Читать книгу "Будуар Анжелики - Валери Жетем"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ответ художник равнодушно пожал плечами, но подумал, что лучше бы приходил он, чем его старшая сестра, скорее всего, иссушенная старая грымза, присутствие которой будет действовать на атмосферу творчества, как уксус на молоко.
Этими мыслями он поделился со своим соседом, магистром Сорбонны, славным малым лет сорока пяти, жившим этажом ниже. Магистр в ответ предложил, в шутку, разумеется, во время сеансов позирования давать грымзе уроки философии. Оба расхохотались, представив себе эту картину, и на том обсуждение этого вопроса закончилось.
Каково же было изумление художника, когда на следующий день к назначенному времени в его мастерскую вошла супруга заказчика, худосочная молодая дама, лет примерно двадцати трех, бледная, томная, с широко раскрытыми синими глазами и тонкими губами, поджатыми в виде бутона тюльпана, которую сопровождала статная красотка лет сорока, не больше!
Молодая дама держалась подчеркнуто холодно, всем своим видом давая понять, что обстановка мастерской вызывает у нее лишь брезгливое отторжение, но она вынуждена пересилить себя, коль это так уж необходимо.
Сестра ее благоверного, напротив, с нескрываемым интересом разглядывала все, что ее окружало, и, как видно, чувствовала себя среди всего этого хаоса вполне комфортно. Вскоре после начала сеанса пришел магистр, который, взглянув на дуэнью, также был поражен столь значительными расхождениями между реальным и ожидаемым. Будучи представленным этому спелому яблочку, он завел разговор о философии, что яблочко восприняло довольно благожелательно.
Художник недовольно заметил, что посторонние разговоры отвлекают его от работы, после чего собеседники перешли на шепот, а затем, стараясь не шуметь, удалились. И тут с моделью произошла неожиданная метаморфоза: лицо молодой дамы оживилось, презрительно поджатые губы сложились в приветливую улыбку, глаза заискрились интересом, а бледные щеки окрасились нежным румянцем.
Как вы вполне можете догадаться, добродетельные дамы и кавалеры, по прошествии двух сеансов молодая дама стала любовницей художника, а еще раньше сестра ее мужа отдалась жизнерадостному магистру Сорбонны. Обе пары вовсю наслаждались жизнью и значительное время после того, как портрет был принят заказчиком, когда однажды, невзначай выглянув в окно, магистр увидел у подъезда человека лет тридцати шести-семи в сопровождении группы вооруженных молодых людей.
Чутье подсказало философу решение: он жестом подозвал к окну свою возлюбленную, и она признала в предводителе маленького отряда своего братца. Нужно было действовать незамедлительно. Философ птицей взлетел на верхний этаж и постучался в дверь мастерской…
Дальнейшие события развивались следующим образом. Разъяренный супруг в сопровождении своих бретеров ворвался в мастерскую и остолбенел, застав там свою обнаженную сестру, позирующую полностью погруженному в свое творчество живописцу.
В это время его супруга выходила из квартиры философа. По пути домой грозный муж, проходя мимо паперти собора Богоматери Парижской, увидел выходящую оттуда свою благоверную. У нее был вид воплощенной добродетели.
В дальнейшем они с мужниной сестрой часто посещали дом на улице Турнель, по дороге решая, кто из них в этот раз навестит художника, а кто — философа…
Рассказ Катрин получил самое горячее одобрение, после чего все взоры обратились к следующему рассказчику.
— Речь пойдет, — неторопливо, немного нараспев, будто декламируя стихи, написанные древним гекзаметром, проговорил Арамис, — о двух поэтах Эллады, о тех, которые, возможно, в числе первых воспели любовь и превратности любви, возведя их в ранг объектов самого страстного, самого трепетного поклонения.
Архилох, которого греки почитали вторым поэтом после Гомера, полубогом, в честь которого было воздвигнуто святилище…
Автор таких строк:
Известно, что он страстно влюбился в младшую дочь некоего Ликамба, торжественно поклявшегося отдать за него девушку, о которой поэт писал, что «старик влюбился бы в ту грудь, в те миррой пахнущие волосы…» Она стала для Архилоха богиней и одновременно предметом испепеляющей плотской страсти, доводящей его до исступления.
Но вот случается нечто непредвиденное, невозможное в том мире, где слово успешно заменяло любые письменные соглашения: Ликамб изменил свое решение, нарушил торжественную клятву, отказался выдать за Архилоха свою дочь, которая охотно поддержала отцовское решение.
Оскорбленного в лучших чувствах, доведенного до отчаяния поэта вдруг охватывает нечто, прямо противоположное тому, что он испытывал ранее, и пылкая любовь превращается в столь же пылкую ненависть. Возвышенный и страстный в проявлениях этой ненависти, Архилох посвящает клятвопреступнику и его вероломной дочери стихи, преисполненные таких едких насмешек, что, не вынеся позора, Ликамб и его дочери не нашли ничего лучшего, чем повеситься…
Что ж, крайности всегда схожи, и сильнейшая любовная страсть всегда может легко и быстро превратиться в сильнейшую ненависть, нашелся бы благовидный предлог…
И второй гений античной поэзии — Анакреонт.
Блестящий придворный, любимец бессчетного числа женщин, певец вина, веселья и эротических забав…
Их было бессчетное количество, что, конечно же, не могло предполагать сильных чувств, да и вообще каких-либо чувств.
Но вот пришел час, когда летнее изобилие начало страшиться зимней скудости, что, как в зеркале, отразилось в стихах…
На смену прекрасным девушкам пришли прекрасные юноши, что в том мире отнюдь не считалось чем-то противоестественным, а лишь одним из способов служения богине любви, только и всего…
Теперь стихи поэта обращены к юношам, которых, может быть, было меньше, чем подруг женского пола, но все же…
Красавец Вафилл был наиболее известным из возлюбленных знаменитого поэта, и его соотечественники даже увековечили Вафилла бронзовой статуей, воздвигнутой в храме Геры.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Будуар Анжелики - Валери Жетем», после закрытия браузера.
