Читать книгу "Брачный договор - Мишель Ричмонд"

– Да.

– Угостили ее обедом?

– Да.

– Она оказывала вам недвусмысленные знаки внимания?

– Да, – бормочу я.

– Что?

– Да, – говорю я уверенней.

– У вас был с ней секс?

– Недавно?

– Просто отвечайте на вопрос.

– Да, у меня был секс с Джоанной Чарльз.

– Пожалуйста, повторите. – Гордон придвигает телефон ближе ко мне.

– Да, у меня был секс с Джоанной Чарльз.

– Вы спали с Джоанной Чарльз в отеле в Бирлингейме, штат Калифорния, первого марта?

Я смотрю ему в глаза, пытаясь произнести то, что он хочет от меня услышать. Пятый уровень. Что это значит? Я лихорадочно соображаю. Может, это ловушка? Если я признаюсь, вдруг меня отправят туда же, куда отправили Элиота и Эйлин? Или дадут послушать мое признание Элис? Настроят мою жену против меня? Что хуже? Признаться в том, чего не совершал, или сказать правду?

Одно я знаю точно: я не могу потерять Элис.

– Нет.

В глазах Гордона полыхает гнев. Он поворачивается к ноутбуку и быстро нажимает комбинацию клавиш. Затем протягивает мне полотенце, которым только что вытирал мне лоб.

– Вместо кляпа.

– Пожалуйста, не надо, – умоляю я.

Он смотрит на меня и ухмыляется.

– Тридцать секунд. Вы переспали с Джоанной Чарльз в отеле «Хаятт» в Бирлингейме?

С меня градом катится пот, в голове пусто. Я не успеваю ответить, как разряд пронзает все тело. Я со стоном валюсь на пол. Наручники врезаются в кожу.

– Тридцать секунд, – командует Гордон.

Я лежу на полу, не зная, жив ли я еще.

– Пятнадцать.

Воспаленный мозг отказывается соображать.

– Десять.

Я смотрю на что-то черное. Ботинок. Гордонов ботинок.

Разряд прошивает левую ногу, поднимается до груди.

Я беспомощно дергаюсь. Пахнет горелым. Я умоляюще смотрю на Маури, но не могу произнести ни слова. Он морщится и отворачивается.

Я оказываюсь под столом, по рукам течет кровь от порезов на запястьях. Впервые замечаю, что стена за мной – зеркальная.

Разрядов больше нет. Кто-то снимает с меня наручники. Я неподвижно лежу в своих собственных отходах и не могу пошевелиться. Хочется умереть. Эта мысль меня шокирует. Лучше умереть, чем снова испытать эту боль.

– Помогите, – шепчу я.

74

Сколько я так пролежал? Час? День? Дверь открывается.

– Хватит, – говорит Нил.

– Еще нет, – говорит Гордон. – Уже почти.

– Выйдем, – говорит Нил и направляется к двери.

Думая, что он обращается ко мне, я пытаюсь пошевелиться. Гордон выходит за ним.

– Помогите, – снова шепчу я.

– Сам справишься, – говорит Маури и тоже выходит, мягко прикрыв за собой дверь.

Теперь я с ужасающей ясностью понимаю, что Маури мне не поможет. Никто не поможет. Они будут просто стоять рядом и исполнять приказы.

В комнате надолго воцаряется тишина.

Наконец дверь снова открывается. В комнату входит Элизабет Уотсон. У нее озабоченный и усталый вид. Увидев меня на полу, она восклицает:

– Боже мой, что с вами сделали?

Морщась, Элизабет помогает мне подняться. Мне стыдно за вонь в комнате, за пятна на робе. Она достает из сумки бутылку воды. Я ужасно хочу пить, но с трудом могу держать бутылку в руках. Крышечку открутить не получается. Элизабет мягко забирает у меня бутылку, откручивает крышку, подносит бутылку к моим губам. После того как я с жадностью выпиваю всю воду, Элизабет дает мне новую робу и чистое белье.

– Вам надо помыться, Джейк. Идите за мной.

Я ковыляю по коридору, оставляя за собой вонючий шлейф. Элизабет останавливается перед дверью с табличкой «Душевые». Я захожу и долго стою под теплой водой, пока она не становится холодной. Потом надеваю чистую одежду.

Элизабет ждет меня в коридоре. Достает пакетик «М&M’s» из сумки и высыпает конфеты мне на ладонь. Я дико голоден, однако жевать очень больно. Элизабет молчит всю дорогу до ее кабинета. Только когда за нами закрывается дверь, она произносит:

– Садитесь. – И указывает на стул.

Я падаю на стул и закрываю глаза. Слышу, как Элизабет опускает жалюзи, запирает дверь, включает музыку. Группа Tears for Fears[30] поет Everybody Wants to Rule the World. Для меня смысл этой песни уже никогда не будет прежним.

Когда Элизабет прибавляет громкость и пододвигает свой стул ближе ко мне, я понимаю, что музыка нужна для того, чтобы заглушить наши голоса.

– Я вас еле нашла, – шепчет она. – Мне не говорили, где вы. Я начала искать, звонить. Пришлось к судье обращаться за специальным предписанием. Когда и это не помогло, стало ясно: дело плохо.

Я пытаюсь сказать ей взглядом: «Даже не представляете насколько».

– Судья одобрил запрос на применение методов из особого списка. Я прочла, что им разрешили с вами делать. – Она сжимает мне руку. – Мне очень-очень жаль.

– Можно мне домой? – Собственный голос кажется мне чужим.

– К сожалению, пока нет. Вас выставили в весьма неприглядном свете. Но из-за некоторых противоречий в запросе у нас есть поле для маневра.

Элизабет Уотсон невзрачная и до невозможности худая, однако по ее уверенному тону понятно, что она действительно адвокат, причем с большим стажем.

– Вы здесь работаете? – произношу я, превозмогая боль в челюсти, да и вообще во всем теле.

Она как-то странно на меня смотрит.

– Нет.

– Вы тоже в «Договоре»?

– Да. Восемь лет. Мы с женой живем в Сан-Диего. – Она пододвигается еще ближе ко мне и шепчет мне прямо в ухо: – Нам нельзя об этом говорить, но я здесь за нарушение пункта о доверии – недостаточно доверяла супруге.

– У вас такое наказание – защищать меня в этой пародии на суд?

– Да, первая провинность. Я признала свою вину и согласилась на двенадцать дней отработки. Я профессионал, вы в хороших руках. Мои услуги стоят очень-очень дорого, – улыбается она. – Хотя для вас – бесплатно.

От Элизабет пахнет ореховым шампунем. Этот аромат успокаивает. Больше всего мне хочется положить голову ей на колени и уснуть.

– Моя жена тоже юрист, – бормочу я.

Я представляю Элис дома, во фланелевой пижаме. Она пьет кофе, читает, сидит за столом, смотрит на дверь и ждет меня. Я не жалею о том, что женился на ней. Даже сейчас, даже сегодня, даже несмотря на отзвук разряда во всем теле и головную боль. «В болезни и в здравии…» Ни о чем не жалею.