Читать книгу "Варяги и Русь. Разоблачение «норманнского мифа» - Степан Гедеонов"

Совокупностью этих обстоятельств объясняется поразившее всех исследователей древнерусской истории, перенесение русского имени на норманнов; но, повторяю, это явление ограничивается теми источниками, которым они известны по своим отношениям с Востоком и Грецией при посредничестве Руси. Норманны, как особое германское племя, Скандинавия, как особая северная земля, неизвестны арабам и грекам. Понимая скандинавских пришельцев под общим именем руси (если и допустить, что они умели отличать один народ от другого), они следовали принятому искони обыкновению разуметь под одним каким-нибудь общим названием все варварские народности, состоявшие между собой в географической, или торговой, или иной связи. Для греков все народы, жившие на север от Черного моря, были скифами; по сношениям южных славян с гуннами и аварами они причисляют их к аварам и гуннам: на Востоке и доныне все западноевропейские народы — франки. «Было время, — говорит Шлецер, — в которое слово угры, унгары употреблялось летописателями точно как слово турки и гунны; всякому, вновь пришедшему с Востока дикому народу, давали они это название, пока не узнавали его короче».

Этого-то обычного исторического явления не хотели понять, в жару своих полемических увлечений, те самые исследователи, которым кажется так естественно смешение волжских болгар со славянами у Якута и даже совершенное перенесение на болгар славянского имени.

Только при одинаковом перенесении русского имени на норманнов становятся понятны противоречия арабских писателей в их известиях о языческой руси. «Иные из руси, — говорит Димешки, — бреют себе бороду, другие красят ее желтою краскою». В последних мы угадываем норманнов. К норманнам, принимавшим участие в походе 968–969 годов руси на болгар, относится отчасти и приводимое у Ибн-Гаукала известие, что тотчас по разорении Итиля и Семендера они (руссы) пошли на Грецию и Испанию. На Грецию пошла славянская русь со Святославом; в Испанию отправилась большая часть норманнов, которых, собственно в своем войске, Святослав, кажется не терпел.

Итак, норманны являются под именем руси у арабских и византийских писателей, как: мадъяры под именем турков у тех же византийских писателей; болгары — под именем славян у Якута; мордва — под именем руси у Ибн-Гаукала; авары — под именем гуннов у греков; славяне — под именем аваров и гуннов; русь — под именем греков у Адама Бременского; а в настоящее время у европейских народов все кавказские племена под общим названием черкесов.

Теперь становится понятно, почему норманны, никогда не именующие себя русью в своих туземных исторических документах, неизвестные под этим именем и западным летописцам, знавшим их по прямым с ними сношениям, являются под именем руси у арабских писателей, а до водворения в Греции варангского имени и у греческих (или у их западных передатчиков), т. е. у писателей таких народов, которые знали норманнов не иначе, как по их сношениям со славянскою русью. Этот факт дает нам ключ к объяснению двух многоизвестных в истории варяжского вопроса, письменных иноземных свидетельств.

Ахмед-эль-Катиб

Египетский уроженец Ахмед-эль-Катиб, писавший свою «Книгу земель» в 889–891 годах, говорит: «На запад от города именуемого Elg'esira (Algesiras) есть город, именуемый Ischibilija (Sevilla), лежащий на большой реке, которая есть река Кордобы. В этот город ворвались в 229 году (844 по Р. X.) неверные (Mag'us), именуемые русью, и грабили, и разбойничали, и топили, и жгли».

Мы узнаем из свидетельства христианских и арабских историков, что эти неверные, грабившие Севилью в 844 году, были никто иные, как скандинавы, норманны.

Отсюда норманнская школа заключает: норманны, грабившие Севилью в 844 году, именуются русью у Ахмед-эль-Катиба; следовательно, норманны и русь — один и тот же народ; имя руси есть племенное или общинное имя норманнов.

Прежде всего, откуда у Ахмед-эль-Катиба имя руси для норманнов 844 года?

Ахмед-эль-Катиб, говорят, вероятно, был лично в мухаммеданских землях Западной Африки; здесь он узнал имя руси для норманнов 844 года от арабов, которым оно было сообщено шведами, взятыми в плен после неудачной осады Севильи и их поражения Абдерраманом.

Но не говорили же эти шведские пленники своего русского имени только тем арабам, которым было суждено передать его Ахмед-эль-Катибу! Под этим русским именем должны были узнать их и сражавшиеся с ними испанские мавры, и Рамировы астурийцы. Почему же современная албаильдская хроника и другие христианские летописи знают не русь, а одних только норманнов? Почему арабские летописцы, повествующие о нашествии 844 года, без сомнения, по современным источникам, знают не русь, а одних только Mag'us?

Если в 844 году шведы назвались русью в Испании, отчего не назвались они русью и прежде, и после 844 года, в Германии, в Англии, во Франции? Сначала г. Куник думал, что, исключительно занятые набегами на восточные земли, они не участвовали в походах норвежцев и датчан на западные; во второй части своей книги он берет это положение назад и не без основания; к собранным у него доказательствам можно прибавить свидетельство древней хроники у Дюшена: «Dani Sueuique, quos Theotisti Norman. Aquilonares appellant, a Turoni S. Martini preci-bus fugati sunt, tempore Caroli Stulti. Hi per XL annos nunc Ligerim, nunc Sequanam invehebantur, urbes vastantes». Но если так, то непонятно, каким образом имя руси, которым шведы отличают себя постоянно и исключительно в России, в Греции и на Востоке, является для них на Западе только раз и только у одного писателя в 844 году.

Ахмед-эль-Катиб, путешествовавший из одной страсти к науке по многим мухаммеданским землям, бывший, как полагают, и в Западной Африке, посетил, без сомнения, и приволжские мухаммеданские владения, о которых, должно быть, говорил в не дошедших до нас главах об Армении и кавказских странах. Перед ним были, стало быть, две категории источников (западная и восточная) его сведений о норманнах вообще, о норманнах 844 года в особенности. На Западе или по известиям с Запада он узнал, что Mag'us (арабское appellativum норманнов) разорили Севилью в 844 году; на Востоке, что эти Mag'us приходят для торговли в Итиль и Болгар и слывут у его единоверцев под общим именем русь. В 889–891 годах это имя было уже известно арабам вследствие воинских предприятий Аскольда и Олега; мы знаем, что в них участвовали и норманны-варяги. Ахмед-эль-Катиб соединяет в одно полученные им из двух разных источников сведения и разорителей Севильи называет «неверными, которых именуют русью».

У арабских писателей, как западных, так и восточных, норманны даже после крещенья именуются постоянно и исключительно Mag'us. Это имя для скандинавов перешло едва ли не в особое, этнографическое название. О Mag'us 844 года знают из восточных писателей Масуди и Абульфеда. Но если русь-норманны, т. е. Mag'us, почему не именуются они Mag'us ни у Масуди, ни у Абульфеды, ни у Ибн-Фоцлана, ни у Муккадези, ни у кого из других арабских писателей? Ответ находим у г. Куника: арабы не прилагали имени Mag'us славянским народностям. Если же в известных случаях или по неведению, или по принятому обыкновенно, они и понимали под именем руси приходивших на восток вместе с русью отдельных норманнов, то все же знали, что русь славянский (или даже тюркский), но отнюдь не скандинавский народ.