Читать книгу "Актуальные проблемы социальной педиатрии - Валерий Альбицкий"

В настоящей статье авторами предпринята попытка суммарного анализа обширных материалов, полученных в ходе нескольких параллельных научных изысканий по изучению медико-социальных аспектов сиротства, проведенных на территории Нижегородской области и Республики Татарстан (2004–2010).

Так, была установлена высокая распространенность ряда медико-биологических и социально-психологических факторов риска формирования здоровья детей в семьях, впоследствии отказавшихся от них, а также доказано их непосредственное влияние на состояние здоровья как при рождении, так и впоследствии. Суммарная социально-психологическая характеристика семьи всегда достоверно отражала причину нахождения ребенка в детском доме, непосредственно влияла на специфику его характера и взаимоотношения со сверстниками и персоналом, адаптацию в коллективе и умение решать конфликтные ситуации.

По результатам исследований был сформулирован обобщенный медико-социальный и психологический портрет современного воспитанника детского дома. Основная причина нахождения детей в детском доме – социальное неблагополучие родителей (76,2 %), значительно реже – лишение родительских прав (23,8 %). Т. е., все воспитанники детских домов – социальные сироты, несмотря на то, что у 1/3 из них имеются полные семьи, в половине случаев есть один родитель (мать – в 3 раза чаще, чем отец). У 1/4 детей родители находились в заключении, у каждого 6‑го – вели асоциальный образ жизни, в подавляющем большинстве случаев конфликтовали между собой и окружающими. Лишь 5 % детей родились с тяжелым инвалидизирующим заболеванием, что послужило поводом к отказу от них со стороны матери.

Каждая 3‑я мать на момент родов относилась к юной возрастной группе (до 20 лет). Учитывая, что отказной ребенок, как правило, не первый по очередности, все же большая часть матерей (55,2 %) находилась в сознательном, трудоспособном и наиболее благоприятном для повторного деторождения возрасте – 21–35 лет. Лишь 13,4 % женщин могли считаться «старородящими» (старше 36 лет). Около половины (46 %) матерей имели 4 и более абортов в анамнезе, 1/3 (38 %) – по 2–3 аборта.

Женщины, уже имеющие 2–3 детей, наиболее часто (85,1 %) отказывались от новорожденного, что лишь в известной мере можно было связать с тяжелым материальным положением и невозможностью его содержать (как одна из причин). И все же каждый 7‑й ребенок поступал из семьи, имеющей только 1 малыша, и факт отказа можно объяснить лишь необдуманным репродуктивным поведением.

Специалисты полагают, что личность многих «отказниц» сформировалась в атмосфере агрессии: некоторые из них в детстве страдали от угнетения и холодного отношения со стороны своих родителей. Насилие и издевательства над девочкой со стороны матери заложили у нее искаженный образ материнского поведения и, тем самым, нарушили готовность женщины к эффективному материнству. Большинство женщин, бросающих своих детей, как бы повторили усвоенный в детстве стереотип поведения матери. Результатом этого явились личностные нарушения, которые привели к девиантному поведению родильниц.

Действительно, в ходе работы было обнаружено, что среди «отказниц» очень часто встречались эмоционально незрелые личности, которых отличали аффективная несдержанность, низкая толерантность к стрессам, эгоцентризм и независимость. Эти признаки были характерны для женщин, которые в детстве подверглись психологической депривации и агрессии, или которым не удалось разрешить свои детские или пубертатные конфликты. Иногда у них отмечалась чрезмерная зависимость от матери или от отца, а у некоторых – неясное стремление к все новым эмоциональным переживаниям.

Было установлено, что на принятие решения отказаться от ребенка оказывал влияние целый комплекс социально-гигиенических и психологических факторов, ведущими из которых являлись: нежеланность беременности; неполная семья «отказницы»; преобладание в системе ценностей материального благополучия; низкий среднемесячный душевой доход; рождение ребенка вне официального брака; семейные конфликты из-за материальных затруднений; низкий образовательный уровень женщины; воспитание будущей «отказницы» в семье с разведенными родителями; нерегулярное использование контрацептивных средств; отсутствие работы.

В ряде случаев к отказу от ребенка приводили различные внутренние противоречия, как-то: конфликт установок между осознанной ценностью ребенка и другими, более актуальными, потребностями; конфликт между негативной сознательной установкой на беременность и спонтанным влечением к материнству; интернализованный конфликт с близкими, не принимающими беременность.

В подавляющем большинстве семей, впоследствии оставивших детей на попечение государства, были распространены те или иные вредные привычки. Так, в 91,5 % семей было распространено курение. Во всех без исключения, семьях был обычным ежедневный прием алкоголя: в 24,4 % алкоголь употребляли оба родителя, в 57,7 % пила только мать, отцы злоупотребляли алкоголем в 17,9 % семей. Пьющие матери встречались в 82,1 % случаях, женщины злоупотребляли алкоголем в 2 раза чаще мужчин. В 7 % случаев была официально зарегистрирована наркотическая зависимость матери, в 1,5 % – отца.

Работали на момент рождения ребенка 4/5 матерей и 1/3 отцов. Образовательный ценз родителей оказался невысок: 58,7 % матерей имели неполное среднее образование (в т. ч. начальное), еще 24,9 % окончили лишь среднюю школу. И все же каждая 6‑я (!) мать, отказавшаяся впоследствии от ребенка, имела высшее образование. Отцы в целом были менее образованны, чем матери.

По данным изучения состояния здоровья матерей во время беременности (исходя из данных медицинской документации на ребенка), обнаружилось, что 26,9 % матерей испытывали токсикоз, но не обращались за медицинской помощью. Каждая 5‑я беременная была больна туберкулезом, каждой 7‑й был поставлен диагноз «алкоголизм». В 1/4 случаев имели место профессиональные вредности. Никто из них не лечился во время беременности и не состоял на учете у гинеколога.

Достаточно часто регистрировали гинекологические заболевания (миома матки, эрозия шейки матки, киста яичников – 14,9 %), в т. ч. инфекционной природы, что было связано с образом жизни матерей, предыдущими абортами, а, главное – отсутствием наблюдения специалиста во время беременности. Ни в одной из медицинских карт не было указано, что мать обследовалась при постановке на учет в женскую консультацию на инфекции, передающиеся половым путем. Среди осложнений беременности достоверно чаще, чем в общей популяции, встречались гестоз, анемия, угроза выкидыша и преждевременная отслойка плаценты. Также существенно чаще регистрировали различные отклонения в родах в виде обвития ребенка пуповиной (24,4 %), преждевременной отслойки плаценты (11,9 %), разрыва матки (2 %). При осмотре плаценты в послеродовом периоде у 12,9 % матерей были обнаружены кальцинаты, что свидетельствовало о возможности внутриутробного инфицирования.

Почти половина детей были рождены недоношенными (43,2 %) или переношенными (31,3 %), от осложненной различными факторами беременности (гестозами, анемиями, угрозой выкидыша, др.). Каждой 12‑й матери были применены те или иные пособия при родоразрешении. Большинство детей (61,2 %) родились с массой тела до 2500 г, при этом каждый 5‑й ребенок имел массу при рождении до 2000 г. У многих детей состояние при рождении расценивалось врачами как удовлетворительное, однако у каждого 3‑го новорожденного была зарегистрирована хроническая гипоксия. В 1/4 случаев были зафиксированы такие осложнения, как родовая травма (кефалогематома, перелом ключицы), ЗВУР по гипопластическому типу (в каждом 6‑м случае) и алкогольное поражение плода (микрофтальмия, уплощенные переносица и губной желобок, срастание век в углах глаз – в каждом 5‑м случае). Данные осложнения являлись специфическими для исследуемого контингента матерей, учитывая их социальную характеристику.