Читать книгу "По следу Черта - Данил Корецкий"

Салон «Лэнд Крузера» большой и комфортный, как раз по габаритам Волка. Между ним и Наташкой можно было вполне посадить еще какую-нибудь девчонку, если бы это было кому-нибудь нужно. В такой машине он чувствовал себя, как пилот тяжелого боевого вертолета, и это ощущение ему очень нравилось. И ощущение праздного безделья нравилось тоже, хотя и было очень непривычным. Правда, затянувшийся отдых уже начинал надоедать. Может быть, именно это и шевелящийся в глубине души червячок сомнения и погнал его в эту поездку.

С очередного поворота внизу открылась широкая полноводная река.

— Володя, давай искупаемся! — умильно попросила Наташка.

— Потерпи, скоро доберемся до места, там и искупаемся, — ответил Волк.

Останавливаться в пустынном месте и оставлять дорогую машину вдали от воды ему не хотелось. Хотя в кармане уютно дремлет «браунинг» с полной обоймой, да и сам он не утратил навыков боевой машины, но к чему лишний риск? В крае уже несколько нападений на путешественников: обгоревшие трупы, пропавшие автомобили.

До станицы Верхней от Тиходонска почти четыреста километров, больше трехсот они уже проехали. Что он найдет там, впереди? Успокоит ли свою душу или разбередит еще больше?

— Ну, тогда включи музыку!

— Это можно, — Владимир нажал кнопку, и салон наполнили рваные ритмы. Наташка тут же задергалась в такт, будто музыка и она включались одновременно. Его это немного раздражало.

За прошедшие полгода Владимир привык к Тиходонску. Правда, оказалось, что даже в провинциальном городе он не такой богач, как сам о себе думал. Красивый дом в хорошем месте стоил больше миллиона долларов. Откуда берут такие деньги люди, имеющие скромные зарплаты и не рискующие жизнью при выполнении боевых заданий, он понять никак не мог. В конце концов купил скромный домишко, джип — и этим ограничился. Потом познакомился с Наташкой, начались необременительные отношения без взаимных обязательств. В принципе, пока его все устраивало. И родители рады, что блудный сын вернулся, наконец, в родные края. Теперь ждут внуков, торопят его с женитьбой.

— Володя, ну я так и не поняла, а куда мы едем? — продолжая дергаться, спросила Наташка. Он точно знал, что ей это по барабану. Поездка — очередной развлекательный процесс, а цели любого процесса ее никогда не интересовали.

Но он всегда избегал резких ответов.

— Хочу убедиться, что здесь жил один человек…

На самом деле он хотел убедиться, что этот человек существовал в действительности. И что он действительно был человеком.

— Армейского друга ищешь?

— Почему армейского друга?

— Да вы всегда ищете армейских друзей.

— Кто «вы»?

— У меня брат вечно искал кого-то, да к нему приезжали какие-то ханыги из армии.

— У меня совсем другое. Никакой он мне не друг. Скорее наоборот.

— Тогда сделай погромче.

Через час они добрались до места. Станица Верхняя располагалась на кургане над самым Доном. На берегу лежали плоскодонные лодки, сушились сети, лениво горел маленький костерок под закопченным котелком на черной треноге. Неспешный мужик в майке и фуражке с красным околышем основательно смолил днище одной плоскодонки. Потом дорога круто пошла вверх. Наверху, за невысокими ивовыми плетнями, кривились и косились небогатые саманные домишки с белеными стенами и камышовыми крышами. Между плетнями важно гуляли куры и утки.

Нужный дом ничем не выделялся из ряда таких же. Наташка с интересом выглядывала из машины.

— Хозяйка, выдь на час! — припоминая казачий диалект, позвал Волк.

Он совершенно не представлял, как себя вести. Поздороваться, представиться, вежливо сообщить: «Я убил вашего сына?»

С заднего двора показалась старуха в длинной юбке с фартуком, выношенной вязаной кофте и платке. Переваливаясь с боку на бок, как утка, она сгорбленно поспешила к калитке. Когда она подошла ближе, Волк понял, что женщине нет еще и шестидесяти, просто жизнь ее так скрутила и состарила…

— Здорово ночевали, — продолжал изображать казака Волк. — Черенковы здесь живут?

— Я Черенкова, — ответила женщина усталым тусклым голосом, машинально вытирая руки о старый заплатанный фартук.

— Скажите, у вас есть… Был… В общем, Павел Черенков ваш сын?

Странным взглядом, в котором скользнула застарелая боль и безысходность, она окинула пришельца, его большую иностранную машину и девушку, которая годилась ему в дочери.

— Ну, был такой, сыном считался, — кивнула женщина. — Только он уже как год в могиле лежит, а вы все никак не успокоитесь!

— Как год в могиле?!

— Даже больше. С прошлого апреля. — Неприязненно рассмотрев наколки на теле Волка, она откровенно враждебно спросила: — А ты, никак, из его дружков будешь? Небось, он тебе тоже деньги проиграл? Приезжали тут двое, с такими же рожами.

— А где он похоронен? — нахмурившись, спросил Волк.

— Одно у нас кладбище, — кивнула женщина куда-то в сторону. — Ты-то, я смотрю, румяный и здоровый, тебя лагеря и тюрьмы не очень погнули. А Паша с туберкулезом вернулся и со шрамом через всю грудину, видно, ему легкие оперировали. Да только не помогло. Помаялся несколько лет, помаялся, и помер.

— Вы меня извините, не волнуйтесь, ничего он никому не должен. И никто к вам больше никогда не придет. Вы мне только свидетельство о смерти покажите…

Женщина сходила в дом и вынесла газетный сверток, в котором кроме других документов оказалось свидетельство о смерти Павла Черенкова. Действительно, десятого апреля прошлого года.

— Спасибо, мамаша, — Волк протянул документ обратно. — Как его могилу найти?

Черенкова вздохнула, вытянула руку.

— Вон там погост-то наш. Как пойдешь по аллее до середины, так справа синий крест стоит, я его только покрасила!

Действительно, найти свежепокрашенный синий крест оказалось нетрудно. Фамилия, имя и отчество, дата рождения на табличке совпадали с данными Черта. Да и адрес совпадал. И выходило, что умер он действительно больше года назад. Но такого просто не могло быть.

Он заехал к местному участковому, предъявил удостоверение члена предвыборного штаба кандидата в депутаты московской городской Думы Я. С. Шнитмана, наплел что-то про предвыборные наказы избирателей, спросил про Черенкова.

Плотный краснолицый здоровяк, надевший для солидности фуражку на лысеющую голову, удивленно повел круглыми плечами.

— Да какое он отношение может иметь к политике? Это же рецидивист, особо опасный, пробы ставить негде! Всю жизнь по тюрьмам да колониям, чего за ним только не было! У него через всю грудь шрам, как у покойника после вскрытия! Зверюга, даже нет, дьявол! Только у него уже все легкие были в дырках, так и помер прошлой весной…

— Точно помер? — переспросил Владимир.