Читать книгу "Лисье время - Надежда Гарнык"

Ляля удивлялась ещё тому, что дядю Юру, единственного из маминых друзей, бабушка очень любила. Она и Краснобаева, проводника, любила, и Пахомова, физрука в их школе, и Ястребка, который раньше служил в конвое, а с недавнего времени работает участковым. Но Бабайца бабушка вспоминала часто в разговорах, остальных никогда. Странно. Если Бабаец убил, как многие считают, то, значит, бабушка сидела в тюрьме по его вине. Ляля никогда не заговаривала на эту тему с бабушкой. Это же всё – подслушанные секретные разговоры. Но Ляля была достаточно взрослой, чтобы понимать: если начал, то не остановится. Вот дядя Юра позже снова убил человека. Случайно, но убил. Просто ударил. Может, и тогда, в первый раз, всё вышло случайно? Как-то у Ляли хомяк залез под бабушкино кресло и там погиб, бабушка неудачно двинулась, и ножка отсекла несчастному хомяку голову. Тут же вызвали дядю Юру. Он всегда, когда надо, был рядом. Он забрал то, что осталось от хомяка, и вынес из квартиры совершенно без эмоций. Ляля после этого стала относиться к дяде Юре с большим опасением, а внешне всячески старалась угодить. Мало ли что…

И вот дядя Юра на кухне вместе с мамой. Впервые, если не считать того случая с хомяком, Ляля рада дяде Юре, с ним не страшно. Мама молчит. Ляля поздоровалась, вымыла руки.

– Торт вкусный, Лялёк, спасибо. Необычный какой-то, – начал дядя Юра.

– Это новый рецепт. Бисквит и крем с желатином.

– И украшен так, завитушки, розочки.

– Мне насадки Дед Мороз на Новый год принёс. Под ёлкой нашла.

Дядя Юра усмехнулся. Он красивый, дядя Юра. Когда улыбается, то одна бровь поднимается выше другой. «Асимметричность мимики придаёт Юрке шарм», – подтверждает и мама.

– Знаешь, Ляля, – дядя Юра поднял брови домиком, на лбу у него появились глубокие складки, – а ведь я вчера ходил на встречу, за твоим телефоном.

Ляля молчала. Судя по выражению маминого лица, было ясно, что ничего хорошего из этого не вышло.

– Никто не пришёл. Хотя договорились. И знаешь что…

– Что?

– Мне показалось, что за мной кто-то наблюдал.

Ляля молчала. Стояла и мучилась, теребя передник, счастливый передник: если его не повязать, то выпечка сгорит или выйдет клёклой, недопечённой.

– Понимаешь, Ляля, – сказала мама, – у дяди Юры глаза на спине. Он профессионал, он чувствовал, что за ним наблюдают.

Ляля кивнула с тяжёлым вздохом и расплакалась.

– Ну-ну, не плачь, – сказала мама. – Лучше скажи: никто сегодня в школе не интересовался, почему у тебя нет телефона?

– Настя интересовалась.

– Видишь? – сказал дядя Юра, обращаясь к маме. – Я же тебе говорил.

– По всей видимости, Ляля, они достали его у тебя из рюкзака. Они знали, куда ты его убираешь.

– То есть украли, да? – Ляля это всё поняла ещё в школе, но так было обидно, так обидно – слов нет!

– Не плачь. Ты послушай, что дядя Юра говорит.

– Они украли у тебя телефон. Твоя подруга. Так? – сказал дядя Юра.

– Она не подруга. Я с ней не дружу.

– Как это? Когда? – всполошилась мама.

– С сегодняшнего дня.

– Вот. Имей в виду. Они хотят тебя вытянуть на улицу. Это известный приём.

– Зачем?

– Ну обычно так поступают, когда хотят побить или убить.

– Юр! Ну ты не пугай.

– Я не пугаю. Ляля!

– Что? – Ляле стало холодно, она налила воду в чайник и включила его.

– Если тебя зовут куда-нибудь, отказывайся. Ходи из школы одна, но рядом с кем-то. Выбери прохожего и иди рядом.

– Зачем?

– Чтобы был свидетель, если что. И в школу, и из школы.

– А танцы, курсы компьютерные?

– Лучше не ходи вообще, посиди дома с недельку, а то и с месяц, пока день не начнёт увеличиваться. Опасно тебе сейчас в темноте ходить, да и днём тоже.

И Ляля снова разревелась, горько. Она хотела, чтобы взрослые заставили Настю вернуть телефон. А получается, что взрослые и не собираются это делать, а выговаривают какие-то странные, немыслимые предупреждения. Что ж. Пусть тогда покупают новый телефон. Уж его-то она будет всегда носить с собой, на шнурке, на шее, даже на физре не будет снимать, будет бегать с ним – Алексей Альбертович Пахомов разрешит, в честь прошлого. Без телефона Ляле в школе нельзя. Он придаёт ей уверенности. Но Ляля наперёд знает, что будет, если она попросит. Мама заведёт песню о том, как тяжело достаются ей деньги. Весной дома наконец начался ремонт. Ляля ненавидела эти ремонты, а мама их обожала. Лялю с бабушкой трясло, когда мама, приезжая на несколько дней в году, пропуская даже встречу Нового года с ними, заявляла: надо обновить обои, потолок, купить новую люстру… Тогда это были только слова, но последний год дошло до дела. Люстра, привезённая из Москвы, и правда была красивая, с синими замысловатыми абажурами, со странными спиралями-висюльками, вся косая-кривая, и обои синие, но сколько мучений пришлось пережить Ляле весной – ведь бабушка переехала на кухню со своими ток-шоу и сериалами. Ляле стало негде присесть, ведь она делала на кухне уроки. Шурум-бурум по всей квартире оказался на руку Ляле, она потихоньку копалась в маминых вещах, пересмотрела все фотографии, но нигде не нашла фото с маминой свадьбы. Где сейчас её отец? Она уже пробивала его в поисковике. Если бы фамилия редкая, а то Ключниковых как грязи…

Деньги ушли на ремонт, но Ляле позарез нужен телефон, чтобы досадить подлым врагам – Ляле теперь казалось, что враги у неё не только Лиза и Настя, а кто-то ещё. Но денег нет. Компьютер, и курсы, и танцы мама оплачивает. Ляля везде должна маме. Нет. Не будет Ляле телефона. Она не посмеет просить его.

– Ну не плачь, Ляля, будут деньги, купим, – успокаивала мама. – А обвинять мы не можем. Не пойман – не вор, знаешь такую пословицу.

– Пойду переоденусь, – спокойно сказала Ляля и вышла.

В большой комнате привычно и успокаивающе бормотал телевизор, бабушка, такая родная и такая добрая, похрапывала в кресле. Тут же валялась книга с описанием породы собак. Они с мамой собирались покупать шарпея. Ляля сняла передник – ничего он не счастливый, обычная тряпка с оборками. Ляля села на краешек кровати, оперлась локтями на колени, схватила голову руками – длинные волосы щекотали колени – халат стал Ляле непозволительно короток… Завыла.

Бабушка выключила телевизор, подошла, обняла:

– Что с тобой, Лялюшка, милая?

Ляля рыдала.

Вошли дядя Юра и мама. Мама стояла в проёме, опершись о косяк двери. Она явно собиралась к себе, в свою комнату. Просто в свою она могла попасть, только пройдя через их с бабушкой, большую.

– Давайте, Татьяна Михайловна, присядьте. – Дядя Юра довёл бабушку до кресла, накрыл пледом.

Дядя Юра присел на пуфик, который бабушка подкладывала, когда хотела вытянуть ноги. Пуфик пыхнул, сдулся, приплюснулся под дядей Юрой, издав странный смешной звук.