Читать книгу "Встречай меня в полночь - Сюзанна Энок"

— Ну же, успокойся. — Синклер подъехал к наемному экипажу. — Как тебя зовут? — спросил он кучера.

— Гиббен. Почему вы спрашиваете?

— Пожалуйста, Гиббен, — он вытащил из кармана стофунтовую бумажку и поднял ее так, чтобы кучеру было лучше видно, — если ты довезешь этого человека в Графтон-Хауса и передашь его в целости и сохранности дворецкому, ты получишь еще две такие же бумажки. Как это тебе?

— Словно пение ангелов, милорд, — усмехаясь, ответил кучер.

Синклер протянул деньги.

— Дворецкого зовут Майло. Скажи ему, что я отправился в Олторп. Он найдет причитающиеся тебе деньги в нижнем левом ящике моего стола.

— Слушаюсь, милорд.

— Если ты приедешь туда без этого человека, я узнаю об этом, Гиббен.

Кучер мрачно улыбнулся и, наклонившись, спрятал деньги в ботинок.

— Не беспокойтесь, милорд, он доедет. Хотя, может быть, и слегка побитым.

— Главное, чтобы был жив.

Гиббен поднес руку к шапке и стегнул лошадей; экипаж помчался по улице с пугающей для такой ветхой коляски скоростью, и Син почти пожалел сидящего внутри слугу.

Глубоко вздохнув, он повернул Дьявола на юго-запад и пришпорил. Криспин и другие его товарищи последуют за ним, но он не хотел ждать. Сегодня ночью ему надо проехать большое расстояние, и он не остановится, пока не достигнет Олторпа. После этого, если Виктория простит его, он больше никогда и никуда ее не отпустит.

— Мне не нравится, что ты поедешь одна. До Лондона не близко, а на дорогах полно разбойников.

Виктория поцеловала Эмму в щеку.

— Я привыкла к самостоятельности, кроме того, со мной просто некому ехать.

— Я могла бы направить с тобой Джона, садовника, или одного из кучеров лорда Хаверли — его имение здесь, рядом…

— Не стоит. Через несколько дней я пошлю за Дженни.

Эмма нахмурилась.

— Что ты собираешься делать, если доберешься до Лондона живой? Полагаю, лорд Олторп и сам хорошо знает, что делает.

— Синклер отличный тайный агент, — возразила Виктория, садясь в седло, — но пока еще не очень хороший муж. Я собираюсь просветить его.

На самом деле она почти не спала прошлой ночью, опасаясь, что Синклер рассердится на нее и не поверит в виновность Кингсфелда.

— Ладно, мой рыцарь Круглого стола, — сказала Эмма, все еще сохраняя озабоченное выражение лица. — Знаю, что мне не остановить тебя. Но, пожалуйста, Лисичка, будь осторожна, не позволяй своему сердцу совершать глупые поступки.

Виктория улыбнулась:

— Наивное создание! Сердца для этого и существуют.

Она пустила Пимпернела рысью, направляясь к воротам академии мисс Гренвилл. Носы маленьких девочек были прижаты к верхним окнам преобразованного монастыря, и Виктория подумала о том, кто же из них будет новой Лисичкой. А еще интересно, будет ли ее дочь в будущем посещать эту академию.

Ее мысли снова вернулись к Синклеру. Он с таким же успехом мог посадить ее для безопасности в ящик, но тогда там уже не будет места для них двоих.

Проехав около двух миль, Виктория остановилась. Извилистая дорога впереди, насколько можно было видеть, выглядела пустой и безопасной, и она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Если ехать достаточно быстро и погода не переменится, к ночи она сможет добраться до Лондона.

— Что ж, вперед, Пимпер…

Вдалеке на холме показались четыре всадника, и ее сердце замерло. Конечно, раньше времени паниковать не стоило — школа находилась на землях лорда Хаверли, и всадники могли быть его людьми, гостями, путешественниками и еще бог знает кем. Они находились достаточно далеко от нее, но первый всадник показался ей очень знакомым.

Вдруг Виктория поняла, кто это. На одном рисунке Томаса Графтона был изображен лорд Кингсфелд на лошади. Лошадь и то, как он сидел на ней, выглядели очень похоже. Невольный страх охватил ее. Если Кингсфелд здесь, значит, что-то случилось с Синклером.

— О нет, только не это, — прошептала она, и кровь отлила от ее лица. Виктория испытывала одновременно холод и дурноту. Всадники не остановились у дальней развилки и продолжили свой путь на северо-запад по изрытой колеями дороге. То, что еще могло в ней логически мыслить, подсказывало ей, что они направлялись в Олторп.

Виктория развернула Пимпернела и поскакала вниз по холму в противоположном направлении. Ее не было в Олторпе, но туда поехали Августа и Кит, не имевшие представления о том, кем Кингсфелд являлся на самом деле.

Синклер потерял брата; он не выдержит, если потеряет кого-нибудь еще. Значит, она не должна допустить, чтобы это случилось.

Судя по всему, они с Пимпернелом оторвались от всадников на три-четыре мили. Если ей повезет, она приедет в Олторп раньше их. И Виктория пришпорила лошадь, начиная смертельную скачку. Она должна была это сделать, чтобы не подвести ни Синклера, ни себя.

Глава 18

Только благодаря рисункам Томаса Виктория определила, что она наконец добралась до Олторпа. Озеро, березы, сосны и волнистые поля казались такими знакомыми; она почти поверила, что бывала здесь раньше. Главное здание — белокаменное, широко раскинувшееся и прекрасное — оказалось даже больше, чем дом ее отца в Стиветоне; однако у нее не было времени полюбоваться им, когда она по широкой подъездной дороге галопом подъехала к дому.

— Эй! — крикнула Виктория, несколько запоздало вспоминая, что они только вчера открыли дом и, возможно, там не было достаточно слуг. — Эй!

Передняя дверь распахнулась, и на ступеньки вышел Роман.

— Леди Олторп! Что, во имя всего святого…

— Кингсфелд едет прямо за мной, — задыхаясь, выговорила она.

— Вот негодяй. — Камердинер подбежал, чтобы помочь ей слезть с лошади. — Он один?

— Нет, с ним еще три всадника. Где Августа и Кит?

— В доме, завтракают. Они видели вас, миледи?

— Не думаю, хотя не могу быть до конца уверенной — на дороге встречаются длинные плоские участки.

— Хорошо. Пойдемте скорее в дом.

Она оперлась на его руку.

— Сколько в доме слуг?

— Человек шесть, считая кухарку и горничную с верхнего этажа. Вряд ли их хватит, чтобы сдержать четверых вооруженных мужчин.

Кит встретил ее в дверях столовой: он был удивлен еще больше, чем Роман.

— Лисичка! Я думал…

— Пожалуйста, выслушайте меня, — сказала она, входя в комнату. — Лорд Кингсфелд едет сюда с тремя людьми.

— Остин? Но зачем?

— Боже, — прошептала Августа, побледнев.