки иллюзиониста могли укрепить его личную власть. Мечтая об этой власти, Мориарти тем не менее не забывал и о повседневных делах.

Дожидаясь возвращения Эмбера — именно ему было поручено доставить письмо и принести ответ иллюзиониста, — Профессор перебирал в уме неотложные вопросы.

На первом по важности месте стояла, конечно, приближающаяся свадьба Пейджета и Фанни Джонс, но событие это омрачало сознание того, что пробравшийся в Лаймхауз предатель до сих пор не изобличен.

С того самого момента, как Мориарти пришел к заключению, что среди его приближенных завелся отступник, за всеми четырьмя подозреваемыми было установлено наблюдение. Знание человеческой натуры подсказывало, что виновный, по всей вероятности, раскроет себя каким-нибудь необдуманным поступком в самые ближайшие дни, возможно, еще до назначенной на вторник свадьбы.

Следующим по значимости считалось планируемое ограбление в Хэрроу. Еще утром один из взломщиков, Фишер, представил список того, что предполагалось вывезти из поместья Пиннера. Помимо прочего, список включал в себя редкие серебряные и золотые подносы, драгоценности на сумму по меньшей мере в 20 000 фунтов стерлингов, хранившиеся в сейфе «кантри джентльмен» работы фирмы «Джордж Прайс Лтд.» из Вулверхемптона, который стоял в кабинете на первом этаже, и несколько ценных предметов искусства, в том числе две картины Каналетто.

Судьба картин уже была решена: через несколько часов после ограбления картинам предстояло отправиться в Италию, где их сбытом занялся бы, согласно предварительной договоренности, Луиджи Санционаре.

Отодвинув все эти проблемы, Профессор переключился на принца Уэльского. Копии «Придворного циркуляра»[68]уже лежали у него на столе. Оставалось только определиться с местом, датой, временем, способом и тщательно все подготовить.

В самом начале десятого вернулся Эмбер, принесший адресованный Профессору конверт. Размашистый почерк отправителя украшали причудливые завитки.

Достопочтенный профессор,

Вы оказали мне великую честь, проявив интерес к практикуемому мною благородному искусству. Я буду безмерно счастлив познакомиться со столь почтенным джентльменом и обсудить «вопросы, представляющие взаимный интерес». Если вы соблаговолите навестить меня в гримерной «Амальгамы» после моего последнего представления в среду вечером, то есть примерно в одиннадцать часов, я буду крайне рад вас видеть. Если указанное время не устраивает вас, возможно, вы предложите другое, дабы я постарался совместить его с моими планами.