Читать книгу "Утоли моя печали - Сергей Алексеев"

– Иностранцы?.. Это что, на Западе новая мода на питейную посуду?

– Мода? – усмехнулся генерал. – Да никакая не мода… Общество потребления, как в школе учили. Покупают все, особенно из России: детей, органы для трансплантации, выкидыши из роддомов… Знаете же прекрасно!

– Возвращение к каннибальству?

– Нормальный итог развития общества потребления.

– Извините, генерал, а для какой цели вам нужны головы в лаборатории? прикинулся Бурцев.

Собеседник тоже прикинулся, только человеком откровенным.

– Это что, допрос?.. Нет, понимаю, как иначе разговаривать с работником спецпрокуратуры? Да ведь протокол не ведется?

– Ну разумеется, это же доверительная беседа. Ни в какую доверительность он, конечно же, не верил, а излагал как бы официальную, заранее приготовленную версию. Он знал, что недосягаем для прокуратуры и потому неуязвим.

– Лаборатория не наша, естественно… Моя служба выполняет ее задания.

– По поставке голов?

– Да, представьте себе, приходится заниматься и такими непотребными делами, – Скворчевский вздохнул. – Там проводятся секретные работы, ну и… поставки голов, как вы изволили выразиться, разумеется, тоже должны быть секретными. А кому еще поручить такие скользкие и, по-человечески скажем, грязные дела?.. Вот мы и отдуваемся!

– Тяжкая служба… А чем конкретно занимается лаборатория вы, конечно, не догадываетесь?

– Почему же? Не догадываюсь, а знаю. Там ведутся специальные исследования… По проблемам омоложения организма, продления жизни… В общем, работают на будущее нации.

– А что, нельзя использовать для этого головы из моргов? Допустим, умерших безродных, бродяг, заключенных, наконец?

Скворчевский хмыкнул, отвернувшись, и помолчал.

– Впрочем, от вас можно и не скрывать… Для исследований годится не всякий головной мозг, а только долгожителей, которые вели природный образ жизни, в экологически чистых районах… Ну и так далее. Вот и приходится искать таких людей, изучать их жизнь, составлять диаграммы…

– И ждать, когда они умрут?

– И ждать! Потому что у них есть родственники… А раскопка могил – вызов общественному мнению.

Скворчевский пытался оправдать раскопку могилы похороненного в Зубцовске старца. И, пожалуй, не знал, что Бурцев эксгумировал и другие останки, в частности, родителей Николая Кузминых в Угличе. Операция «Пирамида», вероятно, еще не была завершена, не все черепа еще уложены, и поэтому он всячески обходил ее стороной. Спасая свою шкуру, головорез Елизаров когда-то дал ценнейшую информацию…

– У науки свои заморочки, – констатировал Сергей. – А у нас свои… Но вот что никак не соотносится с логикой. Насколько мне известно, ваша служба занимается заговорами против существующей власти и их профилактикой.

– Точно так, – с удовольствием подтвердил Скворчевский, – и мы неплохо сработали в девяносто третьем, когда раскрыли и ликвидировали попытку захвата власти Верховным Советом. Что тут нелогично?

– Нелогичны все эти лаборатории, секретные исследовательские работы, головы и черепа. Как это связать с основным родом деятельности?

– Все связано, и очень тесно. Нам в наследство достался… скажем так, долгосрочный заговор, широко разветвленный, глобальный, имеющий мировые масштабы. – Скворчевский сделал паузу, подбирая и примеряя слова так, чтобы сказать все и ничего. – Его участники – некоторые финансово-промышленные круги, молодой крупный капитал… Они называют себя национально-мыслящим капиталом. Эдакий новый термин. Оказывается, капитал может быть не просто мыслящим, а национально-мыслящим. Нет, он не коричневый, там совсем иной цвет… Кстати, неужели об этом заговоре ничего не известно в Генпрокуратуре?

Генеральный что-то знал о заговоре, но говорил когда-то так же, как Скворчевский, витиевато и неопределенно. Бурцев пришел получать очередной выговор и не получил, поскольку шефа потянуло на ворчливые, пессимистические размышления: «Либералы, коммунисты, демократы – все сплошной нафталин, говорил Генеральный. – Мертвечина, трупы червивые. За ними будущее?.. Как бы не так! Системы и принципы партий не просто изжили себя, а уже воняют и брызгают трупным ядом. Им уже ничего не нужно, кроме власти. И это будущее России?.. Посмотри на эти ублюдочные физиономии! На каждом начертан врожденный порок, независимо – левые, правые… Видел ты красивых людей в политике? И не увидишь. А я вот видел. Но скоро будет и политическая. Их позовут, потому что лица светлые и красивые. Иконописные лица… Этих заговорщиков я бы поддержал».

О ком тогда говорил Генеральный, Бурцев не понял, а спрашивать не стал, накануне памятного октября девяносто третьего он досиживал в своем кресле последние денечки…

– Генпрокуратура, как самоуверенный муж, узнает об измене жены последней. – У Бурцева не было настроения откровенничать. – Ладно, за мной сейчас придет машина, так что можно и раскланяться.

– Машина не придет, – тихо проговорил Скворчевский. – Я отменил вызов. Если мы договоримся, вас доставят на вокзал и посадят в поезд

– Вот как? А если нет?

– Договоримся.

Генерал был уверен в этом и при благополучном исходе убивал двух зайцев: получал все, что хотел получить в Усть-Маеге, и заводил своего человека в Конституционном суде. Если такового еще не имел…

– Это невозможно по той причине, что я вам не доверяю, – заявил Бурцев. Потому что вы, генерал, и ваша служба работаете отвратительно.

– Для таких заявлений нужно иметь веские аргументы, Сергей Александрович, – мягко вымолвил Скворчевский и навострил свой ястребиный взгляд.

Бурцев молча сходил на кухню, взял кассету, магнитофон и вернулся в коридор. Оригинал записи допроса Елизарова хранился у знакомого, о чем тот даже и не подозревал, а это была копия, очищенная от шумов и переписанная на стандартную кассету.

– Послушаем музыку, – сказал Бурцев. – А за одно и аргументы.

Сам он помнил диалог с Елизаровым наизусть, так что оставалось лишь исподтишка наблюдать за Скворчевским, изредка прикрывая глаза, словно от дремоты.

Внутренним зрением он отмечал, как у того мечутся над головой зеленые, мерцающие сполохи, то вздымаясь протуберанцами, то опадая искристыми фейерверками, – по мере того, что говорил Елизаров. Внешне генерал оставался спокойным, даже ленивым, но поле, исходящее от него, та самая тонкая энергия находилась в состоянии бури.

И это не предвещало ничего хорошего…

На какой-то миг Бурцев усомнился в правильности своих действий: люди, принадлежащие к таким службам, не терпели личных поражений. Этот человек с ястребиным взором мог пойти на все…

И наверняка на счету у этой бесконтрольной службы не один десяток смертей видных политиков, журналистов, а то и неизвестных миру людей, по тем или иным причинам приговоренных этим судией, причем не только в России…