Читать книгу "Принцип высшего ведовства - Анна Клименко"

И вот, наконец, она уговорила владельца книги приехать. Оплатила дорогу, гостиницу и еще кучу приятных мелочей вроде прогулки на яхте по заливу. А потом вдруг выяснилось, что мужчина попросту боится ехать – «а вдруг меня там убьют, а книгу отберут?» – и предлагает Джейн самой прибыть к нему… Последовали долгие уговоры, едва ли не клятвы на Библии, а время уходило… В общем, к моменту встречи Джейн уже была сама не своя. А тут еще Эрик, как говорится, подсыпал соли на рану. От одного воспоминания о том, как он встал перед ней на колени, Джейн хотелось сойти с ума, убраться в какой-нибудь дорогой дом для душевно-больных и никого не видеть и не слышать. Особенно Эрика… и особенно Валерию.

Она выбралась из толпы, все еще прижимая к груди так дорого доставшуюся книгу. Черт, как мало осталось времени, чтобы во всем разобраться… И ведь – в самом-то деле – нельзя, никак нельзя, чтобы это увидел Эрик.

– Джейн?

Она подскочила от неожиданности. Только этого не хватало!

– Ты приехала! Стервятники слетаются на пир, не так ли?

К ней торопливо, широкими шагами шел Бернард собственной персоной. Верный слуга, пес своего хозяина, который – и совершенно справедливо – ненавидел Джейн.

За время, пока они не виделись, Бернард похудел и осунулся, черный сюртук болтался на нем как на вешалке. Седая голова с небывалыми пушистыми бакенбардами казалась приставленной к чужому телу.

– Не понимаю, о чем это ты, – буркнула Джейн, – как дом Эрика?

– Дом в полном порядке, – тяжело ответил швейцарец и уставился на Джейн как на кровного врага.

Собственно, так оно и было. Исчезни Эрик – и кем будет Бернард? Так, рядовым и никому не нужным стареющим ведьмаком.

– А ты что здесь делаешь? – едко поинтересовался он, – траурное платье покупаешь?

– Подвенечное, – ухмыльнулась Джейн, – совсем забыла сказать, я замуж выхожу. За английского аристократа. На свадьбу приедешь? Думаю, можно будет арендовать часть моего любимого Виндзорского замка…

Это уже было чересчур. Бернард побагровел, глубоко посаженные глаза опасно заблестели.

– Замуж, значит, – прошипел он. Еще раз оглядел Джейн с ног до головы, – ты не выглядишь слишком счастливой. Совесть мучает?

– Совесть здесь не при чем, – огрызнулась она, – ты знаешь, что я честно выполняю свою часть сделки. Эрика мне тоже не в чем упрекнуть.

– Да, разумеется… Сколько раз он мог тебя отравить, прирезать, сжечь.

Джейн усмехнулась.

– Что же ты за него это не сделал?

Бернард поник. Развел руками.

– Ничего личного, Джейн. Я только забочусь о своем хозяине, и мне, знаешь ли, не очень-то хочется терять хорошее место. Что еще более любопытно… – тут голос швейцарца упал до шепота, – в своем завещании Эрик специально оговаривает пункт, чтобы я позаботился о тебе и оказал помощь, если понадобится… после того, как…

Он умолк. Только бакенбарды топорщились, словно наэлектризованные.

– И ты… выполнишь желание Эрика? – тихо спросила Джейн.

Шум и улюлюканье толпы перекрыли ее голос, но – она была готова поклясться чем угодно – Бернард все услышал и понял.

– Да, – твердо сказал он, отворачиваясь, – не беспокойся ни о чем. А потом – уезжай отсюда, выходи замуж… Что это у тебя?

Он ткнул пальцем в книгу. Хорошо еще, что она была обернута в толстый слой бумаги.

– Ничего особенного, – проворковала Джейн, – подарок Эрику.

– Не смешно, – пробормотал Бернард, – прощай, Джейн. Вернее, до встречи.

– Прощай, – она кивнула, – прощай, Бернард.

…Нырнув в салон «Опеля», Джейн едва не разрыдалась. Ей стало душно, ворот водолазки душил, не давал вдохнуть. Она с трудом нащупала зажужжавший телефон, трясущимися пальцами нажала кнопку с изображением зеленой трубки.

– Да?

– Джейн, моя дорогая, ты уехала так поспешно, что мы не утвердили дату церемонии.

Голос графа ласкал слух, был таким бархатным и уютным, как ночь в спальне влюбленных.

– Здравствуй, Артур, – пробормотала Джейн. Слезы так и брызнули из глаз. Лишь бы жених ничего не заметил и не услышал.

– Я обеспокоен, дорогая, – прозвучало на том конце трубки, – что случилось? Могу ли я помочь? Нет, Бога ради, я не ворошу твою личную жизнь, ты свободная женщина, но все же…

В горле застрял комок из слез и раскаяния.

– Назначь дату церемонии сам, – выдохнула ведьма, – пожалуйста, Артур… Не сердись. Мы скоро поженимся, и будем жить долго и счастливо.

Обман дался ей на диво легко, как никогда раньше.

…Потом она взяла себя в руки. Разорвала оберточную бумагу и раскрыла приобретенную книгу. Взгляд зацепился за «Использование кокона души. Общие правила».

Яков, друг мой

Люди – странные создания. Планируют на десять лет вперед, забывая великие и правдивые слова о том, что человек внезапно смертен. Гордо заявляют «мы – есть», прячась по квартирам, каждый суслик в свою норку. Бьют себя кулаком в грудь, вопя о свободе личности, достигшей высшей точки развития.

На самом же деле вся прелесть и сахарный хруст словечка «свобода» облетают хлопьями сладкой ваты, стоит только очутиться в новых, доселе неизведанных обстоятельствах. Ты начинаешь понимать, что до сего момента был рабом обыденности, собственных привычек и благ цивилизации. Но что еще более любопытно, непременно появляется желание приползти обратно, скуля ткнуться носом в диванную подушку, поднять взор на дружелюбно мерцающий экран телевизора и поскорее забыть, стереть из памяти сами следы того, что было, и что еще очень долго неприятным осадком будет болтаться на дне воспоминаний.

…Мне отчаянно не хватало их, родимых. Благ. Мягкого дивана, горячей воды в душе, электрического чайника, за считанные минуты нагревающего воду. А еще – вот они, милые симптомы Интернет-зависимости. Казалось бы, забейся по лавку и радуйся тому, что до сих пор жива. Ан нет. Слоняясь без дела по дому, выходя во двор, исследуя роскошные кусты конопли я тосковала по мягкому стуку клавиатуры, удобному креслу и привычному серфингу по знакомым сайтам. У Эрика, будь он трижды неладен, я время от времени получала доступ к телу компьютера. А здесь не то что Интернета – здесь даже телефона не было. Черт. Как глупо думать об этом, когда жизнь висит на волоске! И все равно думается… не иначе как от безделья.

Делать в этом богом забытом месте было действительно нечего. Андрей бесконечно то уезжал, то приезжал, со мной держался с подчеркнутой холодной любезностью. Бр-р-р! Нет, даже не с холодной, а прямо-таки с ледяной. Он упорно не желал не то что разговаривать со мной, а даже подходить близко не пытался. И, конечно же, каждый адресованный мне взгляд был исполнен королевского презрения, а потому внушал мне неодолимое чувство вины.