Читать книгу "Игра колибри - Аджони Рас"

Виктор посмотрел на него через плечо и, продемонстрировав пустой шприц, отправил его в урну.

– Отлично! – Патрик одобрительно хлопнул его по плечу. – Ты в норме, Адам?

– Да, кажется. Пару минут в душе – и буду скакать.

– Извини, Адам, но одному тебе сейчас нельзя, – вставил Виктор.

Мне пришлось смириться. Наверх меня не пустили. Виктор опасался, что образы, которые я рисовал в сознании, мечтая о ней, могут навредить. Ему не надо было объяснять, что эти самые образы так или иначе связаны с моей спальней и злополучным окном. Оставался душ в гостевой. Это случилось, когда я вытирался полотенцем и краем глаза уловил отражение в зеркале.

Я видел свои руки, они были вполне обычными, с тонким шрамом от ножа по дереву на большом пальце, прямо у ногтя, и следом от ожога. Но в следующий миг в зеркале был уже не я. Там была Алиса, нагая, во всем своем великолепии. Она вторила мне, растерянно разглядывая руки.

– Началось? – Виктор возник за спиной, отразившись в зеркале.

– Да, – тихо подтвердил я и с удивлением понял, что голос также перестал быть моим. – Я слышу ее голос.

– Что ты имеешь в виду? – Виктор обошел меня и стал перед зеркалом.

– Я говорю, но слышу здесь, – мне пришлось для убедительности коснуться его волос, – голос Алисы.

– Одевайся. – Виктор бросил мне чистую футболку. – Началось. Твоя игра колибри с самого начала не была обычной, тут ничего не поделаешь. Чем быстрее мы закончим, тем лучше для твоей светлой головы.

Глава 43

У ревности есть дно

В тот же миг Алиса юркнула за ним следом, не думая о том, как же она будет выбираться обратно.

Льюис Кэрролл. Алиса в Стране чудес

Дом Роуз встретил почти забытым ароматом стряпни Вирджинии. Как всегда, карри и паприка. Видимо, в эти нелегкие часы готовка хоть как-то отвлекала ее от тягостных мыслей о дочери. Кастрюлька в подтеках по бокам и с прихваткой на крышке еще дымила на плите. Виктор и Патрик старались оставаться за спиной, а мне предстояло понять, откуда распутывать клубок Октября. В этом вопросе мы все еще топтались на месте.

Я прошелся по первому этажу, хранившему тысячу воспоминаний об Алисе. Ее детство, юность, школьные проблемы и первые свидания. Это был мир, чуждый для меня, мир, который навсегда должен был остаться здесь, среди этих стен.

Я чувствовал Алису, ее спокойствие, какое каждый испытывает в родительском доме. Ее эмоции более всего походили на сонную водную гладь, безмятежную и теплую, как тропические озера. В голове мелькали имена, обрывки разговоров, но все они были давними и полузабытыми. Я попробовал нащупать что-то новое, что угодно: слово, эмоцию, картинку, врезавшуюся в память.

«Я не очень-то люблю готовить, Кен, так что, если не хочешь остаться голодным, предлагаю сходить куда-нибудь или заказать ужин в ресторане», – услышал я голос Алисы. Поверх слов тут же обнаружились эмоции и мысли. «Если бы я любила, я бы хотела этого, а я не хочу, и теперь они вновь скажут, что были правы», – промелькнуло в голове. Я попытался зацепиться за ускользающую эмоциональную нить, но смог разобрать лишь: «Он скажет…»

Это ее «Он скажет» прозвучало словно из глубины. Как если бы она подавляла саму мысль о диалоге с ним. Она думала о ком-то, чье мнение было важно, но кого она избегала, пряталась от его оценки, от его пристального взгляда на ее жизнь.

Вначале я решил, что это тот, кого мы ищем, но ощутил в отношении этого человека давнюю теплоту, смешанную с заботой. Она, несомненно, знала его давно, и я согрел себя мыслью, что этот «он» – я. Это не было чем-то, что я выдавал за иллюзорную действительность, вовсе нет. Я помнил наши разговоры и ее признания в том, как я тонко ее чувствую и понимаю.

Это был я. Она думала обо мне! Только эта мысль вспыхнула в сознании, как все вокруг изменилось. Адам Ласка провалился в кроличью нору. Тело, которое обычно ощущает человек, вдруг исчезло. Нет, я все еще видел и слышал происходящее, но теперь все было как бы во сне. Я больше не управлял своим телом, я просто наблюдал за всем со стороны.

– Патрик? – спросил я у бывшего агента. – Что это значит? Что вы тут делаете?

Патрик растерянно посмотрел на меня, потом на Виктора, который бросился ко мне и, схватив за плечи, прокричал:

– Адам, я знаю, ты там, проснись. Я хочу, чтобы ты проснулся, как это бывает во сне, когда все становится подвластно! Ты знаешь это, Адам?

– Что вы делаете? – проговорила Алиса, пытаясь вырваться из объятий Виктора.

Я чувствовал ее панику, ощущал страх, сковавший мышцы. Алиса пыталась ударить Виктора, но у нее выходило лишь колотить его в грудь.

– Контролируй свой сон, заставь ее отойти на второй план, проснись, Адам!

Я мысленно попытался ощутить правую руку. Сначала ничего не получалось, и Алиса продолжала колотить Виктора. «Я здесь, я сплю, и это мой сон, я могу делать в своем сне все, потому что он мой», – мысленно проговаривал я по кругу. Неожиданно боль пронзила меня. Патрик двинул мне между ног, и в тот самый миг Алиса вновь утратила контроль, словно это действие настолько не укладывалось в ее привычный шаблон, что именно удар между ног ослабил ее умственную хватку.

– Достаточно, – выдохнул я, видя, что Патрик собирается повторить экзекуцию. – Я вернулся, с трудом, но вернулся.

– Больше так не делай, Адам, крути в голове какую-нибудь мысль, крути без остановки, что-то свойственное только тебе, понял? – посоветовал Виктор. – Это не позволит ей пробиться, главное – не зацикливайся на ее мыслях и переживаниях, а отпускай их, как только разберешься, относятся они к делу или нет, понял?

– Да. – Я согласно кивнул и отшатнулся от нависшего сверху Виктора.

Воспрявший духом, после небольшой ментальной победы, я поднялся на второй этаж, в знакомую спальню. Мысленно я вспоминал карту московского метро, рассчитывая при этом, сколько надо сделать пересадок, если ехать из одной точки в другую. Алиса точно не имела даже малейшего представления о метро в Москве, что должно было помочь в этой игре колибри.

В комнате было все по-прежнему. Столик у окна, шкаф во всю стену, приоткрытая дверь в ванную комнату и заправленная на скорую руку постель. Виктор и Патрик остались в коридоре, не решаясь войти внутрь. Было слышно, как они перешептываются, но слов разобрать не получалось. Меня что-то беспокоило, словно забытая на столе записка, которую не следует читать посторонним людям. Я приблизился к кровати и хотел уже коснуться смятой на углу простыни, но, вспомнив то, что увидел в сауне, остановился.

«Надо взять, надо не забыть», – скользнула мысль, и тут же ее сменила другая, немного беспокойная, как торопливая речь возбужденного в игре ребенка. «Руки, у него такие руки, а еще голос. У меня коленки тряслись. Он, наверное, хорош, нет, он точно хорош. Надо бросить в сумочку», – теперь мысли стали чуть более вязкими, и Алисе нестерпимо захотелось подойти к полке над столиком. Я обошел кровать, медленно снял с полки коробку и, опустив ее на стол, посмотрел на ленту презервативов, скрученную в кольцо. «Пересадка на „Павелецкой“ на Кольцевую», – проговорил я. Именно о контрацептивах думала Алиса. Взяв один из них, я ощутил, как меня тут же пронзил электрический разряд, спустившись по позвоночнику до самых ступней.