Читать книгу "Темный ручей - Рэйчел Кейн"

Я смотрю на него во все глаза.

– Ты считаешь, что они хотели, чтобы мы нашли его?

– Нет. Я считаю, что они как раз очень не хотели этого, и все, что они предприняли с тех пор, было контрмерами. Мы получили эти улики, и вдруг там оказалось видео, обвиняющее Гвен. Потом – второе, когда мы взяли Саффолка; и я совершенно уверен, что «Авессалом» все равно хотел избавиться от этого вонючего ублюдка, потому что тот был неосторожен. Кто-то ведет нас по очень узкой тропке, и нам нужно сойти с нее.

Я подавляю желание возразить, выпнуть Майка из машины, сесть за руль и ехать, пока не найду ее.

Потому что он прав.

«Замедлись. Выдохни. Перезагрузись».

Потому что сейчас это единственный способ найти Гвен. Мы должны опередить их.

21

Коннор

Я слышу, как Ланни пошла в ванную. Она любит принимать душ по вечерам, и я жду шума текущей воды, а потом закрываю и запираю дверь, достаю телефон Брэйди и включаю его. Он целую минуту загружается и ищет сигнал, а потом я слышу едва различимый писк – сигнал готовности. Если говорить тихо, то за шумом воды в душевой меня никто не услышит.

Залезаю в шкаф и закрываю дверцу. Одежда и одеяла, лежащие тут, заглушат мой голос еще сильнее. Я не хочу, чтобы кто-нибудь меня услышал. Темнота словно бы успокаивает, и когда я нажимаю на кнопку, голубое сияние экрана отбрасывает резкие тени на всё вокруг меня. Сажусь, скрестив ноги и прислонившись к стопке сложенных одеял в углу. Шкаф сделан из кедра, и от его теплого, резкого запаха мне хочется чихать.

«Я не могу это сделать», – думаю я, но плохо то, что я знаю: я могу. Знаю, что должен. У меня есть вопросы, и я хочу услышать его голос, когда он будет на них отвечать. Лгать в текстовых сообщениях легко. Может быть, по телефону будет сложнее.

Я звоню на единственный номер в списке контактов. Сердце у меня колотится так, что в груди больно.

Гудок, гудок, гудок, а потом включается автоответчик, и механический голос говорит: «Пожалуйста, оставьте сообщение», и я вешаю трубку. Мне жарко, я вспотел и разочарован, но в то же время чувствую облегчение. Я пытался, а он даже не ответил. Не знаю, смогу ли я еще когда-нибудь сделать это. В этот раз было достаточно тяжело.

Сидеть в шкафу – это как спрятаться от всего мира. Это странное и какое-то спокойное ощущение. Я гадаю, сколько времени смогу просидеть так, пока кто-нибудь не придет меня искать. И тут телефон в моей руке жужжит, и я едва не роняю его. Принимаю звонок и говорю:

– Алло? – Мой голос звучит неуверенно и тихо. Кажется, собственный голос, в отличие от меня, далеко не уверен в том, что я поступаю правильно.

Папа говорит:

– Привет, сын. Извини, я не мог подойти к телефону вовремя. Спасибо, что позвонил мне. Я знаю, что для тебя это большой шаг.

Судя по голосу, он бежал бегом. Представляю, что телефон был на другом конце комнаты, может быть, в кармане куртки, и этот телефон звонил, звонил, а потом вдруг перестал, когда папа за ним потянулся. Если он так запыхался, значит, для него было важно успеть снять трубку. Мне кажется, это что-то значит.

– Привет. – Я не совсем готов назвать его папой, по крайней мере, вслух. – Наверное, я позвонил не вовремя…

– Нет-нет, все в порядке, – заверяет он меня. Я слышу звук – как будто хлопает дверь. Потом в динамике телефона слышится шорох ветра – наверное, папа вышел из дома. – Ты сейчас один?

– Да.

– Хорошо. – Папа молчит секунду, и я слышу, как он дышит в микрофон. – Как ты?

– Всё в порядке. – Я знаю, что должен сказать что-то еще, попытаться поговорить с ним по-настоящему, но мне вдруг кажется неправильным то, что он сейчас на другом конце линии. Фантазии были намного лучше реальности. Поэтому я поспешно добавляю: – На улице сейчас холодно, может быть, даже снег пойдет. Я сегодня немного погулял.

– Ты ходишь на прогулки?

– Да нет, просто вышел во двор.

– Тебе нужно почаще выбираться из дома, Брэйди. Исследовать местность, совершать пешие прогулки, если там, где ты живешь, это возможно. Я всегда любил пешие походы.

Я не такой, как он, – не одиночка, отправляющийся на поиски приключений. Мне нравятся истории, в которых я – часть команды, и важен не потому, что могу быстро бегать или хорошо драться, а потому, что я умный, много знаю и могу решить проблему, когда никто другой этого не может. Я гадаю, поймет ли он это.

– Ага, – отвечаю, потому что не хочу спорить с папой. – Наверное. Ну, я могу взять с собой собаку.

– У тебя сейчас есть собака?

– Его зовут Бут, – отвечаю я. – Он ротвейлер.

– Он знает какие-нибудь трюки?

– Он может приносить палочку, ложиться и перекатываться, – отвечаю я. – Я учу его подавать лапу.

– А он хороший охотничий пес?

– Я не знаю.

– Тебе нравится ходить на охоту?

Что-то в том, как он это сказал… не знаю, но оно кажется страшным. Поэтому я спешу проскочить мимо этого вопроса, так же как ночью стараешься побыстрее пройти мимо кладбища.

– Нет, просто… однажды я заблудился, и Ланни с… – Я умолкаю, потому что едва не произнес имя Хавьера. – Ланни с Бутом помогли найти меня. – На самом деле я не заблудился. Но после просмотра того видео был так зол и обижен, что просто хотел уйти. Но я не успел убежать далеко, прежде чем осознал, что мне некуда идти. Глупо. Надо было просто идти дальше. – Так что, наверное, он умеет охотиться. Он хороший пес, к тому же умный.

– Я люблю собак, – говорит папа. – Но не кошек. Всегда думал о собаках как о мальчиках, а кошки казались мне девочками. А тебе?

Я не знаю, что на это сказать. Это звучит странно, как будто он этим хочет подвести меня к чему-то, но я не хочу за ним следовать. Это ощущается неправильно. Я сажусь поудобнее, и надо мной звякают вешалки. Запах кедра щекочет мне нос.

– Я позвонил, потому что мне нужно спросить тебя кое о чем, – говорю. Только теперь я осознал, что собираюсь это сделать, действительно собираюсь. Мне нехорошо, но я все равно заставляю себя сделать это. – Ты знаешь, что все говорят, будто мама… ну… помогала тебе убивать этих женщин?

– Знаю.

– Она это делала?

– Малыш, мне жаль. Я просто… Сынок, я полагаю, ты достаточно взрослый, чтобы знать правду. Тебе лгали обо мне почти всю твою жизнь, разве я не говорил этого? Но что хуже всего, тебе лгала твоя же мать. Она вовсе не невиновна, поверь мне. Кажется, ты начал осознавать, что в действительности произошло, когда ты был маленьким.

От того, как он это говорит, я чувствую себя по-прежнему маленьким и глупым – ведь то, что я увидел, меня расстроило. А его слова подразумевают, что я должен был быть храбрее. Сильнее.

– Ну ладно, – отвечаю я. – Я смотрел ту запись, ты же знаешь.