Читать книгу "Смерть планеты - Вера Крыжановская"

– На новой земле, где вы будете смиренными пионерами прогресса, никакой отрицатель не поколеблет своими измышлениями и софизмами вашу веру и не остановит нас в труде по очищению. А теперь, дети мои, помолитесь в последний раз на Земле, где вы родились, и мы помолимся с вами.

Все опустились на колени, адепты и посвященные запели гимн и прочли молитву, которую толпа повторила, судорожно рыдая. Затем, благословив распростертую толпу, маги удалились, а остались лишь адепты и ученики, наблюдавшие за посадкою на суда. Путешественники были разбиты на группы. И сверху поочередно стали спускаться воздушные колоссы, на которые всходили отъезжавшие. Некоторые от страха не могли двигаться и их пришлось нести, настолько они были подавлены ужасом и отчаянием; да и вообще, едва только судно было наполнено, наблюдавший за посадкой посвященный предлагал пассажирам чашу подкрепляющего вина, которое повергало их почти мгновенно в сон, тянувшийся все время переезда.

Ольга и Супрамати отправились в свои прежние покои. В первый раз после многовековой разлуки очутились они вдвоем и вышли на террасу с видом на сад, задумчиво любуясь волшебной красоты картиной, несмотря на странный, озарявший ее свет; душа их была полна тихой гармонии.

– Итак, мы соединены навсегда, дорогая моя, и я читаю в твоих глазах, что ты вполне счастлива, – сказал Супрамати, улыбаясь и прижимая ее к себе.

– Да, Супрамати, счастье мое безоблачно с минуты, когда я не заметила в твоих глазах сожаления о том, что я, а не Нара, буду твоей подругой. Ведь она намного выше меня.

– Нара принадлежит Эбрамару, – с улыбкой качая головой, ответил Супрамати. – Она – его творение, он сформировал ее душу. Как мудрый и хороший садовник, веками трудился он, чтобы довести до полного расцвета этот цветок, преподавая ей науки и возвышая ее до себя, потому вполне справедливо, что ему и награда. Нара остается моим верным другом, потому что много сделала для меня. Она открыла слепые глаза жалкого Ральфа Моргана; из любви к ней поднимался я по ступеням знания, любовь же направила меня следовать за ней в лабиринт оккультных наук, наконец, желание сделаться достойным ее придало мне необходимые силы и упорство в нашей трудной работе. То же чувство любви, таившееся в глубине ее существа, влекло Нару идти за Эбрамаром, как и ты, Ольга, трудилась и страдала из любви ко мне. Все держится и связуется любовью, это – притягательная золотая нить силы и тепла, которая облегчает тяжесть испытаний, утомление духовным трудом, помогает всходить по крутой и узкой лестнице совершенного знания. Один Бог, по бесконечному милосердию Своему, мог одарить свои создания вместе с бессмертной душой и этой гигантской силой, которая горит уже божественным огнем в насекомом или в птице, родительской любовью заставляя биться их крошечное несовершенное сердечко. Тем, кто обладает любовью в ее высоком и чистом понятии, держит светильник во тьме, теплоту в окружающем его холоде. Те же, кто лишены этого священного огня, кто не умеет любить, те отвержены, и бремя их вдвойне тяжело; мрак застилает их дорогу, они одиноки, они спотыкаются без путеводной руки, сердце их не источает ничего, кроме вражды или возмущения, и они сами осуждают себя на тяжкое преступление. Теперь – великая минута, Ольга; мы проводим последние часы на Земле, бывшей нашей колыбелью; скоро войдем мы в воздушное судно, которое унесет нас в мир, где мы сложим, наконец, бремя плоти.

– Я иду с тобою, и там, где ты будешь, там – моя отчизна и счастье, – ответила Ольга, склонив голову на плечо Супрамати. – А увидим мы катастрофу?

– Да, но издали, через оптические стекла на судне. Настало минутное молчание, но вдруг Ольга выпрямилась и спросила с видимым сожалением:

– Супрамати, а что сталось с моими любимцами, белым слоном и твоим ньюфаундлендом? Ты говорил мне как-то, будто им тоже дана первородная эссенция, значит, они живы? Не жестоко ли покинуть их здесь, на страшную смерть?

– Успокойся, – и Супрамати улыбнулся. – Наши верные друзья следуют за нами, только усыпленные и в таком состоянии, чтобы уничтожить их вес. На новом месте они проснутся и придут поздороваться со своей хозяйкою, а затем… – он засмеялся, – через несколько миллионов лет найдут там кости «неизвестного» животного, представителя совершенно исчезнувшей породы. Теперь идем, дорогая. Тебе предстоит выдержать последнее испытание. – Он опять подвел ее к столу подле кушетки и, взяв хрустальный кубок, протянул его Ольге. – Прими из моей руки чашу жизни, которая делает тебя моей подругой до конца моей телесной жизни.

– Это жизненный эликсир? – спросила Ольга и на утвердительный знак мужа залпом выпила.

Произошло обычное явление, и Супрамати уложил Ольгу на диван, прикрыв приготовленным шелковым одеялом, а потом отошел к перилам и глубоко задумался. Пока Ольга спала последним сном на умирающей Земле, давшей ей свой последний дар – почти бессмертную жизнь, во всем дворце шла лихорадочная деятельность. Люди с бронзовыми лицами спешно укладывали в странные мешки из эластичной фосфоресцирующей материи архаические драгоценные предметы, служившие на последнем братском пиршестве магов. Весь этот багаж был сложен на большие воздушные суда без окон, предназначенные для земных архивов или багажа пассажиров и имевшие одну лишь каюту на носу – для механиков и их помощников. Когда последний тюк был уложен, рабочие пали ниц, облобызали Землю и затянули мрачную, жалобную мелодию; слезы текли по их бронзовым лицам и сильные тела их судорожно вздрагивали от тоски в минуту последнего прощания. Мрачные, поникнув головами, вошли они затем на багажные суда, входные отверстия которых закрылись герметически, а самые суда вытянулись в линию ожидания кораблей магов.

На судне Эбрамара собрались его друзья, ученики и все те, кто был ему близок; потом вход наглухо закрылся, и внутри включились аппараты, дававшие живительный аромат, заменявший привычный чистый воздух. В большой продолговатой зале посреди корабля был объемистый резервуар с серебристой жидкостью, и оттуда исходил голубоватый пар, распространявшийся всюду внутри странного судна и производивший впечатление освежающего ветерка. Все разошлись по назначенным каютам; но по приглашению Эбрамара Супрамати с Ольгой и двумя сыновьями, Дахир с семейством и Нарайяна собрались в его более просторной каюте. В наружной стене было довольно большое отверстие, закрытое толстым выпуклым астрономическим стеклом особого состава, позволяющим видеть на дальние расстояния. У этого своего рода телескопа стояли Эбрамар с друзьями, и глаза их прикованы были к далекой уже планете, бывшей их колыбелью. Там продолжал клубиться дым, принимавший мало-помалу вид огромной широкой ленты, которая развертывалась и уходила в пространство.

– Приближается последняя минута. Смотрите, развертываются астральные клише и уходят в архивы Вселенной, – сказал Эбрамар тихо, сжимая руку Нары, которая, обливаясь слезами, положила голову ему на плечо.

Глаза всех были влажны и сердца подавлены, а взоры остались прикованными к маленькому умирающему мирку, окруженному теперь кровавым, точно зарево, ореолом, постепенно бледневшим в отдалении. С головокружительной быстротой продолжали свой полет корабли. Точно стая падающих звезд, рассекала атмосферу и исчезала в бесконечности таинственная серебристая флотилия, уносившая прошлое одного мира и будущее другого.