Читать книгу "Зов пустоты - Максим Шаттам"

Пока она ждала разрешения, Сеньон сообщил ей о находке, сделанной у Антони Бриссона. В дальнем углу сада при доме его умершей матери.

Труп.

На первый взгляд следователям показалось, что он пролежал в земле не более пятнадцати, а то и десяти дней.

Убийца как следует постарался его обезобразить. Вскрытие подтвердило, что все кости черепа были переломаны. Более того, труп засыпали негашеной известью. В большинстве случаев убийцы используют известь, чтобы не привлекать внимания: она быстро растворяет ткани и хорошо скрывает запах разложения. Иногда с ее помощью жертве «стирают» лицо, чтобы труп нельзя было идентифицировать: похоже, в этом случае убийца стремился именно к этому, поскольку особенно старательно поработал над лицом.

– Есть идеи, кто это мог быть? – спросила Лудивина по телефону.

– Нет, он был без одежды, сама понимаешь, в каком состоянии. Просто жуть. Кожи вообще не осталось, отовсюду торчат куски плоти.

– Мужчина?

– Да, в этом мы уверены.

– В доме не нашли никаких улик? Удостоверение личности, права?

– Обыск еще идет, и скоро мы все узнаем. На подмогу приехали полицейские из ГУВБ. Они следят за всем, что мы делаем, но не отвечают ни на какие вопросы, приятного мало.

– Вечером я увижусь с Марком, спрошу, не нашли ли они чего.

И вот она сидит перед ним в этом чересчур напыщенном – по ее мнению – месте.

– Видишь толстого усача у меня за спиной? Сидит во главе стола, – сказал Марк. – В сером костюме. Это Зинеб Разаф. Не разглядывай на него, он нервный тип. Бизнесмен из Туниса, близок к действующему правительству, ключевая фигура зарождающейся там демократии. Он знает всех, действительно всех, как из числа президентского большинства, так и среди самых политизированных, ожесточенных ваххабитов. Если Разаф вдруг исчезнет, весь официальный диалог между тунисскими политическими партиями просто прекратится. Даже в стране, где началась арабская весна, положение очень шаткое: система так чувствительна, что нужно действовать как можно более осторожно.

– Я поняла, что этот Зинеб важная птица, но зачем мне о нем знать?

– От наших друзей в ГУВНБ[34] мы знаем, что Зинеб Разаф, помимо прочего, поддерживает «ливийское отделение», тайно финансирует незаконную торговлю фальшивыми документами и визами, которую ведет его страна и их политически нестабильный сосед. Он обеспечивает тунисскими паспортами беженцев из Ливии, потому что Европа проверяет тунисцев чуть менее тщательно, чем ливийцев или иракцев. Но прежде всего, он поставляет оружие революционно настроенным исламистским группкам, действующим в районе Бенгази: он выступает в качестве посредника в переговорах с не самыми честными продавцами и оплачивает поставки. По этой причине к нему приковано внимание всех ваххабитов Туниса: они знают, что он втайне поддерживает их дело.

– Почему же вы, зная все это, не арестуете его?

– Вспомни, с чего я начал разговор о нем. Зинеб играет ключевую роль в том, что сейчас творится в Тунисе. Без него демократия пошатнется. Порой лучше знать врагов в лицо, составить о них общее представление, чем свалить какую-то опору, поскольку последствия такого поступка могут оказаться совершенно непредсказуемыми. В любом случае ГУВНБ решила повнимательнее взглянуть на недавние дела Зинеба: возможно, у них есть крот в его организации, но я предпочитаю не знать подробностей. Они хотят узнать, не помогал ли он кому-нибудь за последний год перебраться в Европу. Возможно, какой-то важный деятель мирового терроризма прибегнул к его услугам, чтобы тайком попасть сюда, или обратился за помощью, чтобы перевезти своих людей. Таких зинебов разафов полно. ГУВНБ проверит всех, к кому сможет незаметно подобраться. Я слабо верю в результат, но в таком деле лучше перестраховаться.

– То есть этот урод снабжает пушками террористов, возможно, провозит их на нашу территорию, а мы молчим? Разрешаем ему спокойно выпивать в роскошных отелях?

– Все зависит от точки зрения на этот вопрос. Вот почему я пригласил тебя сюда. Чтобы ты поняла, что оказалась в сложной вселенной. Я уже говорил тебе, что порой нам приходится идти на компромиссы, видеть лес за деревьями. Нужно уметь просто выпить рядом с человеком, про которого знаешь, что он загубил множество жизней, и смириться с тем, что ты ничего с ним не сделаешь – по крайней мере, пока.

– Скажу честно, компромиссы – не мой конек.

– Поэтому тебе нужно привыкать. Если ты хочешь работать со мной, я должен знать, что могу на тебя положиться. Что ты помнишь о нашей цели. Мы должны действовать эффективно, идти до конца, не отвлекаясь на детали.

– Ты говоришь о законности?

Марк снова усмехнулся.

– Нет. Я говорю о том, что тебе придется общаться с людьми, которые тебе не понравятся.

Лудивина поняла, к чему он клонит. Они не станут брать под арест всех, с кем столкнутся. Ей не понравится многое из того, что они будут делать. Но ей нужно помнить о том, что цель оправдывает средства.

Она кивнула:

– Я смогу это пережить, зная, какова наша основная цель.

– Ты знакома с основными понятиями? Я уже говорил тебе, что ваххабизм – это «путь древних». Ваххабиты – это мусульмане-фундаменталисты, выступающие за возврат к традиционному, жесткому исламу. В основном это квиетисты, то есть непримиримые, но все же пацифисты: они не смешивают политику с религией. Но некоторые из них политизируются: с ними все гораздо сложнее, они всегда готовы перейти черту, чтобы оправдать то или иное действие – по крайней мере, на словах. Наконец, есть еще третья группа, самая малочисленная: это джихадисты, те, кто действует в соответствии со своими политическими убеждениями. Они и есть наша цель.

– Я все это поняла.

– Прекрасно. Ключевые слова просты. Не путай «исламский» и «исламистский». Первое – все, что связано с исламской цивилизацией, к примеру искусство ислама, а второе – все, что связано с религиозным радикализмом. Первое прекрасно, второе скорее страшно. Наконец, исламизм означает приход к власти исламских фундаменталистов.

– Понятно.

Слушая краткий курс «Терроризма для чайников» в столь помпезной обстановке, рядом с человеком, финансирующим террористов, Лудивина расслабилась. Она предположила, что Марк именно этого и хотел, что ему нужно было проверить ее решимость, готовность, и постаралась сосредоточиться.

– Кроме всего прочего, мы сотрудничаем с вулканологами.

– Прости, с кем?

– Мы ведем что-то вроде наблюдения за сейсмическими условиями, отмечаем малейшие движения, изменения обстановки: в дальнейшем это помогает нам предотвратить землетрясение. Помнишь, я говорил тебе о прослушке? Я сказал, что у нас есть сеть общего наблюдения. В целом, мы следим за информационной средой: за сомнительными или откровенно пропагандистскими форумами, имеющими иностранные адреса, за соцсетями, за аккаунтами подозреваемых в программах обмена сообщениями. Мы просматриваем их электронную почту, прослушиваем их звонки, но еще наблюдаем за реальными встречами людей, которые, как мы подозреваем, встали на путь радикализации. На самом деле мы забираемся куда глубже. Нас интересуют даже изготовители поддельных документов, даже преступники, совершающие на первый взгляд более традиционные преступления. К примеру, если поддельщики принимаются искать бланки паспортов, мы сразу же настораживаемся: может, им нужно ввезти в страну группу преступников? Потенциальных террористов? Если растет число нападений на инкассаторов, возможно, какая-то террористическая ячейка копит деньги, чтобы устроить теракт. Если мы обнаруживаем торговцев крупнокалиберным оружием, то думаем, а вдруг именно они снабжают все ту же ячейку, чтобы она вскоре нанесла удар? В этом и состоит вся сложность нашей работы: понять, где речь идет просто о преступности, а где – о признаках скорого землетрясения. Поэтому мы сотрудничаем с вулканологами. Мы ищем пики активности на фоне монотонного шума. Сопоставляем их с общим уровнем активности всех участников, замечаем, если на форумах или в профилях в фейсбуке вдруг появляются какие-то странные сообщения, если кому-то начинают приходить закодированные электронные письма, если безо всякого логического объяснения растет количество сообщений или звонков. Короче говоря, если в какой-то момент уровень активности вдруг повышается, мы говорим о «колебаниях» или «шуме». И да, мы считаем, что колебания – очень плохой знак.