Читать книгу "Повседневная жизнь армии Александра Македонского - Поль Фор"

Морские орудия

Одним из крупных новшеств флота Александра, действовавшего в 332 году совместно с сухопутным войском, было использование морских метательных орудий. В этом году командующий флотом повелел установить на кораблях, осаждавших город Тир, мощные катапульты (oxibeleis) и камнеметы (petroboloi), а чтобы придать кораблям большую устойчивость, приказал соединить их попарно. В предыдущей главе мы уже видели, что инженер Диад из Пеллы разместил даже арбалеты и баллисты в деревянных башнях на спаренных кораблях. Если вдуматься, это была невероятная дерзость. Потому что на этот раз задача, которую предстояло разрешить, заключалась не столько в дальности стрельбы, сколько в ее точности в условиях постоянно неспокойного моря. В разгар лета, когда внезапно начинали дуть северные ветры аквилоны, корабли испытывали три вида качки: резкий разворот в горизонтальной плоскости, килевую качку в вертикальной плоскости, бортовую качку или крен с одного борта на другой — именно эта последняя качка была наиболее ощутимой даже на спокойном море, учитывая очень высокое соотношение длины к ширине античных галер, у триер афинского типа — более семи. Бортовая качка приводила к постоянному смещению в сторону острия дротика катапульты то к левому, то к правому борту, и стрелки могли вести эффективную стрельбу, лишь когда катапульты и цель находились в одной вертикальной плоскости. Ловкость заключалась в выстреле в цель до того, как она окажется на траверсе, что влекло за собой рассеивание стрел по зоне, имевшей форму вытянутого эллипса, аналогичного форме триеры. Ступенчатое расположение гребцов внутри корпуса галеры, в которую производилось прицеливание, увеличивало число жертв от каждого выстрела. Малейших изменений в прицеле катапульты, как, например, вызванное гребком поднятие носа, было достаточно для перелета или недолета. Для исправления этих неудобств морские инженеры, уже располагая судами с практически плоским дном, а следовательно, более устойчивыми, соединяли их словно поплавки катамаранов, убирали все рангоуты, покрывали фальшборты высокими планширами, бронированными металлом, в то время как метательные машины, обслуживавшиеся все возрастающим числом воинов, концентрировались на одной-единственной цели. Падавшие практически вертикально стрелы пирамидальной формы с металлическими наконечниками имели большую проникающую силу, пробивая не менее 5 сантиметров древесины туи, из которой делались верхние палубы. Во времена Юлия Цезаря стрелы катапульт пробивали 30 сантиметров массивного дуба. При одном гребце на весле даже один раненый заставлял весь борт сбиваться с ритма, путал лопасти, резко пресекал порыв устремившегося в атаку корабля. Наоборот, меньшее число ярусов гребцов и большее число людей, управлявшихся с одним веслом, сокращали риск подобных нарушений в случае внезапного попадания метательного снаряда. Вывод: именно массовое использование метательных машин вынудило изменить форму и оснащение галер после осады Тира и Газы.

Другие новшества

Стоит ли рассматривать некоторые другие нововведения на флоте после той осады? Оставив в стороне все операции по возвращению под свой контроль кораблей и арсеналов на островах Эгейского моря; преобразование части военного флота в торговый в двух портах Александрии, перевалочном пункте, и установку разобранных на части кораблей на повозки, чтобы перевезти их через пустыню, мы имеем три следующих новшества: конопачение корпусов битумом, использование местных флотилий на реках Африки и Азии, широкое использование плотов и иных плавсредств на Среднем Востоке.

Известно, что деревянные корпуса триер требовали громадного количества набивочного материала, пакли и конопляных волокон, которые должны были препятствовать проникновению воды, а еще больше вара, чтобы предупредить течь, гниение, древесных жучков. Также мы знаем, что служащее для конопачения смолистое связующее вещество на средиземноморских рынках, особенно в Делосе, стоило очень дорого, на уровне с пшеницей, пурпуром и драгоценными металлами. Приходилось постоянно скоблить, ремонтировать, смолить эти «темноносые» корабли, которые тем более приходили в негодность, что практически каждый вечер их вытаскивали на песчаные и галечные пляжи. До самого недавнего времени для проведения ремонтных работ пустое судно, в отсутствие доков, укладывали на бок, конец реи прикрепляли к мачте, служившей точкой опоры, и конопатили. Всё изменилось, когда греческие и левантийские моряки, участники похода Александра, обнаружили огромные запасы битума, сочившегося сквозь сланец на берегах Мертвого моря и вдоль всего течения Тигра и Каруна до самого их устья и использовавшегося уже многими поколениями греческих торговцев, в то время как местные жители пропитывали им свои корабли и скрепляли дома. Вместо очень дорогого природного вещества, — поскольку вар приходилось готовить выпариванием его из смолы сосны и ели, которые в Греции не росли, — в распоряжении конопатчиков внезапно оказалось минеральное природное вещество, более богатое углеродом, более вязкое и по лучшей цене, чем вар хвойных пород дерева. Понятно, какую великую пользу извлекли из этого строители кораблей во время похода и особенно торговцы по его окончании. Это был вновь открытый рынок, переживавший рост, пока контроль над ним не захватили римляне в интересах своего собственного флота.

После осады Газы в ноябре 332 года значительная часть войска поднялась вверх по течению Нила на лодках до Мемфиса (Арриан, III, 1, 3), а два месяца спустя царь, его конница и все греки-наемники, которые собрались строить Александрию, вновь спустились по реке на лодках. В это время года Нил мелководен. Рядом с транспортными судами с Кипра и Сидона, послужившими при осаде Тира и Газы, появились baris из акации, лодки из папируса в форме ковша, и какие-то из тех кораблей-корзин, nebout, сплетенных из прутьев и служивших местным жителям с незапамятных времен. В болотах вокруг Александрии и для сообщения между двумя портами колонисты использовали каноэ или пироги тех, кого греческие романисты называют пастухами или волопасами, boukoloi, дельты Нила: «Здесь могут плавать только челноки на одного человека, поскольку любое иностранное судно увязает в иле. Они маленькие и легкие, у них очень мелкая осадка. Если воды нет, пастухи взваливают свои лодки на спину и несут их до того места, где вода есть. В этих озерах разбросано несколько островов… заросших папирусом» (Ахилл Татий Левкиппа и Клитофонт, IV, 12). Я не утверждаю, что армия Александра приняла на вооружение такие суда, чтобы сохранить весь свой военный флот, собранный в Средиземном море. Я хочу лишь сказать, что воины, которым предстояло внезапно форсировать широкие реки Азии, на берегах Нила учились быстро строить примитивные плавсредства, о которых уже забыла их цивилизация, плести или сшивать непромокаемые лодки.

Едва добравшись до берегов Евфрата, который они должны были форсировать по двум понтонным мостам в июле 331 года (Арриан, III, 7, 1; Квинт Курций, IV, 9, 12), напротив Тапсака (ныне Джераблус), они были удивлены, точно так же, как и все путешественники от Геродота до наших дней, «местными судами» (qouffa) круглой формы и целиком из кожи. «Их изготавливают в районе Армении, выше Ассирии. Шпангоуты делают из ветвей ивы. Снаружи на них натягивают, как на ребра, оболочку из кожи… Кораблю придают закругленную форму, похожую на форму щита, его целиком обкладывают тростниковыми стеблями и дают возможность скользить по воде нагруженным товаром… управляется он двумя людьми, которые гребут стоя… Некоторые лодки очень широкие… На каждой находится живой осел» (Геродот, I, 194). Греки также обнаружили эти лодки в Вавилоне, обмазанные битумом, и неоднократно использовали их, чтобы преодолеть Тигр, имеющий около Багдада ширину в 500 метров и устремленный вперед, подобно наконечнику стрелы, поскольку таково, в переводе с персидского, название этой широкой реки.