Читать книгу "Тайная жена - Елена Арсеньева"

– Макбет, миленький! – навзрыд зарыдала Марина. – Спасибо тебе!

Она не осознавала, что говорит по-русски, но чудный кот, несомненно, все понял, потому что еще жарче принялся ласкаться к ней.

– Макбет, не уходи, не уходи, – шептала Марина, пытаясь свободной рукой расширить отверстие, но снова и снова натыкаясь на непробиваемую стену.

Неужто Господь был так скуп, что послал ей только утешение без надежды на спасение? Как ни умен Макбет, он всего лишь кот и ему все равно не удастся привести помощь…

И вдруг ее осенило. Приговаривая: «Макбет, Mакбетушко! Не уходи, голубчик!» (причем кот старательно мяукал в ответ, как бы убеждая Марину, что здесь он, здесь!), она рванула полоску от нижней юбки, ткнула ножичком, даже не почуяв боли, в безымянный палец и принялась выводить слова на тонкой батистовой полосе.

О, как трудно, как невыносимо трудно оказалось писать кровью! Слова отчаяния, любви, надежды так и рвались из сердца, но вывести удалось лишь немногие:

«Я в западне. Картина. Дама в темнице. Спасите. Десмонд, люблю тебя! Марина».

Ей пришлось писать по-английски и доверить свою любовь всякому досужему взгляду, ибо, напиши она по-русски, какой-нибудь неразумный лакей мог бы счесть письмо пустыми каракулями, грязными разводами и выбросить этот лоскуток – последнюю надежду Марины.

Макбет, словно поняв, что она хочет сделать, терпел, не отдергивал лапку, пока Марина привязывала к ней окровавленный лоскут.

– Mакбет, – шепнула она, и горло ей перехватило. – Теперь иди. Брысь! Брысь, слышишь? Макбетушко…

Она услышала легкий шорох – и зажала себе рот, чтобы не закричать, не умолять кота остаться, разделить ее последнее одиночество.

Это была тяжелая минута… это была тяжелая минута, растянувшаяся в несчетные часы, и в течение их Марина не раз готова была схватиться за нож, чтобы прекратить свои душевные мучения, которые скоро сольются с телесными, однако всегда в некий последний миг вспыхивало перед ней лицо Десмонда, и жажда увидеть еще раз это бесконечно любимое лицо вселяла в нее решимость продолжать жить… продолжать страдать.

Помощь могла появиться в любую минуту. Помощь могла вовсе не появиться. Никогда. Скажем, повязка соскользнула с лапки Макбета…

Марина предпочитала не думать об этом. Она cтаралась вообще ни о чем не думать, но в голове непрестанно вспыхивала картина их с Десмондом любовных ласк, и то слезы, то улыбки струились по ее лицу… Она то засыпала, то вскидывалась, потому что все время слышался ей скрежет отворяемой потайной двери, и шаги, раздавшиеся вдруг, сначала показались ей всего лишь шагами некоего призрака, рожденного ее измученным воображением.

– Десмонд… – пролепетала она, с трудом вырываясь из тяжелого сна, готовая вновь провалиться в его бездонные черные глубины, и сердце ее перестало биться, когда насмешливый женский голос произнес:

– «Десмонд, люблю тебя!» Предсмертное признание дорого стоит. Жаль, что Десмонд его не прочел, правда? И уже не прочтет.

Это была Джессика.

Глава ХХХ

Волосы ведьмы

Взгляд ее немигающих, загадочных, как у сиамской кошки, глаз был полон жгучего торжества.

– Ты… нашла Макбета? – с трудом разомкнула губы Марина.

– Я нашла Макбета! – радостно кивнула Джессика. – И если это тебя утешит, он порядочно исцарапал меня, когда я пыталась снять твое letter d’amour11, а потом удрал, хвост трубой, так тряся всеми четырьмя лапами, словно коснулся какого-то merde!12

Марина бросила на нее внимательный взгляд – и поскорее опустила ресницы, чтобы Джессика не прочла смутного подозрения, внезапно вспыхнувшего у нее.

– Ну что же, я его понимаю, – только и сказала она.

– А, ну да! – Губы Джессики дрогнули в улыбке. – Что, ты предполагаешь, что я настолько кровожадна?

– А что, не так?

Джессика одобрительно усмехнулась:

– Ты мне нравишься, Марион! Но твоя беда в том, что ты слишком доверчива! Ты с разинутым ртом слушала все, что тебе плели я, Глэдис, Десмонд… вот и дослушалась. Ты ведь небось веришь в вышнюю справедливость, да? И до сих пор еще не убедилась, что громы небесные не грянут над моей головой?

С непередаваемым презрением Джессика указала кивком на останки Гвендолин.

– Ох, и смрадно здесь у тебя, Марион! А будет еще зловоннее, когда начнет разлагаться твой труп…

Кажется, еще ничего в жизни не давалось Марине с большим трудом, чем это простое движение: наклонить голову. Понурить ее. Подавить желание взглянуть Джессике в глаза, чтобы прочесть подтверждение догадке… «Твой труп», – сказала она. «Твой!»

Правду сказать, в первые мгновения Марине почудилось, что Джессика повредилась в уме, если пришла сюда. Но она надеется уйти… Получается, она знает, как открыть дверь изнутри. Но вряд ли она явилась для того, чтобы сообщить эту тайну Марине!

Тогда зачем она пришла? Может быть, положить конец страданиям Марины? Ну, это смеху подобно. Скорее, насладиться ими. Окончательно пригвоздить поверженную соперницу. И, может быть, даже раскрыть ей свои карты. Да, недаром же нарцисс – ее любимый цветок! Самолюбование – сущность Джессики, все свои злодейства она совершила исключительно из любви к себе. И вдруг Марина подумала, что, окажись поумней да проницательней, она могла бы заподозрить эту красавицу чуть ли не с первого дня, когда Джессика так пылко рассказывала ей о нарциссах. Да, из этих цветов плели себе венки эринии, богини мести и возмездия, и Джессика с невероятной терпеливостью, сдержанностью, расчетливостью сплетала свой венок. Пожалуй, это было ничуть не легче, чем вывести вожделенный белоснежный нарцисс! Опыт не удался, но Джессике, бедняжке, пока невдомек, что о ней уже все известно!

Но как ни хочется с горделивым отвращением плюнуть ей в лицо, нельзя забывать, что она – единственная надежда Марины на спасение. Единственный ключ от потайной двери… и с этим ключом следует обращаться бережно.

– Что-то ты притихла, Марион? – обеспокоенно сказала Джессика, приближаясь к ней. – Ну, ну, не могла ты настолько обессилеть за день и две ночи – по моим расчетам, ты никак не могла провести здесь больше времени!

Марина так испугалась, как бы Джессика не огляделась и не заметила жбанчика, еще наполовину полного водой, не вздумала опрокинуть его, что она ринулась в бой, желая во что бы то ни стало отвлечь соперницу:

– Зря ты думаешь, что Десмонд женился бы на тебе!

– Очень надо!

– Да не женился бы ни за то! – упрямо повторила Марина.

– Почему ты так решила? – усмехнулась Джессика. – Десмонд был игрушкой в моих руках. И если ты думаешь, что я не влезла к нему в постель, ты глубоко ошибаешься!