Читать книгу "Притворись моей - Александра Салиева"

– М-мм… даже не знаю, – протягиваю, вопреки всему, полностью разворачиваясь к мужчине. – О глобальном потеплении и том, что айсберги в Арктике тают? – лукаво прищуриваюсь. – Или о какой-нибудь другой глобальной проблеме?

Короткий рывок, и я вжата в сильное мужское тело.

– О демографическом кризисе, ага, – шепчет мне в губы Глеб. – Нашей дочери срочно нужен братик.

– А как же твоё «со вторым ребёнком подождём минимум три года, чтобы беременность протекала без осложнений»? – хмыкаю встречно, обнимая супруга за шею.

С подколом о том, что у нас рождается дочка, а не сын, как в то неуклонно верил когда-то сам Глеб, так и быть, на этот раз умалчиваю. Ведь именно благодаря бескомпромиссной решительности любимого мужчины моя первая беременность обходится без особых осложнений из числа того, что ожидается при моём диагнозе. Безусловно, еженедельные медицинские осмотры, множество процедур и строжайшим режим жизни утомляют похлеще всякого токсикоза. Но итог того стоит. На тридцать шестой неделе плановое кесарево протекает, как задумано. И уже буквально через несколько часов я счастливо улыбаюсь, качая крикливые три восемьсот, пока Филатов хмуро гипнотизирует нас обеих, не решаясь взять на руки младенца.

– Да. Но надо же сперва несколько репетиций устроить, чтоб на этот раз наверняка мальчик получился, – ухмыляется он без малейшего зазрения совести.

Столь же бессовестно сжаты мои ягодицы. А я приподнята и усажена на кухонную столешницу. Чашка с недопитым кофе летит в мойку. Только чудом не разбивается. По телу разливается огненная волна возбуждения, и уже я сама целую супруга, бесстыдно подаваясь навстречу каждому прикосновению, позабыв обо всём… Обо всём. Да не обо всём.

– А-аа-ааа! – доносится с улицы громкое и отчаянное, сквозь распахнутое настежь окно, расположенное чуть правее от нас.

Мальчишеский вопль вынуждает прекратить прелюбодействовать и соскользнуть со стола, броситься к террасе. Громкому крику тем временем вторит не менее громкий плач, на этот раз девчачий.

– Василиса опять кусается! – возмущённо восклицает в своё оправдание Семён, как только я и Глеб выходим на улицу, а Филатов первым делом подхватывает ревущую дочь на руки.

Собственно, в том и заключается причина её слёз. Во-первых, маленькая актриса всегда знает, что папочка ни в чём не откажет, если как следует поплакать, лишь бы не расстраивалась. А во-вторых… Да, вместо отвоёванного запястья племянника главы нашей службы безопасности, цапает зубками за палец отца. Мгновенно успокаивается. Но не Сёма. Тот обиженно пыхтит, бросая косые взгляды на маленькую садистку, и то и дело потирает оставленный на его запястье след от зубов. Приехавший вместе со своим шефом Юрий на это только демонстративно обречённо вздыхает, принимаясь подбирать разбросанные по всей террасе погремушки и танки.

– Жалобы – удел слабаков! – комментирует реакцию мальчишки сидящая в кресле-качалке мама. – Ты богатырь или кто?

С тех пор, как её состоянием занимаются квалифицированные психологи, острых срывов больше нет, а значит и пребывать в стационаре ей не обязательно. Оставаться на реабилитации – её решение. Уже не моё и не Глеба. Правда, на четыре дня в каждом месяце мама всё-таки берёт своеобразный отгул и проводит половину этого времени исключительно с внучкой. Второй и третий дни. Первый – посвящает папе, его она навещает, присматривая и убеждаясь, чтобы там всё оставалось в порядке. А вот четвёртый – это для другой своей дочери. Мы не обсуждаем с ней, что именно родительница там делает, о чём они говорят. Срок, вынесенный судьёй для Арины – немалый. Долго ещё навещать придётся. Я сама вижу её с момента нашей последней встречи в чайхане всего раз. Да и то после долгих уговоров – Глеб поначалу наотрез отказывается меня к ней отпускать. А когда всё же сдаётся под моим натиском, то перед центральными вратами колонии строго режима в эти полчаса нашей встречи дежурит аж целая неотложка.

Я не задаю ей заурядный вопрос «Почему?» или «За что?». Молча выслушиваю о том, будто я сама виновата в том, что никогда не замечала, как её задолбало жить, перебиваясь от зарплаты до зарплаты, сколько сил и времени она убила на всех нас, когда папа погиб в автокатастрофе, я поселилась в реанимационном блоке, а в маминой голове произошёл сдвиг реальности на фоне боли и горя; и как она лишилась всех перспектив в жизни, потому что мы стали грузом на её плечах. То, что я – не только неблагодарная, с короткой памятью и могла бы хоть немного подумать о своей «заботливой и желающей добра всем нам» близняшке, когда мне перепадает шанс заполучить богача и «выбиться в люди», тогда бы и ей не пришлось ничего делать, чтобы проучить такую бестолковую алчную меня, потому что нормально жить тоже хочется… Я тоже никак не комментирую. Слишком много разочарования и сожаления пропитывает меня в те мгновения. В одном она права – я не заметила.

А должна была…

Но поздно.

– Угу, богатырь, – кивает между тем Семён, возвращая из воспоминаний, в покаянии опустив голову, и снова косится на Василису.

– Вот и не ной! Мужчина должен быть сильным! – патетическим тоном отзывается мама. – Ты хоть раз видел, чтобы твой дядя Юра жаловался и ныл? – добавляет с хитринкой.

– Не видел, – соглашается с ней и в этом Семён. – И я не буду, – добавляет хмуро и решительно.

– Вот и молодец, настоящий богатырь!

Если учитывать, что на его счету за сегодняшний день полученная травма с помощью Василисы – уже даже не вторая и не третья, то лично я бы не согласилась с тем, что жаловаться нельзя. Но я не вмешиваюсь. Ведь мальчишка действительно стойко терпит многие выходки моей мелкой капризули. Да и вообще давно прикипел к ней душой. Каждые выходные возится с ней, упрашивая Веру отпустить его к нам. А ещё время от времени спрашивает, когда у него у самого появится родная сестричка. Блондинка каждый раз на это шокировано закатывает глаза. Её отношения с отцом Глеба прекращаются около года назад, и теперь она «встречается» с Быковым. Младшим, Слава Господу.

А вот Оливия…

С ней всё куда сложнее.

Судебный процесс завершён. Иск не удовлетворён. И я правда верю в то, что правота на стороне Глеба, что он не виновен в случившемся с ней. Вот только слишком уж его мать постаралась с участием в деле. Учитывая историю с поддельной беременностью бывшей модели, не удивлюсь, если действительно прикладывает куда больше усилий, нежели мне известно. Во всём.

В общем, мою дражайшую свекровь лучше не злить…

И моё наличие материнства не спасёт!

Кстати, о нём:

– Уснула, – констатирую факт, вернув внимание к дочери.

Спит, но палец своего папочки не отпускает. Держится обеими ладошками, прижавшись щекой к широкой груди, пока…

– Опять ты её укачал, – укоряю супруга.

А потом она одна не спит, потому что тоже качать надо.

– Ну, разве что слегка, – увиливает от прямого ответа Филатов, прекрасно зная, что я буду на него за это ворчать.